Часовой Армагеддона - Щеглов Сергей Игоревич (читаемые книги читать онлайн бесплатно .TXT) 📗
— Сам знаю, — буркнул Хаям. — Я им такое расскажу, что они зарыдают. Кстати, эти двое на дороге — это они и есть?
Талион кивнул. Валентин проследил направление его взгляда — внизу, по змеившейся к морю дороге, действительно двигались две маленькие фигурки. Солнце, золотившее верхушки деревьев, еще не коснулось дороги своими лучами; разглядеть лица Валентин не сумел. Ну, эльфы на то и эльфы, подумал он. Глаз как у орла.
— Тогда мне пора, — забеспокоился Хаям. — Чем тебе эта вот роща не нравится?
— Далеко, — пояснил Мануэль. — Они будут рассматривать Пустошь; наилучшая роща — вон та.
Он указал пальцем в ту же сторону, куда тотчас повернул дракон. Через несколько мгновений Валентин ступил на мокрую от росы траву на прелестной уютной поляне.
Прошло всего несколько минут с того момента, когда они покинули Замок. Валентин все никак не мог поверить, что такое возможно. Блин, как мне это нравится! Это вам не со Стеллой козлом скакать!
— Ну, я пошел, — заявил Хаям, взваливая на плечи невесть откуда извлеченную котомку. Валентин вновь поразился тому, насколько слуги Великого Черного предусмотрительны и аккуратны. Полная противоположность раздолбаям из Управления. Впрочем, откуда мне знать, за что Черный убил тех самых двух-трех слуг?
— Постарайся не доводить дело до ссоры, — напутствовал Мануэль Хаяма. — У нас очень мало шансов тебя спасти.
— Да где уж вам… — бросил Хаям через плечо и скрылся в зарослях.
Валентин огляделся, отыскивая взглядом дракона. Сделать это удалось только со второй попытки — Валентин заметил похожий на луч прожектора столб света, уходящий вертикально в небо. Дракон направил все свое свечение вверх, и стал совершенно невидим — свет проходил через него, как сквозь воздух. Чудо, просто чудо, сказал себе Валентин, интересно, сколько же там еще в Замке таких чудес?!
— Пойдемте, друзья, — пригласил Талион, — займем место, с которого мы сможем увидеть все происходящее.
А как же насчет услышать, задумался Валентин. Эльф шел сквозь перелесок совершенно бесшумно, не задевая ветвей, похоже, даже не касаясь травы. Мануэль двигался следом, почти так же легко и незаметно. Валентин припомнил уроки выживания в лесу и двинулся за ними, тщательно выверяя каждый шаг. И все-таки из них троих шороху от него было больше всех.
Талион успел взобраться на разлапистое дерево, стоявшее у самой опушки, и теперь сидел в удобной развилке. Листва перед ним расступилась, открывая вид на широкое поле, начинавшееся сразу за деревом.
Взобравшись следом за Мануэлем, Валентин расположился неподалеку, устроился поудобнее и сразу начал жалеть, что на Панге не принято пользоваться биноклями. Метрах в пятидесяти от рощи проходила дорога, и по другую ее сторону лежала та самая Ганнедская пустошь. За прошедшие со дня Побоища годы она ничуть не изменилась. Все так же колыхались на ветру высохшие, посеревшие чертополохи; все так же правильными шестиугольниками уходила к горизонту потрескавшаяся от жара земля. И по-прежнему тут и там безмолвно лежали не подвластные тлению мертвые тела — тысячи и тысячи повстанцев, уничтоженные одним ударом талисмана. Серый Воитель оставил грозное предупреждение всем желающим выступить против его власти; и надо сказать, что предупреждение возымело действие. Ганнедский бунт стал последним бунтом в Фарингии.
Два человека остановились у обочины дороги, разглядывая пустошь. Э, подумал Валентин, да тут же рукой подать! Он покосился на Талиона — а, к черту, тот все равно знает, что я землянин, и, может быть, еще много чего знает! Послушаем-ка, о чем они там молчат!
