Сборник 8 ВОСПОМИНАНИЕ ОБ УБИЙСТВЕ - Брэдбери Рэй Дуглас (читаем полную версию книг бесплатно TXT) 📗
Мистера Симмонса убил я сам.
Теперь-то вы понимаете, сэр, почему я это сделал.
Как сказал я в самом начале – я вам не олух царя небесного.
Девушка в Сундуке
Джонни Менло со злостью пнул чердачную лесенку и с размаху шлепнулся на ступеньку. Его учительница, его собственная домашняя учительница все-таки не пришла. И во всем доме с ним никто, никто не станет заниматься.
Вечеринка внизу была в полном разгаре. Доносившиеся звуки казались насмешкой – смех, звяканье шейкеров, музыка. Джонни думал, что спрятался от них сюда, в одиночество. Его учительница должна была прийти сегодня – и не пришла.
А мама с папой так заняты распитием коктейлей, что обращали на Джонни не больше внимания, чем на собственную тень.
Джонни отступил еще, в сумрачное убежище заброшенного чердака. Но даже здесь послеполуденную духоту и залежалую пыль ворошили залетные звуки.
Джонни огляделся. По темным углам таились в паутинных саванах старые сундуки. Сквозь маленькое-замызганное окошечко пробивался солнечный луч – как бы для удобства любопытных мальчишечьих глаз.
Вот, например, сундук в северном углу. Всегда был закрыт, заперт, и ключ куда-то спрятали. А сейчас защелки-то опущены, а вот медный язычок замка откинут, открыт.
Джонни подошел к сундуку, выковырял защелки из пазов и приподнял тяжелую крышку. На чердаке разом похолодало.
Внутри лежала она. Свернувшись клубочком. Такая молодая, красивая.
Тонкое лицо – как меловая черта на аспидной доске волос. Джонни тихонько вздохнул, не отпуская крышки. Духи все еще не улетучились. Она выглядела такой же одинокой и заброшенной, каким чувствовал себя Джонни. Он ее прекрасно понимал. На чердаках всегда копятся забытые, никому не нужные вещи.
Очевидно, она задохнулась. Кто-то скрыл ее красоту под тяжелой, непроницаемой крышкой. Белые пальцы, как экзотический цветок, покойно лежали на прозрачно-розовом платье.
Секундой позже Джонни заметил на полу смятый клочок бумаги – кусочек записки, сделанной ее почерком:
«…вам придется возместить мне то, чего я была лишена все эти годы. Это не будет сложно. Я могу стать учительницей Джонни. Это легко объяснит мое присутствие в доме. Элли».
Джонни посмотрел на ее мертвое лицо. Точно она заснула на вечеринке, а кто-то отнес ее сюда, на чердак, и прихлопнул сверху сундучной крышкой.
Сумерки смыкались вокруг Джонни, то стягивались вокруг горла, то отступали.
– Ты моя учительница? – тупо повторял он. – Моя собственная единственная учительница? А тебя… тебя убили? Зачем кому-то тебя убивать?
Эту мысль прогнала другая. Он, Джонни Менло, сын Менло из высшего света, нашел самый настоящий труп!
Точно! Глаза мальчика широко распахнулись. Уж теперь-то мама с папой его обязательно заметят! Куда там – даже бабушка перестанет играть целыми днями в шахматы с дядей Флинни, подавится бренди, глянет на Джонни сквозь толстые очки и воскликнет: «Господи, мальчик, так ты не зря весь дом ставил на голову!»
Точно. Точно! Джонни сморгнул. Сердечко его колотилось.
Кузен Уильям может даже упасть в обморок!
Он, Джонни Менло, нашел покойницу! Это его, не мамины, фотографии будут печатать в вечерних газетах.
Спрятав записку в кармане, Джонни в последний раз поглядел на длинные ресницы, и розовые губы, и черные косы Девушки в Сундуке и прикрыл за ней крышку.
Он завизжит. С верхней ступеньки лестницы. И будет визжать, пока небо не упадет на землю, а гости – на пол! Вот так!
Повизжал он неплохо.
По лестнице, через зал, визгом пробивая себе дорогу, в толпе, Джонни пробрался к маминому сверкающему вечернему платью и вцепился в него изо всех сил.
– Джонни, Джонни, зачем ты пришел? В чем дело? Я тебе сказала… – Детское мамино личико опустилось сквозь искристый туман.
