Честь королевы - Вебер Дэвид Марк (книги онлайн .txt) 📗

Странно это, подумал Курвуазье. У мантикорских эсминцев были отличные приборы для наблюдения, но на супердредноуты они вряд ли тянули. А сейчас «Мадригал» играл именно такую роль. Он был просто крошкой по сравнению с «Бесстрашным» Хонор, не говоря уже о линейном крейсере или линкоре, но флагман Янакова был больше всего на двенадцать тысяч тонн, а по своим возможностям и огневой мощи мантикорский корабль намного превосходил все, что могли выставить грейсонцы.

Впрочем, после того как первые колонисты Грейсона сожгли за собой мосты, удивительно, что их потомки смогли самостоятельно столько восстановить и вообще выжить. Но техническая база у них была шаткая. Когда их снова нашли, они отставали от остальной галактики на полторы тысячи лет, но потомки ненавидевших технику последователей Остина Грейсона проявили удивительный талант приспосабливать уже имевшиеся у них знания к любому попавшему им в руки клочку технологии.

Ни Эндикотт, ни Ельцин не смогли добиться значительной внешней помощи, пока не оказались в центре конфликта между Хевеном и Мантикорой. Обе системы были чудовищно бедны; никто в своем уме не эмигрировал бы добровольно в такую среду, как Грейсон, а тоталитарная теократия Масады и не желала посторонних. При таких обстоятельствах грейсонцы добились феноменального прогресса за два столетия с тех пор, как галактика их вновь обнаружила, но провалы все еще были, и некоторые из них буквально зияли.

Грейсонские термоядерные реакторы были в четыре раза крупнее современных той же мощности, их военная техника тоже устарела – они до сих пор использовали печатные схемы, чудовищной массы и с мизерным сроком службы по современным меркам, – но были в их технологии свои сюрпризы. Например, тридцать стандартных лет назад флот Грейсона буквально изобрел свой собственный инерционный компенсатор, поскольку некому было объяснить им, как это делается. Он был громоздок и неуклюж из-за компонентов, которыми им пришлось воспользоваться, но, судя по данным, которые видел Курвуазье, работал он заметно эффективнее мантикорского.

Но при всем при том их энергетическое оружие по современным стандартам было просто жалким, а противоракеты еще хуже. Они были на реактивной тяге! Курвуазье был в шоке, пока не выяснил, что самая маленькая местная импеллерная ракета весит больше ста двадцати тонн – то есть в полтора раза тяжелее, чем мантикорская противокорабельная ракета большой дальности. Поэтому грейсонцам приходилось мириться с тем, что их противоракеты ближнего боя имели маленькую мощность боеголовок – по крайней мере, они были достаточно компактны, чтобы нести на борту большое их количество. Все было не так плохо – отчасти потому, что ракеты, против которых они действовали, были точно так же ограничены в своих возможностях. Здешние ракеты были медленными, близорукими, имели слишком маленькую дальность полета, и хуже того, они требовали прямых попаданий. Активная защита «Мадригала» щелкала бы их как орешки: эсминец легко мог сразиться лицом к лицу с любыми тремя грейсонскими – или масадскими – легкими крейсерами и выйти победителем.

Может, скоро именно это и придется сделать, подумал он мрачно. Что-то во всей схеме действий масадцев его все еще беспокоило. Слишком она была предсказуемой, слишком… глупой. Конечно, подходить к Орбите-Четыре на три миллиона километров перед открытием огня тоже на гениальность не тянуло, но в прошлую войну грейсонцы и масадцы использовали ракеты на химическом горючем и вообще не имели инерционных компенсаторов. За последние тридцать пять лет они продвинулись вперед на восемь столетий, так что, возможно, они подошли так близко просто из-за отсутствия опыта обращения с новым вооружением.

Грейсонцы бы так не поступили, снова засомневался он. Янаков позаботился, чтобы его люди точно знали, на что способны новые системы. Но Янаков был во многом человеком необыкновенным, не только как офицер. Курвуазье жалел о том, что его жизнь будет так коротка, что она уже подходит к концу после каких-нибудь шестидесяти лет. Он жалел об этом не меньше, чем об отсутствии «Бесстрашного».

