Глубинный путь - Трублаини Николай Петрович (онлайн книга без txt) 📗
— Разрешите! — закричал Черепашкин. — Я…
— Ничего вам не разрешат! — перебил его следователь. — Пока я привлекаю вас к этому делу как свидетеля, но нужно будет еще подумать о вашей вине, потому что своим бестолковым поведением вы запутали нас.
Меня поразило нахальство этого маньяка. Но, видимо, он принадлежал к тем храбрым крикунам, которые весьма чувствительны к чужому окрику. Слова Томазяна ошеломили его, и он залепетал:
— А как же мне без документов?
— Зайдите в секретариат прокуратуры. Это на первом этаже. Я позвоню управляющему делами, он возьмет с вас подписку и все устроит. Вы свободны. Прошу.
Едва за Черепашкиным закрылась дверь, я вышел из своего укрытия.
— Вот идиот! — сердито сказал Томазян, глядя вслед управдому. — Ну, его счастье, что он такой идиот.
— Почему? — полюбопытствовал я.
— Вряд ли оставил бы его в живых Виноградов, будь этот Черепашкин поумнее. Но Виноградов тоже, знаете, фрукт! Нужно уметь уговорить, что ты сумасшедший.
— К каким же выводам вы пришли?
— Что вам не следует задерживаться в Иркутске. Вылетайте в Забайкалье. О Черепашкине никому ничего не рассказывайте. Я его освободил из-под ареста, но сделаю так, что он никому на глаза не попадется. А о Виноградове пойдет слух, что он арестован. Если там будут какие-нибудь разговоры на эту тему, скажите, не вдаваясь в подробности, что вы тоже слышали нечто подобное. Вот и все.
— Но на днях здесь состоится сессия Научного совета. Я получил от Саклатвалы приглашение быть на ней, — заметил я.
— Дня два пробудете в Забайкалье, а потом, если там ничего подозрительного не заметите, можете прилететь сюда.
13. Шахта № 925
В горах, между верховьями Зеи и притоками Гилюя, расположился один из самых важных пунктов гигантского подземного строительства.
Здесь была пробита шахта, числившаяся в системе строительства под номером девятьсот двадцать пять. Это была самая глубокая на всем Глубинном пути шахта. Именно в этих горах туннель проходил на глубине около полутора километра. Температура здесь доходила до сорока пяти градусов выше нуля. Это, к слову сказать, вполне отвечало данным неоднократных геологических исследований, которые показывали, что приблизительно на глубине сорока метров от поверхности земли температура начинает равномерно увеличиваться на один градус через каждые тридцать три метра. Считается, что такое равномерное повышение температуры остается относительно постоянным до глубины приблизительно в два километра. Если допустить, что температура и дальше так растет, то можно заключить, что в центре земного шара она достигает более ста тысяч градусов. Однако большинство ученых на основании различных наблюдений и сравнений пришли к выводу, что в центре Земли температура должна равняться двум-четырем тысячам градусов, самое большее — восьми тысячам…
Но я отклонился от темы своего рассказа.
Мой самолет прилетел на шахту рано. Солнце еще не успело нагреть воздух, и было довольно холодно.
Посадочная площадка соединялась о шахтой ровным, как стол, и блестящим, как начищенный сапог, шоссе. Меня сразу же забрал автобус, и скоро мы ехали через довольно большой, расположенный вокруг шахты город. В городе жило, по-видимому, несколько десятков тысяч людей, но имел он еще не слишком привлекательный вид: чернели длинные, приземистые деревянные строения, нигде не было заборов, во многих местах лежали груды строительного материала. Весь вид города свидетельствовал о том, что люди пришли сюда недавно и осели здесь временно, для спешной работы.
Девятьсот двадцать пятую все считали гордостью строительства, и это совершенно понятно: ведь на свете немного подземных строений такой глубины. Пробить такую шахту в течение одного года в горном, безлюдном и бездорожном крае было чудом не только технического, но и организационного искусства.
Автобус остановился около надшахтного строения.
