Бастионы Дита - Чадович Николай Трофимович (читать книги без регистрации полные TXT) 📗
Девушка засмеялась, глядя на нас, а мужчина что-то спросил голосом, достойным античного ритора. Хавр коротко ответил, а когда мужчина благосклонно кивнул, разразился долгой и витиеватой речью. Наконец закончил, и златобронник перерезал путы, стягивающие Блюстителя Заоколья, даже одарил его кинжалом, затейливое лезвие которого было инкрустировано россыпью мелких самоцветов.
Златобронники обменялись несколькими веселыми фразами, а девушка, низко наклонившись, страстно поцеловала мужчину в губы, и они двинулись к озеру, где собрались уже почти все их соплеменники.
– О чем вы так мило беседовали? – спросил я после того, как Хавр освободил Ирлеф и они вдвоем принялись выпутывать меня из рыболовных сетей.
– Я сказал им, что ты могучий перевертень, явившийся в этот мир для того, чтобы погубить Дит. А мы твои приверженцы и подручные.
– Все здесь соответствует истине, кроме одного, – с горечью сказала Ирлеф. – Я вам в этом деле не помощница.
– Хорошо, пойди и скажи им, что ты лазутчица Дита да вдобавок еще и Блюститель Заветов. Только сначала пригляди там себе местечко получше, – он кивнул на обширное кровавое месиво, над которым уже кружились тучи мух.
– Значит, мы свободны? – спросил я.
– Я бы так не сказал, – Хавр потянулся, разминая затекшие мышцы. – Пока велено оставаться на месте. Но, если нас сразу не изрубили на куски, это уже внушает надежду.
– Что это они там делают? – растерянно спросила вдруг Ирлеф, глядя в сторону озера.
Отпущенные на свободу лошади мирно паслись, а их хозяева, побросав в кучи одежду и оружие, рьяно занимались чем-то к воинским упражнениям никакого отношения не имеющим. Это были не простодушные и невинные игры Эроса и даже не замешанные на вине и крови вакханалии, а некое экстатическое торжество не связанной никакими условностями плоти, когда в конвульсиях страсти сливаются не только отдельные пары, а целые человеческие стаи, когда все любят всех без разбора, а похоть приобретает свой первоначальный, звериный, не подавленный разумом облик.
– Лучше не смотри туда, – сказал я Ирлеф. – Боюсь, для тебя это будет чересчур непривычно.
Но она, словно оцепенев, не могла оторвать взгляда от зрелища, для нее не менее впечатляющего, чем недавно разыгравшееся здесь кровавое побоище. И действительно, даже искушенному человеку тут было на что посмотреть – все формы однополого, двуполого и массового соития, все мыслимые и немыслимые позы, все, что хитроумное и любознательное человечество придумало в области чувственной любви. Даже сюда доносились сладострастные стоны и томные вздохи.
Обе стороны демонстрировали завидную энергию и выносливость, но вскоре мужчины стали понемногу выдыхаться. Их неукротимые подруги продолжали некоторое время носиться по берегу в поисках еще годных на что-то партнеров или предавались взаимным ласкам, но в конце концов успокоились. Из переметных сумок были извлечены напитки и яства, после чего нагое воинство приступило к пиршеству, лишь изредка прерываемому любовными утехами.
– Веселый народ, – Хавр сплюнул, скорее от зависти, чем от отвращения. – Ни до Заветов им дела нет, ни до зелейника.
– Вот истинные исчадия Изнанки, хоть и обитают здесь не одно поколение. – Ирлеф не говорила, а вещала. – Рано или поздно нам придется столкнуться с ними. На одной земле мы не уживемся.
– Почему же? – усмехнулся Хавр. – От Переправы они не уйдут. Без Переправы им не прокормиться. Пока мы им поперек горла не встали, они нас не тронут. Да и зачем им Дит? Любить мы не научены, внешностью убоги, в лошадях ничего не понимаем, вино готовить и пить не умеем. Даже мечи наши им не по руке.
– Тем не менее к врагам Дита, за которых ты нас выдаешь, они отнеслись со снисхождением. Это о многом говорит.
– Просто дитсы им отвратительны. Они считают нас лицемерами, скрягами, трусами и кастратами.
– А нам отвратительны эти похотливые кровопийцы!
– И все же какое-то время придется терпеть их общество. Постарайся пореже открывать при них рот. – Хавр подобрал свой пустой мешок, заглянул в него и снова бросил на землю.
