Шутиха (сборник) - Олди Генри Лайон (бесплатные серии книг .TXT) 📗
Отмечал с размахом и по понятиям. К счастью, до сих пор ему не приходило в голову звать «Галчище» на праздник жизни. Но счастье закончилось. «Есть такое слово „надо“!» — говорил рассудок, понимавший, что обиженный Вован означает вырванные годы пополам с предынфарктным состоянием. «Ы-ы-ы!» — отзывалось сердце, не желая внимать доводам трезвенника-разума.
Растерянно оглядевшись, Галина Борисовна почувствовала, что ей чего-то недостает. Валидола? Нет. Психоаналитика со скальпелем? Вряд ли. Но чувство недостачи росло и ширилось. Хотелось странного. Разноцветного, с бубенцами. Нет, ну что за пакость: если срочно требуется развлечь, распотешить, собрать в жгут растрепанную паклю нервов, так его обязательно где-то черти носят! Увеселитель хренов! Высшей категории! Пускай шут «заточен» под Настю, но неужели трудно сделать что-нибудь веселое для «тетушки»? По-настоящему веселое?! Такое, чтобы злополучный день рождения показался милым пустяком! Кабинет сделался темницей, где тужит царевна, тщетно ожидая ушедшего в запой бурого волка.
По-директорски, с оттяжкой хлопнула дверь.
— Владлен, ты этого не видел? Моего? В смысле, Настиного?
— Кого не видел?
— Дурака! Кого еще?!
— Вроде был тут... у макетчиц отирался... Коридор выгнулся вольтовой дугой.
— Девочки, где Пьеро?
— Ой, он лапочка! Он классный!..
— Эта лапочка у вас?
— Нет, Галиночка Борисовна!.. слинял, пусик...
Линолеум горел под ногами. Позвоночник прикидывался розой: спинной мозг прорастал шипами, а в затылке распускались алые от беспокойства лепестки. Память бешено листала контракт. В случае голода шута следует кормить. В случае болезни шута следует лечить. За свой счет. В случае производственной травмы? Исчезновения? Пропажи? Похищения?.. Адвокаты «Шутихи» по миру пустят, там небось такие волчары... жалко, если пропал!.. украли? кто?! Кому он сдался, урод! Настя голову оторвет...
У художников клубился дым, сизый с похмелья.
— Кобеляка, шут с вами?
— А вы не в курсе? Он уехал.
— Как уехал?
— На метро, наверное. Или на маршрутке.
— Куда уехал?!
— Откуда я знаю? Разве я сторож шуту вашему? Вот, записку просил передать...
Розовый прямоугольник картона. Таких обрезков по «Фефеле», в корзинах для мусора, навалом. Почерк твердый, с нажимом, буквы навытяжку:
«Беру выходной, ждите завтра утром. Искренне Ваш, Пьеро».
— Вот, он еще для вас оставил. Сказал: отдай тетушке, ей понравится.
Гостинец от шута оказался газетой «Лагерь свободы». Сегодняшней и, судя по логотипу (рупор, зажатый в мозолистом кулаке), крайне левой. Передовицу неведомый доброжелатель жирно обвел фломастером.
Углубление нынешнего всеобщего кризиса реставрированного капитализма происходит на фоне крутой радикализации масс и молодежи в особенности. У нас даже появился настоящий левый терроризм, что не может не радовать. С другой стороны, среда буржуйских недоносков и выкидышей помпезно загнивает при поддержке сброда постмодернистских люмпен-интеллигентов. Примером тому служит деятельность компаний типа «Шутихи», «Блазня» или столичного «Гаера ЛТД», снабжающих акул капитализма персональными шутами — людьми, обменявшими человеческое достоинство на пригоршню тухлых долларов. Иными словами, «Шутихи» и «Блазни» отстаивают старый, неглобальный капитализм, когда каждого отдельно взятого шута эксплуатирует свой местечковый буржуй без какого бы то ни было вмешательства «мирового порядка». А потому наш лозунг должен быть не «Долой шутизацию!», а как раз наоборот: «Даешь шу-тизацию!» — но более широко: «Превратим шутизацию империалистическую, грабительскую в шутизацию революционную!»