Выйдя из машины, я увидел неподалеку Аркадия Михайловича и Тараса в сопровождении широкоплечего высокого человека в шахтерской одежде, в котором я узнал инженера Кротова.
Аркадий Михайлович и Тарас приехали накануне вечером и сейчас собирались спуститься с Кротовым в шахту. Я сказал, что хочу присоединиться к ним, уверяя, что дорога меня нисколько не утомила.
Кротов — он тоже сразу узнал меня — помог мне донести мой чемодан до шахты и отдал его там на хранение. Там же Аркадий Михайлович, Тарас и я получили шахтерские костюмы и шлемы с звукофильтрами.
Выяснилось, что Кротов, который до сих пор возглавлял вентиляционно-пневматическую службу восточной зоны, теперь назначен начальником Забайкальского участка строительства. Итак, он являлся здесь старшим, и с его стороны было очень любезно лично показать нам туннель.
— Может быть, у вас сейчас нет времени? — допытывался у него профессор. — Мы можем осмотреть все и сами.
— Для вас время найдется, — ответил Кротов. — Тропические сады под землей — это такая вещь, что для нее не жаль времени.
Ствол шахты был устроен так, что в нем работало сразу несколько лифтовых кабинок для людей, а кроме того, и грузовые клети. Последние ежеминутно выносили на поверхность тысячи кубометров грунта и высыпали его на большие платформы. Платформы катились непрерывным потоком, отвозили грунт на несколько километров от шахты, и там, где они высыпали его, вырастали высоченные холмы.
Мы вошли в лифт. Кротов закрыл дверцы, и лифт двинулся вниз. Мне начало казаться, что я снова нахожусь в самолете, идущем на посадку.
— А знаете, — обратился ко мне Аркадий Михайлович, — здесь Лида. Она уже внизу.
— Да, ее группа уже спустилась, — подтвердил Кротов. — Мы их встретим.
Во время спуска мы с Кротовым начали вспоминать наши встречи. Я вспомнил слова Догадова о том, что этот инженер во всем поддерживает Макаренко, и поглядывал на Кротова с особым интересом.
Кротов получил образование горного инженера и много лет работал в Донбассе. Это был серьезный человек средних лет, очень спокойный, мягкий, по моему мнению, даже несколько вяловатый.
Где-то посередине ствола лифт остановился. Кротов объяснил, что здесь мы должны разминуться со встречной кабинкой и сменить трос. За те несколько минут, что мы простояли, инженер успел пожаловаться на сотрудников картографического управления, которые в последние дни отняли у него очень много времени.
— Нас донимает Макуха, — сказал Кротов профессору. — Чем он только не занимается! Руководит картографическим управлением, а набрал себе кого угодно. У него работают и геологи, и геофизики, и археологи, и фитопалеонтологи, и обыкновенные зоологи и ботаники, и метеорологи, и, кажется, даже нумизматы.
— А филателистов еще нет? — засмеялся Аркадий Михайлович.
— Вероятно, он скоро и для них найдет работу. Тем более, что он предложил отметить окончание строительства Глубинного пути выпуском специальных почтовых марок. Даже рисунки этих марок подготовил.
Профессор улыбался. Он любил инициативного географа, своего бывшего ученика.
— И знаете, — продолжал Кротов, — его сотрудники выискивают множество различных вещей, которые будто бы необходимы науке, но абсолютно никакого значения не имеют для нашего строительства… Теперь у нас трагедия с палеонтологом. На этих днях мы раскопали на глубине в тысячу пятьсот тридцать пять метров кладбище каких-то допотопных животных.
— Ого! — воскликнул профессор.
— Действительно, небывалое явление… Но в этом самом месте мы должны пробивать русло для подземной реки. Ну, тут и началась война с палеонтологом!
Я, разумеется, с немалым любопытством прислушивался к разговору, угадывая, о каком палеонтологе шла речь.
— Кто же это такой? — спросил я.
— Да есть тут такой Догадов…
— А-а…
— Человек, кажется, смыслящий. Иногда говорит очень умные вещи, а здесь, с этими костями, устроил мне настоящую войну. Сегодня вот послал телеграмму Макухе. Жалуется на меня.
