Рассказы. Миры Роберта Хайнлайна. Том 24 - Хайнлайн Роберт Энсон (читать полностью книгу без регистрации .txt) 📗
— Довольно, Джоан, остановись. Бог знает, как тебе это удалось, но ты за долю секунды прочла и запомнила целую страницу, напичканную специальными терминами. — Он лукаво улыбнулся: — Однако на некоторых словах ты слегка спотыкалась. А дедушка Стоунбендер произнес бы все без запинки!
— Чего ты хочешь? Я не понимаю значения половины слов!
— Джоан, как ты научилась всему этому?
— Честное слово, доктор, не знаю. Это вроде того, как учишься ездить на велосипеде: свалишься раз, другой, третий, а потом в один прекрасный день садишься и едешь как ни в чем не бывало. А через неделю ездишь уже без руля и пробуешь всякие трюки. Вот так и со мной случилось — я знала, чего хочу, и в один прекрасный день научилась. Давайте продолжим, а то Фил уже нервничает.
Коуберн погрузился в задумчивое молчание и безропотно позволил Хаксли подвести себя к письменному столу в углу комнаты.
— Джоан, можно открыть любой ящик? О'кей. Бен, вытаскивай ящик, все равно какой, вынимай из него что захочешь и клади туда что душе угодно. А потом не глядя перемешай все в кучу, вытащи несколько предметов и положи в другой ящик. Я хочу исключить возможность телепатии.
— Фил, я рада, что тебя не волнует, какой кавардак будет у меня в столе. Мои бесчисленные секретарши с наслаждением наведут там порядок, когда ты наиграешься.
— Малышка, не становись на пути у науки. А кроме того, — добавил Фил, заглянув в ящик, — здесь порядок не наводили по меньшей мере полгода. Так что особого вреда не будет.
— Ха! А чего ты хочешь, если я все свое время трачу, разучивая для тебя всякие салонные фокусы? И вообще, я знаю, где что лежит.
— Вот этого я и боюсь, а потому хочу, чтобы Бен ввел сюда элемент произвольности. Ну давай же, Бен.
Когда хирург выполнил все, о чем его просили, и закрыл ящик, Хаксли продолжил:
— Джоан, возьми карандаш и лист бумаги. Вначале перечисли все, что видишь в ящике, а потом нарисуй схему, как вещи лежат.
— Ладно.
Джоан села за стол и стала быстро записывать:
«Большая черная кожаная сумка. Шестидюймовая линейка».
Коуберн остановил ее:
— Постой-ка. Все неверно. Я бы заметил такой большой предмет, как сумка. Джоан наморщила лоб:
— Какой ты сказал ящик?
— Второй справа.
— Мне послышалось «верхний».
— Возможно, я оговорился.
Девушка начала снова:
«Медный ножик для бумаги. Шесть разных карандашей и еще красный карандаш. Тринадцать резинок. Перочинный ножичек с перламутровой ручкой».
— Бен, это, наверное, твой ножик. Очень хорошенький; почему я раньше его не видела?
— Я купил его в Сан-Франциско. Господи Боже, малышка! Ты же действительно не видела его!
«Один спичечный коробок с рекламой отеля сэра Фрэнсиса Дрейка. Восемь писем и два счета. Два использованных билета в театр Фолли Бурлеск».
— Доктор, ты меня удивляешь!
— Давай пиши дальше.
— Только если пообещаешь в следующий раз взять меня с собой.
«Один термометр с зажимом. Клей и корректирующая лента для пишущей машинки. Три разных ключа. Один тюбик помады «Макс фактор No З». Блокнот и несколько картотечных карточек, исписанных с одной стороны. Маленький коричневый бумажный пакетик, а в нем пера чулок девятого размера темно-коричневого цвета».
— А я и позабыла, что купила их; сегодня утром весь дом обыскала, хотела найти приличную пару.
— Что же ты не включила свои рентгеновские глаза, миссис Гудини?
Джоан страшно удивилась:
— А знаешь, мне это и в голову не пришло! Я еще не привыкла пользоваться ими.
— Есть еще что-нибудь в ящике?
— Ничего, только пачка бумаги для заметок. Секундочку: сейчас нарисую.
Минуты две она рисовала, высунув кончик языка; глаза ее перескакивали от бумаги к закрытому ящику и обратно.
— Тебе обязательно нужно смотреть в направлении ящика, чтобы увидеть, что внутри? — спросил Бен.
— Нет, но так лучше. У меня голова кружится, когда я вижу какую-то вещь, а смотрю не на нее.