Адмирал фыркнул. Может, и не стоило применять стандарты Янакова к противнику, но он никогда не встречал масадцев. Может быть, в этом корень проблемы. Может, он их переоценивает, потому что грейсонцы так хороши – несмотря на свою грубую технику. Может, противник и вправду так плох, как показывает схема его операций.

Он пожал плечами. Рано или поздно он выяснит, в чем дело, и…

– Мэм, у нас…

– Я вижу, Мей-Линь. – Брайэм легко коснулась плеча помощника старшего тактика и взглянула на Альвареса. – Они у нас на гравитационных датчиках, сэр, подходят с три-пять-два на ноль-ноль-восемь. Расстояние девятнадцать и один световой минуты, скорость три-ноль-восемь-восемь-девять километров в секунду, ускорение четыре и девять километра в секунду за секунду. – Она наклонилась ближе к экрану, изучая данные, потом кивнула. – Все тут, сэр, и направляются к Орбите-Семь.

– Когда подойдут? – спросил Альварес.

– Они пересекут наш путь от левого борта к правому и войдут в зону стрельбы через двадцать три и два-два-девять минуты, сэр, – ответила лейтенант Юнц. – При нынешнем ускорении мы достигнем точки пересечения через девяносто семь и шесть минут.

– Спасибо, Джейнис. – И Альварес перевел взгляд на помощника старшего тактика.

Энсин Мей-Линь Джексон, миниатюрная молодая женщина, во многом напоминала Курвуазье доктора Алисон Харрингтон, и он уже заметил, что вышестоящие офицеры полагаются на ее суждения, особенно в том, что касается возможностей грейсонских систем.

– Скоро их датчики нас заметят, Мей-Линь?

– Если предположить, что и они, и мы сохраним нынешнее ускорение, то… двадцать и девять десятых минуты, сэр.

– Спасибо. – Альварес повернулся к Курвуазье. – Адмирал?

– У адмирала Янакова будут данные из БИЦ [13], – сказал Курвуазье, – но лучше на всякий случай проверить.

– Есть, сэр, – ответил Альварес, и лейтенант Каммингс занялся делом.

– Флагман подтверждает получение наших данных, шкипер, – сказал он вскоре. – «Грейсон» передает нам данные об изменении курса флота.

– Понял. У вас они есть, астрогатор?

– Так точно, сэр, уже поступают. – Лейтенант Мейком взглянул на свой экран. – Изменение курса на один-пять-один два-четыре-семь точно, отключение импеллеров через девятнадцать минут, сэр.

– Выполняйте, – ответил Альварес, и Юнц начала вводить приказы.

– Мы пересечем их проектируемый курс через сто двенадцать минут, – доложила она. – Если предположить, что их ускорение не изменится, расстояние при пересечении будет четыре и один-один-шесть световых минут, но если они сохранят направление и ускорение, то достигнут точки возврата по своему обратному курсу через девять минут после того, как мы выключим двигатели, сэр.

Альварес кивнул, и Курвуазье мысленно тоже удовлетворенно кивнул. Возможно, Янакову придется выключить двигатели чуть раньше, но лучше проявить осторожность.

Он быстро произвел подсчеты на своем калькуляторе и хищно улыбнулся, увидев ответ. Если их группа будет дрейфовать тринадцать минут, а потом наберет максимальное ускорение по направлению перехвата, то масадцам придется либо вступить в бой, либо скрыться на максимальной гиперскорости, как только они заметят импеллерные следы грейсонцев. Если они сбегут, то Янаков их никогда не догонит, но если он прав и у них там действительно корабли поддержки, то побег оставит их на милость грейсонцев. А это, в свою очередь, равнозначно провалу их операции.

И вряд ли командир масадцев решит бежать, подумал он с еще более хищной улыбкой. Может, он и потерял легкий крейсер, но у него все равно девять кораблей, а у Янакова – семь, и Янаков еще оставил «Славу» на орбите Грейсона. Это был самый старый и маломощный крейсер, и он как раз проходил техосмотр, когда начались эти события. Ему понадобится двадцать часов, чтобы вернуться в строй, но его отсутствие оставило дыру в боевом строю Янакова, которую заполнил «Мадригал». Если повезет, то масадцы вступят в бой с врагом, которого они превышают численностью, и не заметят, что третий «крейсер» грейсонцев на самом деле – мантикорский эсминец. Ну разве плохой сюрприз?