Великое колесо - Бейли Баррингтон Дж. (список книг .txt) 📗
Скарн заметил, что представители галактики стали четче вырисовываться в тумане, и тотчас ощутил опасность.
— Сомневаюсь, что у меня получится — с такими картами.
— Тогда воспользуйтесь Таро. Аналогия между ними достаточно близкая — это должно сработать. Если не получится, мы проиграли. Нам просто не выдержать их мысленный натиск.
Наступила тишина, и Скарн понял, что связь с Домом прекратилась. Теперь оставалось рассчитывать лишь на себя.
Чейн хорошо разбирался в так называемой «технике открытых дверей» — той самой, которой Маргарита предложил ему воспользоваться, произнося условленное кодовое словосочетание «руководство к действию». Эта техника представляла собой особый метод, которым пользовались исследователи каббалы еще в древности. Суть метода заключалась в том, что испытуемый как бы поочередно погружался в каждую карту, мысленно перемещаясь в новую реальность — как если бы он попадал в секретную комнату через распахнутую дверь. Слившись с картами Таро, игрок получал возможность ощутить разные аспекты кабалистики. Оказавшись в младшем аркане, исследователь попадал в один из четырех миров, поддерживаемых этой системой: прототипном, креативном, формативном или физическом. А если игрок на пределе сил сосредоточивался на числовых картах старшего аркана, то получал доступ в один из миров, где преобладала одна из четырех известных с древних времен стихий — огонь, вода, воздух или земля.
Возможно, представители «Галактического колеса» воспользовались одним из таких методов — только хитрость эта оказалась известна и второй стороне. Взглянув на свою руку, Скарн через несколько секунд все-таки сумел разглядеть доставшиеся ему карты. Некоторые из них оказались для него в новинку — они были специально синтезированы для столь ответственного этапа игры. В Таро не имелось ничего подобного. Другие карты, наоборот, можно было распознать или хотя бы связать их с аналогами. Скарн напрягся, и выбранные им карты мгновенно трансформировались в Таро.
Профессор выбрал одну — туз жезлов, Корень Сил Огня. Он поднес карту к глазам, полностью концентрируя на ней внимание, как учил Дом, пытаясь сосредоточить мысли на незатейливом изображении воздетого жезла, вокруг которого обвились две змеи. Очень скоро Скарн ощутил странное напряжение. Видение Аппарата рассеялось, галактические игроки тоже исчезли в тумане.
Но, избавившись от одной напасти, ученый навлек на себя другую. Теперь он оказался в глубине знойной пустыни. Всюду, насколько хватал глаз, виднелись безжизненные пески. Стоило сделать вдох, как глотку обжигал раскаленный воздух. Повисшее высоко в небе солнце заливало пустыню беспощадным светом, отчего песок напоминал раскаленный противень.
Скарн повернул голову. На выбеленном солнцем камне сидело крохотное создание, напоминающее саламандру, и глядело на человека блестящими глазками. Стоило Скарну сделать резкое движение, как существо испуганно метнулось в сторону и скрылось в песке.
Поразмышляв, рандоматик решил, что если окружающее все же иллюзия, то иллюзия весьма правдоподобная. Он не знал, сколько времени понадобится гостю из галактики, чтобы ответить на его ход. От нечего делать он шагнул вперед, затем еще и еще и почувствовал, как силы оставляют его. Скарн попал в мир, где главенствовала стихия огня. Это был почти безжизненный мир. Не составляло труда догадаться, что если в течение ближайшего времени противник не сделает ход, то возникнет необходимость предпринимать шаги, чтобы попасть в более благоприятные условия.
И вдруг прямо посреди пустыни сдвинулась с места до этого ничем не выделявшаяся из рельефа местности плита — фактически участок обычного песка. Плита откинулась на невидимых петлях, и из мрака появилось необычное создание, больше всего напоминавшее покрытую чешуей рептилию в рост человека. Замерев у входа в подземелье, оно стало без всякого страха разглядывать Скарна.
Голова туземца напоминала голову ящерицы, что придавало его лицу выражение напряженного, сосредоточенного внимания. Однако разумность существа сомнению не подлежала. Скарн мгновенно понял, кто одарил его своим вниманием: изображения ящероголовых созданий ему доводилось видеть в лагере археологов.
Скарн вдруг понял: он попал в прошлое той самой планеты, на которой обнаружили машину вероятности. «Одно из двух, — пронеслось в голове у игрока, — либо климат в дальнейшем стал мягче, либо я подобрался к экватору». В любом случае Скарн оказался в далеком прошлом — до момента, когда разумная жизнь на планете прекратилась.
Чешуя ящероподобного создания искрилась, словно металл, отражая жгучее солнечное сияние. Туземец поманил Скарна и снова спустился в яму под плитой. После минутной заминки Чейн последовал за инопланетянином. Спустившись вниз, рандоматик оказался в пробитом в скале тоннеле, укрепленном железными подпорками.
Тоннель закончился уже через несколько ярдов, перейдя в подземную комнату, которая оказалась немногим просторнее самого тоннеля. Здесь Скарна поджидал сюрприз — рандоматик с удивлением увидел ту самую машину, которую они обнаружили в лагере археологов. Сейчас, правда, машина пребывала в идеальном состоянии. Поблескивал металлический корпус, сверкала шлифованная хрустальная поверхность — гораздо ярче, чем в прошлый раз.
У аппарата стояли три ящероподобных создания, в том числе и новый знакомый Скарна. В полумраке подземелья виднелось еще какое-то оборудование, судя по всему, замкнутое в сложную систему. В пробитые в стенах отверстия уходили толстые кабели — очевидно, под землей размещался целый лабиринт помещений.
«Почему же яшероподобные создания не проявили ко мне особого интереса?» — удивился рандоматик. Осмелев, он подошел к массивному «барабану» машины, всматриваясь в мерцающую поверхность. Впрочем, сложно было определить, где именно начинается поверхность — и начинается ли вообще. Все поплыло перед глазами у Чейна, и он отпрянул от машины вероятности.
Туземец, пригласивший его в подземелье, неожиданно заговорил; голос ящероголового существа, хриплый и сопровождающийся раздражающими щелчками, оказался тем не менее вполне внятным:
— Надежды, которые ваши люди возлагают на эту машину, не оправдаются.
Скарн вскинул голову, с удивлением поняв, что туземец говорит на сол-амальгам — деловом наречии обитаемого космоса. Впрочем, в этом не было ничего особенно удивительного: за последнюю тысячу лет сол-амальгам не претерпел существенных изменений.
— Разве с ее помощью нельзя управлять вероятностью? — спросил Скарн.
— Только в негативном смысле. Подобно вам, мы пытались предотвращать образование новых звезд. Но машина способна только усиливать разрушительные последствия. Она не предотвращает образование новых звезд, а, наоборот, способствует ему. Идемте, покажу, как все происходит…
Он подтолкнул Скарна вперед. Когда оба нагнулись над испускавшей сияние машиной, рандоматик уловил резкий, напоминающий аромат сыромятной кожи запах инопланетянина. Внезапно Скарн почувствовал, что неудержимо падает, проваливается в пространстве между частицами света. Он понял, что покинул опустевшую планету, вырвался из власти огня.
Рандоматика несло через неведомые области пространства, разглядеть которые он оказался не в состоянии. Мимо проплыл силуэт одной из планет «Галактического колеса»; точно исполинские драгоценные камни, искрились на ее поверхности города, выстроенные для любителей острых ощущений. Население таких городов давно утратило интерес к стабильной жизни.
Планета растаяла во тьме позади. Скарн завис над необъятной равниной протяженностью во многие световые годы. Равнина изобиловала гигантскими символическими указателями и ориентирами непонятного назначения, потом исчез. Ни и они. Чейн снова услышал голос Маргариты Дома; председатель «Великого колеса» говорил невнятно, словно пытаясь преодолеть разделяющую их преграду.
— Ради Госпожи, Скарн! Возьмите же себя в руки! Играйте или выходите из игры! Играйте или уступите место другим. Постепенно Скарн снова начал различать контуры увенчанного куполом помещения.
