Сайт фараона - Грай Татьяна (книги онлайн без регистрации txt) 📗
— Слушай, я же собирался тебя сфотографировать, — вспомнил он. — Давай поищем подходящее окружение, достойное твоей нестандартности. Главное — чтобы в тон зеленым ногтям.
Елизавета Вторая заржала по-жеребячьи и предложила:
— Пойдем-ка на набережную. Там действительно красиво. А ты не забыл прихватить ту пленку, которую хотел проявить? Зайдем по дороге в фотосалон.
Пленку он не забыл, хотя и получил уже разгадку тайны розового особняка. Они с Лизой-дубль немного прибавили шагу и через минуту-другую вышли на небольшую площадь, с трех сторон окруженную купеческими особняками с зелеными палисадниками, а с четвертой замкнутую высокой побеленной стеной, за которой торчала шестигранная башня с высокой серебристой кровлей, увенчанной серебряным же шишаком.
— Это что такое? — недоуменно спросил он, уставившись на густо замазанный известкой крупный старинный кирпич.
— Это местный Кремль, — ответила Лиза-дубль. — Городок, видишь ли, довольно старый. Фотосалон там, — махнула она рукой вправо. — А после — к реке, не возражаешь?
— Ничуть.
Они подошли к тяжелой, старинной дубовой двери одного из особняков, по обе стороны которой в узких окнах с безупречно отмытыми стеклами красовались плоды творчества местных фотохудожников. Мельком отметив, что посмотреть тут не на что (примитивные ракурсы, плохой, плоский свет, неудачный выбор фотобумаги…), Максим следом за Лизой-дубль вошел в салон. Над их головами прочирикал звонок, подражая щебету какой-то птахи, из-за черной бархатной шторы слева вышла старушка (на вид куда старше невероятной Нины Петровны) в длинном синем платье с кремовым кружевным воротничком и едва слышно сказала:
— Добрый день, хотите заказать портрет?
— Нет, Алина Михайловна, нам только пленку проявить.
— А… — разочарованно шепнула старушка и скрылась за шторой.
— Это кто? — с трудом справившись с изумлением, спросил Максим.
— Фотограф, — с улыбкой ответила Елизавета Вторая. — Местная знаменитость. Художница света. Она тут всю жизнь работает.
— Ну и ну, — покачал головой Максим. — У вас тут, похоже, сплошные Мафусаилы женского рода… ну и городок!
Лиза молча повернула вправо и, схватив Максима за рукав, потащила его за другую штору. За шторой пряталась дверь, а за дверью находилась самая обычная фотолаборатория — стоял японский принтер с монитором, висели проявленные пленки, лежали пакеты с пачками готовых фотографий. Принтером командовал молодой парень с немного странными, по мнению Максима, глазами: с одной стороны, глаза были явно очень большими, с другой — увидеть их целиком было невозможно, поскольку их закрывали тяжелые набрякшие веки, оставлявшие владельцу глаз лишь узкую щелочку для обозрения мира. При появлении Елизаветы Второй лаборант оживился и весело бросил:
— Привет, Лизка!
— Привет, — согласилась Лиза-дубль. — Пленку сделаешь?
— Сделаю, — кивнул лаборант. — Давай. Тебе срочно?
— Это не мне, это бабулиному гостю, — уточнила Елизавета Вторая, требовательным жестом протягивая к Максиму руку. Коробочка с пленкой была тут же вложена в ладошку, ладошка передала коробочку лаборанту. Лаборант вытащил кассету и посмотрел на Максима с уважением.
— Ух ты… «Фуджи-профи»! У нас такая не часто пробегает. Все подряд печатать?
— Да, — кивнул Максим. — А бумага у вас какая?
— Вообще-то для народных масс у нас «Кодак», — весело ответил лаборант, — но вашу пленку делать на этой мрачнотухе — просто преступление. Не волнуйтесь, у меня есть и «Фуджи». Или вы «Конику» предпочитаете? Она, по-моему, только для зимних кадров годится.
— Нет, «Конику» не надо, — решил Максим. — А когда будет готово?
— Через час.
— Спасибо.
Выйдя из салона, Максим спросил, внезапно ощутив нечто похожее на ревность:
— Ты знакома с этим парнем?
— Это мой одноклассник, — пояснила Лиза-дубль. — Сидел позади меня и вечно дергал меня за косичку. Пока я ее не отрезала к чертовой бабушке.
— А… — Одноклассник имел право на фамильярность. Тем более такой одноклассник, который дергал за косичку.
