Шива из стали - Саберхаген Фред (читаем книги онлайн бесплатно TXT) 📗

Последовало долгое молчание. Комендант раскрыла было рот, намереваясь спросить, скольких же человек Гавот убил, но решила, что уж лучше этого не знать.

– Тогда почему же, Господи помилуй, ему позволили прибыть сюда?

Теперь настала очередь смешаться доктору, хоть он и пытался напустить на себя величественный вид академической невозмутимости.

– Ну-у, комендант – я обнаружил, что не могу угодить одновременно и местным властям, и Военно-космическому флоту. Мне дали понять, что на его выписке настаивали вы– дескать, вам нужны все до единого, кто отвечает определённым требованиям, а Кристофер Гавот несомненно отвечает предъявленным требованиям ничуть не хуже всякого, да ещё получше большинства.

Откинувшись на спинку кресла, Норманди воззрилась на доктора с таким видом, будто собиралась отдать приказ расстрелять его корабль вдребезги.

– Черт побери этого Гильденстерна. Так я и знала, что он заготовил какой-то подвох. Он сделал это лишь для того, чтобы насолить мне. Выпустил на свободу убийцу-маньяка, наплевав на то, какой вред он способен причинить окружающим.

– … а мистер Гавот каким-то образом прослышал о вашем призыве добровольцев, – заключил доктор изложение подробностей, – и каким-то образом добрался до больничного терминала, расстаравшись, чтобы его имя наверняка попало в список кандидатур.

– А его личное дело, которое мне переправили? Оно-то не подложное?

– Насколько мне известно, нет. Три года назад он был вместе в составе экспедиционного корпуса командора Принсепа, когда тот действовал в туманности Мавронари. – То есть в тысячах световых лет от сектора, включающего в себя Гиперборейскую систему. – Там Гавот был тяжело ранен, сражаясь с берсеркерами, и вернулся в медироботе. Как сказал Принсеп: «Лично я могу сказать, что если бы не он, меня бы уже не было в живых».

– Но в личном деле говорится, что Гавот никогда не служил в Военно-космическом флоте. И ни в каком другом воинском формировании.

– Совершенно верно, не служил. История странная, и насколько я могу судить, не слишком вразумительная.

– Доктор, мы действительно оказались в весьма затруднительном положении, и я неустанно ломаю голову, не сможем ли мы найти ему достойное применение – конечно, при условии, что он всё ещё склонен к сотрудничеству. Расскажите мне о нём побольше.

Доктора эта идея просто-таки шокировала.

– Я не могу давать вам советов в военных материях, комендант. Мне не ведомо, какие ещё опасности грозят вашим людям. Я могу лишь уведомить вас о том факте, что мистер Гавот может являть весьма серьёзную угрозу.

Витающая над головизором головка мэра Розенкранца продолжала угрюмо наблюдать за происходящим.

– А насколько именно серьёзную? – строго осведомилась Нормандию. – И кому? Членам своего экипажа, другим людям на базе? Он пробыл здесь уже несколько дней и, насколько мне известно, покамест не у нас не возникло ни малейших проблем.

– В дело замешано столько факторов, – вздохнул доктор, – что практически невозможно сказать. Гавот может жить в человеческом сообществе, будь оно военным или гражданским, днями, месяцами и даже годами, не причиняя никому ни малейшего вреда. В прошлом подобное уже случалось, может повториться и в будущем.

Если на него найдёт такой стих, он может забавлять младенца или ласково опекать калеку. Он может проявлять остроумие и веселье. Он может с радостью рискнуть своей жизнью в сражении против берсеркеров – его история болезни показывает, что в минувшем подобные занятия доставляли ему наслаждение. Но только не пробуйте перечить Кристоферу Гавоту. Даже не раздражайте его. А если вам всё-таки придётся отважиться на такое, не поворачивайтесь к нему спиной. В его душе зияют громадные пробелы. Другие люди означают для него не больше, чем компьютерная графика – они могут быть полезны, они могут стать источником удовольствия того или иного рода. Однако он считает окружающих людей ничтожным козявками. Для него убить кого-нибудь – всё равно, что выключить головизор.

Опасаясь принять предупреждения мэра – и даже доктора – за чистую монету, Клер Норманди приказала Сэйди получить подтверждение. Что оказалось делом не таким уж простым: в имеющейся базе данных о Гавоте не упоминалось ни словом – как не упоминалось бы ни словом о громадном большинстве живущих людей, раскиданных по просторам двух процентов освоенной части Галактики, или о большинстве других людей, поселившихся на Бане в последние два-три стандартных года.

Комендант приняла решение вызвать для допроса всех людей, прибывших в последнее время с Благих Намерений. Но первым делом она предпочла переговорить с подполковником Ходарком, принявшим решение без малейшего труда.

– Вообще-то мне наплевать на отзыв этого командора Принсепа – уж Бог ведает, что это за птица. Мне наплевать, даже если Гавот – второе пришествие на свет Иоганна Карлсена [3], мы не настолько отчаянно нуждаемся в людях, чтобы хотя бы теоретически рассматривать возможность его использования.

– Может и не настолько отчаянно, но нуждаемся. Мы не смеем снять с нашего объекта необходимых людей, а никаких других людей, кроме необходимых, на базе просто-напросто нет. Сумеем мы прикончить Шиву или нет, бросить свои первостепенные обязанности мы не вправе – слишком уж они важны, чёрт возьми. Ряд постов должен быть занят живыми людьми круглые сутки, даже если это сидячая работа. Кроме того, подавляющее большинство моего личного состава по-настоящему обучены только одному – сбору разведывательной информации и её расшифровке. В планируемой нами акции они будут совершенно бесполезны. Для налёта нужны… люди особого рода.

– С этим спорить я не могу, комендант. Но мне по-прежнему очевидно, что этого Гавота следует засадить за решетку.

– Конечно, вы правы, – вздохнула Норманди. – Если только не выяснится, что это какая-то ужасная ошибка. Позволять ему разгуливать на свободе мы не можем.

Как только Ходарк ушёл, она обернулась к головизору.

– Сэйди? Будь добра, отыщи мне сержанта – того, который должен исполнять у нас роль военной полиции. – Подобная нужда не возникала уже два года, и припомнить фамилию сержанта с ходу комендант Норманди попросту не сумела. – Пусть явится ко мне в кабинет, и без промедления. – В самый первый раз с тех пор, как она приняла командование базой, Клер искренне порадовалась, что среди её подчинённых есть человек, обладающий квалификацией подобного рода.

Не прошло и двух минут, как перед ней уже стоял сержант – плотный, мускулистый мужчина.

– Мэм?

– Я хочу, чтобы вы взяли двух-трёх надёжных людей – лучше всего крепких мужчин – и задержали курсанта Кристофера Гавота. Обыщите его самым тщательным образом и поместите в карцер. Никаких отсрочек ни под каким видом, сопроводите его прямиком в карцер, где бы он ни находился. Никаких разговоров. Все вопросы адресуйте ко мне; некоторое время спустя я зайду его навестить.

– Есть, мэм.

– И ещё одно, сержант. Проявляйте предельную осмотрительность, ради своей же собственной безопасности; мы располагаем надёжными сведениями о том, что он представляет серьёзную угрозу.

Внимательное выражение лица сержанта слегка переменилось. Но он знал, что задавать вопросы не время и не место, а выбить его из колеи было не так-то просто.

– Есть, мэм.

Как только он удалился, комендант подумала: «После надо будет позаботиться о бывшем шефе мистере Гильденстерне. Это ему просто так с рук не сойдёт. Но только после».

Поиск в сверхсекретных архивах разведки – куда более детальных, чем общеисторическая база данных – выявили тот факт, что в одном или двух перехваченных посланиях берсеркеры поминали Гавота. Никто так и не узнал, почему врагам понадобилось его имя или как его узнали. В список подозреваемых в доброжильской деятельности он не попал. Имя его встречалось, но сообщения были зашифрованы каким-то особым кодом – то ли новым, то ли специальным, то ли не поддающимся взлому.