Златобронники, одевшись и разобрав оружие, уже садились на коней. Несколько всадников трусцой направились к нам. Их мечи покоились в ножнах, а дротики в колчанах.
Женщина, ехавшая впереди, была легко ранена – сквозь бинты, элегантным тюрбаном покрывавшие ее голову, проступила кровь. Поочередно оглядев всех нас, она спросила что-то, обращаясь ко мне.
– Прости, любезная, но я не понимаю вашу речь, – смиренно опустив глаза, ответил я.
– Значит ли это, что единственная понятная тебе речь – речь горожан? – холодно осведомилась она, легко перейдя на язык дитсов.
– Нет. Мне понятна речь очень многих народов.
– Тогда ответь, кто ты такой и куда держишь путь?
– В этот мир я низвергнут помимо своей воли бедствием, которое одни здесь называют Сокрушением, а другие Перемежовкой. Единственное, к чему я стремлюсь сейчас, это вырваться отсюда на волю, дабы продолжить свой путь, цель которого известна лишь покровительствующим мне высшим силам.
– Твои спутники родом из Дита? – Лицо женщины-воина было холодно и высокомерно, не верилось, что совсем недавно она с безоглядной страстью предавалась свальному греху.
– Да, любезная, – я чувствовал, что врать ей нельзя. – Но они не враги вам. Мы пройдем Переправу, и вы никогда больше не услышите о нас. Прошу тебя, не препятствуй нам.
– Человек, стоящий справа от тебя, женщина?
– Это моя жена.
– Почему она смотрит на меня с ненавистью?.. Пусть говорит сама.
– Что я должна сказать? – тихо вымолвила Ирлеф. – Что именно тебе хотелось бы услышать? Слова благодарности за спасение? Изволь. Может, ты ждешь, что я стану восхищаться вашими ратными подвигами? Отнюдь. Среди них, – она указала на груду растоптанных трупов, – было немало случайного люда, вовсе не желавшего вам зла. Так, как вы, поступают только не ведающие законов дикари… Что еще я должна? Выразить восторг по поводу творимого вами разврата? Не могу. От этого зрелища меня тошнит.
– Тогда съешь что-нибудь кислое, – прекрасная воительница едва заметно улыбнулась. – Неужели ты считаешь, что только дитсам открыта безусловная истина? Неужели та жизнь, которую вы влачите, и есть единственно правильный путь человека? Тебя тошнит от нас, а вы нас смешите. Отдав себя во власть евнухов, вы сами стали похожи на них. Жалкие пленники собственных страхов! Вам неизвестна любовь, а верность своему народу вы храните лишь под угрозой смерти. Почему вы ненавидите нас, вольных людей, весь смысл жизни которых в наслаждении – наслаждении тонким вином, изысканной пищей, вражьей кровью, быстрой скачкой, прекрасными телами наших сестер и братьев? Разве мы чем-нибудь досадили вам? Живите за вашими стенами как хотите, только не касайтесь нас. Мы свободный народ, а главное отличие свободы от несвободы – полное презрение к чужим законам, чужим обычаям и чужим суждениям.
– Тогда павшие от ваших мечей бродяги были еще более свободны. Они презирали не только чужие законы, но и чужую жизнь, – возразила Ирлеф. – Но на каждом шагу их свобода обращалась горем для других.
– Презирая кого-либо, мы никогда не навязываем ему своих нравов, а тем более не поднимаем первыми оружия. Ни один из моих соплеменников без причины не задел дитса.
– Вы задеваете нас уже тем, что лучше нас едите, пьете и одеваетесь. Тем, что умеете и любите наслаждаться. Тем, что для вас доступно все запретное для нас. Порождая зависть, вы множите человеческие грехи, а значит – творите грех сами.
– Разве свою еду и питье мы отнимаем у кого-нибудь? Мы берем плату за Переправу, но только с тех, кто может заплатить. Мы честно зарабатываем свой хлеб. Если бы ты только знала, сколько тварей с той стороны хочет прорваться сюда… Впрочем, наша перепалка может продолжаться без конца. Женщины всегда женщины, вне зависимости от того, родились ли они дитсами или златобронниками. Пусть нас рассудит твой муж, человек, видевший другие миры и живший среди других народов. Слух о его силе и мудрости уже дошел до наших владений.