Проверили содержимое ящика и как расположены в нем вещи: все совпало. Закончив проверку, доктор Коуберн молча уселся в кресло. Хаксли, задетый отсутствием реакции, не выдержал:
— Ну, Бен, что ты думаешь? Понравилось тебе?
— Ты и сам знаешь, что я думаю. Ты полностью доказал свою теорию; но я думаю о ее значении и о некоторых возможностях. Представь себе, каким это может оказаться благом для хирурга! Джоан, ты можешь видеть внутренности человеческого организма?
— Не знаю. Я еще не…
— Посмотри-ка на меня.
Она пристально посмотрела на Коуберна:
— Ой… ой, я вижу, как у тебя сердце бьется! Я вижу…
— Фил, ты можешь меня научить видеть, как она?
Хаксли потер рукой нос.
— Не знаю. Может быть…
Джоан наклонилась над шезлонгом, в котором лежал хирург.
— Не получается, Фил?
— Ни черта. Я все перепробовал, разве что молотком по черепу не стучал. Там, по-видимому, вообще нет мозгов, так что и гипнотизировать нечего.
— Не злись, лучше попробуй еще раз. Бен, как ты себя чувствуешь?
— Нормально, только сна ни в одном глазу.
— Я выйду из комнаты. Может, это я тебя отвлекаю. Будь послушным мальчиком и засни — баю-бай!
Девушка вышла. Минут через пять Хаксли позвал ее:
— Иди сюда, малютка. Уснул. Она вернулась и взглянула на Коуберна, растянувшегося на шезлонге.
— Он готов к общению со мной? — спросила Джоан.
— Да. Приготовься и ты тоже. Она легла на кушетку.
— Ты знаешь, что мне нужно; постарайся установить связь с Беном, как только заснешь. Тебя нужно гипнотизировать, чтобы усыпить?
— Нет.
— Тем лучше — спи!
Неподвижная, совсем расслабленная, она лежала на кушетке,
— Ты под гипнозом, Джоан?
— Да, фил.
— Можешь ли ты проникнуть в мозг Бена? Немного помолчав, она ответила:
— Да.
— Ну и что там?
— Ничего. Вроде как пустая комната, но уютная. Постой-ка — он приветствует меня.
— Что говорит?
— Приветствует без слов.
— Бен, ты меня слышишь?
— Ну конечно, Фил.
— Вы чувствуете друг друга?
— Да, безусловно.
— Слушайте меня внимательно, оба. Медленно проснитесь, не разрывая связи. Потом Джоан обучит Бена, как проникать взглядом в невидимое. Сможете?
— Да, Фил, сможем, — сказали они в один голос.
Глава 4 ОТПУСК
— Честное слово, мистер Хаксли, не могу понять, почему вы так упрямитесь. — Взгляд немного выпученных глаз ректора Западного университета покоился на второй пуговице жилетки Фила. — Вам были предоставлены все условия для глубокой и основательной исследовательской работы над серьезными проблемами. Вас специально не перегружали преподаванием, чтобы вы могли доказать свои бесспорные способности. Вы временно исполняли обязанности заведующего кафедрой в прошедшем семестре. Однако вместо того чтобы использовать эти прекрасные возможности, вы, по вашему собственному признанию, увлеклись ребяческой игрой в бабушкины сказки и дурацкие небылицы. Видит Бог, дружище, я вас не понимаю! Фил ответил, сдерживая раздражение:
— Но, доктор Бринкли, если позволите, я покажу вам…
Ректор поднял руку:
— Прошу вас, мистер Хаксли. Не будем повторять все сызнова. Да, кстати, я случайно узнал, что вы вмешиваетесь в работу медицинского факультета.
— Медицинского факультета! Ноги моей там не было вот уже несколько недель…
— Из совершенно достоверного источника мне стало известно, что под вашим влиянием доктор Коуберн делает операции, абсолютно игнорируя советы диагностов — между прочим, лучших диагностов на всем Западном побережье.
Хаксли постарался сохранить вежливо-равнодушный тон:
— Предположим на мгновение, что я и в самом деле оказал какое-то влияние на доктора Коуберна — я, впрочем, это отрицаю, — но можете ли вы привести хоть один пример, когда отказ доктора Коуберна следовать советам диагностов привел бы к неадекватному лечению больного?
— Дело не в этом. Дело в том, что я не могу позволить, чтобы мои сотрудники вмешивались в работу других факультетов. Вы, безусловно, не можете с этим не согласиться.