В областном центре Алая-Парусыня прогрессивные студенты сорвали презентацию ЧП «Блазень», снабжающего скоморохами дочек и сынков местной элиты. Мелкими группами по 100—150 человек студенты отлавливали «золотую молодежь» у входа на территорию «Блазня» и начинали «ра-ра» («разъяснительную работу»): «Ты знаешь, сучок, что у нас заводы стоят? Что у нас в семьях жрать нечего? Что у нас дети собой торгуют? А ты кучу баксов за поганого хохмача выкладываешь? Ты въезжаешь, что так нельзя, или тебе зубы выбить?!» К концу лекции пойманные клиенты единодушно въезжали, что «так нельзя», и отказывались от реакционных намерений. Но, к сожалению, «ра-ра» прервало появление продажных сотрудников милиции. Поэтому важный аспект — это силовая поддержка наших акций. Заявим прямо, что бомбисты и стрелки-подпольщики — путь тупиковый; ставку нужно делать на укрепление нашего авторитета среди работников силовых структур, обратив их дубинки в нужную сторону.
Только тогда, когда молодежь перестанет уходить в шуты, а начнет жадно штудировать философию Герберта Маркузе и Руди Дучке, когда вместо бубенцов грянет набат, а буржуазия вместе с их увеселителями будет от страха дристать по ночам, — в этот день мы к штыку приравняем перо и пойдем в последний, он же решительный. Но увы: на разброде и шатаниях последних лет паразитировали разного рода отшепенцы, которые с переменным успехом вырывали из наших рядов некоторых идейно неустойчивых товарищей, которые в иных условиях могли бы принести немалую пользу делу революции, которое победит. Сейчас же они не нашли в себе сил противостоять соблазну и дезертировали: одни — в «частные предприны», другие — в шуты.
Наши красные репортеры побывали дома у одного из клиентов «Шутихи» — дома, вместо фундамента построенного на украденных вкладах вдов и ваучерах сирот. Как и предполагалось, владелец шута, несовершеннолетний адвокат с лицом пресыщенного живородящего монополиста, через пять минут вежливого разговора пригрозил нам судом, через десять — пожизненным заключением и через двенадцать с половиной минут — расстрелом, совершенно забыв о моратории на смертную казнь. Когда же мы попытались выяснить его классовое происхождение, а также происхождение его матери, юнец натравил на нас своего шута, по совместительству — телохранителя, громилу, похожего сразу на двух Брюсов (Уиллиса и Ли), мастерски владеющего восточными единоборствами и ненормативной лексикой. Зверски избив оператора и малочисленную группу поддержки, которую мы предусмотрительно набрали в ячейках парт-боевиков, а также повредив фотокамеру, этот шут путем телесных повреждений вынудил репортеров спасаться бегством — но один кадр нам все же удалось сохранить. Если приглядеться...
Галина Борисовна пригляделась.
Кадр, героически спасенный репортерами «Лагеря...», доставил ей острое, почти физиологическое удовольствие. Аж зубы заломило, словно ключевой водицы в жару хлебнула. На снимке процветал Гарик, Великий и Ужасный. Не мальчик, но муж. В шортах цвета хаки и драной майке навыпуск. Занося карающую левую ногу над гнусно выпуклой ягодицей, желавшей ускользнуть от возмездия. Шутки светотени или мастерство фотографа, но вид супруга потрясал. Небритость урожденного мачо, брустверы надбровных дуг, невесть откуда взявшиеся мышцы распирают майку. Взор ярился и полыхал; челюсть выпирала тараном.
Волосатая голень была достойна Кинг-Конга, сокрушителя небоскребов.
Накатил острый приступ молодости. Захотелось песен у костра и любви в палатке. Романтики. Эльфов над гречихой. Дня рожденья у Вована, наконец. И чтоб они с Гариком, пылкие, вечно юные, спина к спине у мачты... Увы, рецидив быстро миновал, оставив по себе лишь осознание, что спина к спине — это уже давно не у мачты, а в кровати после трудового дня. И все-таки голень, поросшая шерстью... майка...
Ах, женские грезы!
Она еще не знала, что человек, минутой раньше поинтересовавшийся у Зеленого, как ему найти некую Шаповал Г. Б., лелеет в боковом кармане пиджака «корочку» Союза журналистов, а на поясе — потайную кобуру с револьвером, стреляющим резиновыми пулями.