— Пойдем пока на набережную, потом вернемся сюда, потом еще в одно местечко заглянем, — предложила Елизавета Вторая. — Только зайдем по дороге на почту, я газеты куплю…смятый лист вчерашнего выпуска… запах типографской краски… нервный крик редактора: «Где этот чертов Гарун аль Рашид? Опять у него в ванной плитка малахитовая! Это болван запомнит когда-нибудь, что она метлахская? Метлах-ская!…»
И снова — внимательный взгляд огромных светлых глаз, устремленный в верхнюю часть его лба… он вдруг подумал, что Лиза-дубль, так же, как и Елизавета Первая, видит, что происходит в его уме (а почему он вдруг проникся уверенностью, что фантастическая Лиза видела его насквозь?… но ведь и вправду видела…).
Он осторожно шел следом за Елизаветой Второй, время от времени поглядывая на ее пышные, не слишком коротко подстриженные волосы, и пытаясь представить на их месте косичку… наверное, даже с бантом? Но почему-то образ не проявлялся.
Они подошли к почте, расположенной в одном из старинных зданий на углу улочки, вытекавшей из площади и уводившей куда-то вниз. Лиза-дубль, попросив Максима подождать, исчезла за дверью (двери здесь все были на один манер — резной дуб, мощные медные ручки…), и он остался один на странной площади, безлюдной, как и весь этот город… но тут же из-за поворота улочки, которую он в задумчивости рассматривал, вышел человек… и что-то в нем было знакомое.
Это оказался абориген со змеей. Его хитроумную физиономию украшала все та же бурая встопорщенная щетина, пегие патлы на голове торчали во все стороны, вот только наряд отчасти изменился, что, впрочем, не нарушило гармонии ансамбля. Поверх сетчатой защитной майки дядька натянул блестящий куцый пиджак, сшитый из зеленой тафты, куда больше подходившей для дамского вечернего платья… впрочем, пиджак и был дамским, судя по расположению пуговиц, только предельного размера. А вместо растянутых спортивных штанов и сандалий на дядьке были теперь черные джинсы с огромными темно-синими заплатами на коленках и лакированные остроносые ботинки. И пиджак, и джинсы явно с трудом выдерживали напор обширного дядькиного тела, но аборигена это ничуть не смущало. Змея, поблескивая перламутровой синевой, повисла на шее аборигена, прикидываясь неживой.
— А, это ты! — радостно воскликнул абориген, подойдя поближе и присмотревшись к Максиму. — Ну что, нашел свой дом?
— Нашел, спасибо за помощь, — ответил Максим, с опаской поглядывая на змею.
— А теперь, значит, гуляешь?
— Да, — кивнул Максим.
— А я вот в гости иду, — сообщил абориген. — Пригласили. Меня часто приглашают. К богатым. Фотографируют. Не меня, конечно. Красотку мою. Дамы очень любят с ней сниматься. Поначалу, правда, визжат от страха… ну, а когда хорошенько примут чего покрепче — уже и не страшно.
Идея, подсказанная аборигеном, показалась вполне любопытной.
— А можно и мне вас сфотографировать? — спросил он. — Вас — со змеей.
— Конечно, можно, — кивнул абориген, — только ведь не бесплатно же!
— Да уж само собой, не бесплатно, — согласился Максим, довольный тем, что, собираясь на прогулку с Елизаветой Второй, прихватил не только фотоаппарат и пленку с розовым особняком, но и некоторое количество сотенных бумажек, похрустывавших теперь в заднем кармане его джинсов. Он осторожно извлек одну и протянул аборигену. Тот вежливо приподнял бровь, уставившись на купюру, и Максим спросил:
— Что-то не так?
— Сдачи у меня нету, — пояснил абориген.
— И не надо, — отмахнулся Максим. — Ты не мог бы встать вот сюда, к газону, и как-то… разбудить ее, что ли?
— Это мы запросто, — ухмыльнулся абориген, пряча сотенную во внутренний карман блестящего пиджака. — Это мы в один секунд…
Дядька принялся позировать с истинным знанием дела. Он встал перед кустами, заполонившими газон возле почты, ухватил змею поперек туловища и легонько встряхнул. Змея приоткрыла желтые глаза и уставилась на Максима. Он поежился, но затею не бросил, и, поспешно сняв крышку с объектива, посмотрел на аборигена через видоискатель. Солнце опустилось уже достаточно низко, так что светотень его вполне удовлетворила. Дядька выпрямился и поднял змею над головой. Змея изогнулась, как экзотическая танцовщица, и для начала превратилась в довольно точное подобие знака, а потом принялась изворачиваться то так, то эдак, время от времени поглядывая на фотографа. Он отснял третью часть пленки, и лишь после этого спохватился и сказал:
