Полярная мечта - Казанцев Александр Петрович (версия книг txt) 📗
Люди шли через льды. Вокруг была серая тьма. Ветер дул теперь справа, сбивая путников с ног. Он нес струи снега, и людям казалось, что они идут вброд по вспененному потоку.
Люди шли не останавливаясь. Они не могли, не имели права остановиться. Согреться можно было только ходьбой. К счастью, поземка не переходила в пургу. Если бы людям пришлось отлеживаться во время пурги в снегу, они бы замерзли.
На привал останавливались, лишь когда не было сил идти дальше.
Труднее всего преодолевать гряды торосов. Добров, пыхтя и тихонько ругаясь, забирался наверх первым и протягивал руку Гале. Снизу ее старался подсадить шатающийся от изнеможения Ваня. Галя сердилась. Она сама протягивала Ване руку и втаскивала его на крутые, стоящие дыбом льдины. Гекса карабкалась следом за людьми и повизгивала. Спустившись с гряды, некоторое время лежали без движения, стараясь набраться сил.
Уже двое суток люди и собака ничего не ели.
— Хоть бы медведь белый попался на пути, — сказал Добров.
— Зачем? — удивилась Галя. — Ведь у нас нет оружия.
— А так… Все лучше… скорее, кто кого?.. Или он нас, или мы его, — и Добров показал висевший у него на поясе большой нож.
Галя легла удобнее и отвернулась. Ваня, раскинув руки, лежал на спине и смотрел на бегущие по небу облака, освещенные все той же оранжевой зарей. На Большой земле была ночь.
Матвей Сергеевич рассматривал свой нож. Он вынул его из кожаных ножен, снял рукавицу и попробовал большим пальцем левой руки острие, потом, посмотрев на Галю и Ваню, стал тихо подзывать к себе Гексу. Она лежала около Гали, положив морду на вытянутые лапы. Шерсть на ее провалившихся боках торчала.
Подняв на Доброва умные глаза, она встала и, виляя хвостом, припрыгивая на одной задней лапе, подошла к нему.
Тогда тот рванулся вперед и схватил левой рукой Гексу за загривок. В правой его руке блеснул нож.
— Матвей Сергеевич! Что вы делаете?! — крикнул Ваня, с неожиданной быстротой вскакивая и ловя руку Матвея Сергеевича.
— Пусти ты!.. Чего цепляешься? Мы двое суток не ели. Дойти надо… а тут
— мясо…
— Не смейте! Не смейте!.. Галина Николаевна! Он… Гексу!.. У нас так не делают.
Галя приподнялась на локте и села.
Гекса воспользовалась промедлением и вырвалась из озябших пальцев Матвея Сергеевича. Он раздраженно бросил на снег клок шерсти.
— Вот вы и рассудите, — сказал он Гале, не поднимая на нее глаз. — Только рассудите так, как начальник… чтобы без женских слабостей и привязанностей к собаке. Она сейчас не собака, а наше единственное продовольствие. Дойти нам надо… планшетка опять же у вас с картами.
— Съесть Гексу или не съесть? — словно переспросила Галя. — Мне даже в голову не пришла такая мысль.
— Есть ведь как хочется, Галина Николаевна… Крупинки во рту не было больше двух суток…
Галя сидела на снегу, охватив руками колени. Гекса подбежала к ней, и Галя машинально стала гладить ее одной рукой.
— Нет, Матвей Сергеевич, — покачала головой Галя. — Не могу. Может быть, хороший начальник приказал бы убить Гексу. Я не могу. Не будем есть собаку. Так постараемся дойти.
— Ой, как хорошо, Галина Николаевна! — обрадовался Ваня.
Гекса отбежала от людей. Галя позвала ее, но собака не подходила. Можно было подумать, что она все поняла.
Добров не возражал, только старался не смотреть на Ваню и Галю.
Снова поднялись и пошли.
…Галя упала первой. Она встала на колени, но подняться на ноги не смогла. Добров помог ей. Они пошли вместе, держась под руку. Оба пошатывались, попеременно оступались, а порой и падали в снег.
Ваня сильно отстал. Гекса бежала позади, невидимая в темноте. Она больше не приближалась к людям, будто не доверяя им.
Больше всего Галя боялась пройти мимо острова Исчезающего. Напрасно вглядывался Добров в горизонт, стараясь заметить во мгле очертания земли.
— Не мог же остров совсем разрушиться!.. Не успело же его волнами размыть, не должно бы, — ворчал он.
— А если дома обрушились, что тогда? — спросил подошедший Ваня.
— Тогда что… все одно… Пусть Гекса нас кушает, раз мы ее не съели.
— Матвей Сергеевич! Я запрещаю вам так говорить. Стыдно! — Галя гневно взглянула на механика. Свет тонкого месяца делал его похожим на скелет.
Непрерывная ходьба без сна и двухдневная голодовка сделали свое дело. Глаза у Доброва провалились, кожа обтянула скулы и челюсти. Гале показалось, что у него можно сосчитать зубы.
— Вы не сердитесь, Галина Николаевна, — примиряюще сказал Добров. — Я ведь от слабости… и вроде как со злости, что вы сильнее, значит, оказались. Но только я понимаю, что если берег обвалился, — считай, нас под ними похоронило.
— Пойдемте!
— Иду, Галина Николаевна… по вашему следу.
Галя не ошиблась в выборе направления. Недаром так тщательно изучала она дрейф льдов до выезда в экспедицию.
На исходе четвертых суток они наткнулись на остров, вначале приняв его в темноте за гряду торосов. Но обрывы берега были слишком высоки. Сомнений не было. Это был остров. У людей прибавилось сил.
Это действительно был остров, один из интереснейших капризов природы. Когда-то волны намыли его из песка. Песок смерзся и в свое время поднялся над поверхностью моря. В последние годы благодаря общему потеплению Арктики остров оттаивал, море вгрызалось в него, размывая мерзлый песок, как сахар, и берег обваливался. Полярную станцию приходилось переносить раза два в глубь острова, но море наступало. В конце концов людей пришлось вывезти.
И вот путники добрались до высокого, поднимающегося над ледяными полями берега. Он был так крут, что на нем не держался снег. Смерзшийся песок огромной глыбой нависал над льдами, готовый обрушиться, едва первые весенние лучи коснутся его. Очевидно, осенью море подточило обрыв, въелось в берег, но нависшая гора не успела рухнуть, ее удерживал пока зимний холод.
Люди брели из последних сил. Надо было найти подходящее место, чтобы забраться наверх. Идти под берегом было страшно. Казалось, он может обрушиться каждую секунду.
Путники запрокидывали головы, стараясь увидеть на обрыве дома, но рассмотреть в темноте ничего не удавалось. Забраться по нависшему обрыву нечего было и думать. Ваня, глядя на разрушающийся остров, сказал:
— Вот так же, наверное, и Земля Санникова… Была, была и исчезла. Оттаяла и обвалилась в море.
Галя обернулась и с радостным удивлением посмотрела на худое, изможденное лицо Вани.
— Как вы хорошо придумали, Ваня, — сказала она, ни словом не обмолвившись о том, что читала об этом в научных журналах. — Мы обязательно радируем о вашей гипотезе, обязательно!.. — В словах Гали было столько уверенности, что Ваня повеселел.
Добров высмотрел нечто вроде русла весенней речки или ручейка, занесенного сейчас снегом. Можно было попробовать взобраться. Идти уже не могли. Ползли на четвереньках: Добров впереди, потом Галя. Последним был Ваня и на большом расстоянии от него — Гекса.
— Не могу… моченьки нет, — проговорил Добров, растянувшись на шершавом насте.
— Что вы, Матвей Сергеевич! Еще ведь немного. А там наверху — склад. Висят в нем жирные окорока, колбасы копченые… сардины, шпроты… галеты. На зубах хрустят… — говорила Галя.
Глотая слюну, Ваня чувствовал прилив сил. Он пополз впереди, за ним Добров, последней ползла Галя. Гекса впервые за последние дни подобралась к ней и лизнула ее в щеку.
У Гали мутилось в голове, перед глазами плыли круги.
— Ничего, ребятки, — шептала она, хотя ее никто не слышал, — заползем сейчас наверх и сразу увидим и мачту радиостанции… она осталась… и домикн… тепло будет там… и склад…
И вот они наверху В неверном свете звезд они увидели пологую, спускающуюся к центру острова серую долину, над которой у самого обрыва возвышалась одинокая мачта радиоантенны бывшей полярной станции. Ни одного домика около нее не было.
Люди лежали на снегу и боялись взглянуть друг на друга, не желая признаться, что все кончено.