Валентин обхватил ветку понадежнее, скрестив руки на груди, и пустил в ход свой талисман. Сознание Георга было ему знакомо еще по Гельвеции, разумеется, именно в его ментальный фон Валентин и попал. Вообще говоря, Обруч не предназначался для синхронного наблюдения за кем бы то ни было. Однако Валентин еще несколько лет назад сообразил, что нет никакой разницы между ментальным следом недельной давности и в эту же самую секунду испускаемым ментальным фоном. Дотягиваться до работающего сознания было даже легче, чем разыскивать его след среди разнообразных помех. Разумеется, об этом свойстве талисмана Валентин широко не распространялся — даже в Управлении мало кому нравилось чтение мыслей.
И вот сейчас он стал Георгом — точно тем же самым, который стоял, уперев руки в бока, и разглядывал рекламную картинку справедливой власти Серого Воителя. Валентин аж содрогнулся от отвращения — все то же, что и раньше, в Гельвеции, но куда сильнее! Георг ощущал брезгливое раздражение и гнев; при этом он был полон непререкаемой уверенности в своем праве раздавить любого, ставшего ему поперек дороги, и сейчас жалел только об одном — что нельзя сразу рвануть в Ампер и расчленить Серого на восемь симметричных частей, предварительно скормив ему оба Браслета. Но Детмар тоже придумал неплохо — не просто убить, а опозорить, опустить перед столь дорогой этой мрази толпой верноподданных. Жаль, что праздник Единения начнется только через четыре часа. А Детмар и рад — вон как впился глазами в пустошь, да еще схватившись за Жезл…
— С меня достаточно, — резко бросил Георг, поворачиваясь к Пустоши спиной. — Я хочу выпить и закусить.
Детмар пожал плечами. Не отрываясь от своего странного занятия — он водил хрустальным жезлом, как миноискателем, справа налево и обратно, — он качнул головой в сторону:
— Ну так выпей и закуси.
Прямо на дороге возникло пятно тумана. Когда оно рассеялось, Валентин — то есть Георг, сейчас Валентин смотрел его глазами и, что было особенно противно, чувствовал его ощущениями, — обнаружил расстеленный на мостовой толстый синий ковер, обложенный по периметру подушками, и золотой поднос в его центре. На подносе располагалась глубокая тарелка с камширом — гамбаррским кушаньем из жирной свинины и распаренной пшеницы — и фарфоровый кувшин, по-видимому, с вином. Хорошо быть тальменом, подумал Валентин, хорошо быть тальменом, подумал Георг.
То есть Избранным, исправился он мгновением позже.
Валентин оцепенел. Он на самом деле подумал — тальменом — или мне показалось?! Да уж наверное, раз поправился… но ведь он не знает этого слова! Зато я знаю.
Валентин даже не заметил, когда отключил талисман. Сердце его отчаянно колотилось. Еще миг, и он бы меня заметил!
Валентин уже видел себя превращенным в сверкающее облако раскаленных газов. Так обычно тальмены обращались с досадными помехами вроде магов, подслушивающих мысли. Вряд ли Георг стал бы разбираться, каким именно образом слова Валентина оказались у него в голове. Маг — и все.
Как же теперь подслушивать-то, забеспокоился Валентин. Вот ведь, десять лет с талисманом работаю, а до сих пор не знал, что его надо в рид-онли включать. Кстати, а как это сделать?
Валентин углубился в тонкие переговоры со своим талисманом. Далеко впереди, на той стороне дороги, Георг уселся на подушки и принялся горстями лопать камшир, запивая его из большой прозрачной чашки.
Валентин между тем поменял что-то в талисмане — чертова техника, ни ручек, ни клавиатур, ни приборной доски! все на ощущениях, все полунамеками! — и стал себя уговаривать, что сделал именно то, что нужно. Ну, посмотрю еще немного; он же ничего не заметил! Не буду ничего думать, просто смотреть — и все. Обруч включился словно сам по себе.
Георг пил вкуснейшее легкое пиво, отлично заливавшее тающие во рту жирные пшеничные хлопья. Детмар по-прежнему водил взад-вперед своим Жезлом — Валентин сообразил, что это и есть его Ландорский Жезл, могучий талисман, превосходящий по мощи даже Эльсанскую Иглу Георга. Георг наслаждался пищей и пивом, в голове его образовалась приятная легкость, перед глазами замелькали воспоминания об одном кабаке в Гамбарре. Тамошние служанки носили удивительные юбки, не только переливавшиеся всеми цветами радуги, но и периодически менявшие длину — от вполне пристойных, на ладонь выше колена до чисто символического пояска на бедрах. Георг причмокнул, откинулся на подушки и захотел женщину.