Джонни набрал полный кулак блесток и провизжал:
– Мама, там на чердаке труп!
Все лица обратились к нему – точно зрители на стадионе. Мамино лицо напряглось, потом расслабилось.
– Отпусти мое платье, милый, испачкаешь. Посмотри на свои руки – ты весь в паутине. А теперь беги к себе, будь хорошим мальчиком.
– Ну мам! – проныл он. – Там труп…
– Господи Боже, – вздохнул кто-то в толпе. – Точно как его отец.
– А вы замолчите! – Джонни сердито оглянулся. Там правда труп!
А мама его не видела. Она смотрела на гостей, и Джонни оставалось только взирать снизу на ее лебединую шею с бьющейся жилкой, на изящный подбородок, на пальчики, поправляющие сбившийся каштановый локон.
– Пожалуйста, простите Джонни, – проговорила она. – Дети, знаете, так впечатлительны… – Подбородок опустился. В голубых глазах застыли сумерки. – Иди наверх, Джонни.
– Ох, ну мам…
Мир рушился. Блестки выскользнули из пальцев.
Взгляды гостей внезапно обожгли ненавистью.
– Ты слышал, что сказала мама?
Это уже папин звучный голос. Бой проигран. Джонни дернулся, окинул зал прощальным мрачным взглядом и бросился вверх по лестнице, утирая наворачивающиеся на глаза слезы.
Он повернул медную ручку двери. Бабушка, как всегда, играла в шахматы с дядей Флинни. Солнечный свет бил в огромное окно и отскакивал от бабушкиных очков. Игроки даже не подняли голов.
– Бабушка, простите, но…
Старушка постучала тросточкой по сухому колену:
– Ну?
– Там на чердаке труп, а мне никто не верит…
– Иди, Джонни.
– Но там и вправду труп! – вскрикнул Джонни.
– Знаю, знаю. А теперь беги, принеси кузену Уильяму бутылку коньяка. Марш!
Джонни сбегал в винный погреб, достал бутылку коньяка, поднялся наверх и постучал в дверь. Ему показалось, что за дверью всхлипнули, потом послышался торопливый шепот кузена Уильяма:
– Kтo там?
– Коньяк.
– О, чудно, чудно! – В дверь просунулось безвольное кроличье личико кузена Уильяма. Мягкие ручки вцепились в протянутую бутыль. – Слава те, Господи. А теперь сгинь и дай мне надраться.
Дверь захлопнулась, но Джонни успел бросить взгляд на «модельную комнатушку» кузена Уильяма – замершие на полушаге манекены в многоцветных шелках, приколотые к стенам акварельные наброски костюмов, шляпок, накидок, яркие груды катушек и клубков. Потом щель закрылась, щелкнул замок, и кузен Уильям нервно забулькал коньяком по другую сторону блестящей медной ручки.
Джонни глянул на висящий в коридоре телефон. Он подумал о том, что папа с мамой танцуют, дядя Флинни и бабушка играют в шахматы, кузен Уильям тихо пьет – а сам он бродит, как чужой, по этому огромному гулкому дому. Он схватился за телефон.
– Э… мне надо… то есть… дайте полицию.
Голос оператора заглушило глубокое:
– Повесь трубку, Джонни. И немедленно ложись спать.
Звучный, культурный папин голос…
Джонни медленно положил трубку. И это его награда? Он сел прямо на пол и тяжело, бессильно заплакал. Теперь он понял, каково было Девушке в Сундуке, когда ее прихлопнули крышкой. А его вот так прихлопнули пятеро!
Он все еще ерзал в постели, когда дверь тихонько приоткрылась и в комнату заглянула голова – курчавая, большая голова дяди Флинни, чтобы одарить мальчика ласковым взглядом больших, черных, круглых глаз. Неторопливо и неслышно дядя вошел в комнату, пристроился на краешке кресла, как тихая птичка на насесте, и сложил вместе пальцы-перышки.
– Раз ты сегодня лег пораньше, – сказал он, – то я тебе и сказку на ночь тоже пораньше расскажу, ладно?
Джонни считал, что он уже слишком взрослый для сказок. А уж слушать сказки на ночь он, выросший среди взрослых людей и взрослых, умных разговоров и вовсе считал ниже своего достоинства.
– Ладно, дядя Флинни, – пробормотал он с мученическим вздохом. – Давай.
Дядя Флинни так вцепился в обтянутые отглаженными черными брюками колени, словно те готовые были взорваться.
