Инъекция страха - Щеголев Александр Геннадьевич (читать книги онлайн полностью без регистрации txt) 📗
Не заодно ли они – папа и мама…
– Мама, – позвал сын. – Помнишь, сегодня утром вы с папой шипели друг на друга? В чем он тебе признался?
Та сняла тефлоновую сковородку с плиты и повернулась.
– Перестань, Андрюша, я же тебе говорила. Ерунда какая-то.
– Ничего себе, ерунда! Повыскакивали из кухни, как пробки из бутылок.
Она молча перекладывала пюре со сковороды в тарелку, аккуратно действуя деревянной лопаточкой. Будто бы не слышала обращенных к ней фраз.
– Он тебе признался, что украл у Шлемы коллекцию? – спросил Андрей напрямик. – Я угадал?
– Вот уж ерунда, так ерунда! – зажглась мать, опять сделавшись веселой. Ее знаменитый живот затанцевал под халатом вверх-вниз, двигаемый внезапным приступом смеха. Искренняя, ничуть не наигранная реакция.
Слово «коллекция» не вызвало отклика, проскочило, как нечто само собой разумеющееся! Тогда настало время второй раз ударить лбом:
– Ты что, знала, что Шлема собирает монеты?
Она смутилась. Удар попал в цель: нездоровая радость с позором отступила. Сегодняшний вечер был предназначен для других переживаний. Да, мать знала, что Шлема увлекается старинными деньгами, но Андрей зря так смотрит! Пожалуйста, не надо так смотреть. Она обязательно отдала бы им с Зоей эту монету, ради Алисы ничего не жалко, сделала бы невестке подарок к Восьмому марта, нашла бы способ уговорить папу, он тоже болеет за Алису, вы не думайте, ребята, еще как страдает, только вида не показывает… («Обыкновенно я смотрю, с чего ты взяла?»)…но ведь монета пропала! Признаться, мать грешила на Зою, как ни смешно теперь в этом сознаваться. Подозревала ее с того самого момента, как случайно услышала в детском садике от (какой-то молоденькой мамы), что Ефим Маркович, ко всему прочему, коллекционер. И не сказала о причине своих подозрений никому, незачем было нервировать нашего мнительного дедушку Славу. Во-вторых, если честно, не слишком-то осуждала невестку за возможную кражу – ради ребенка она и сама поступила бы так же, и, кроме того, бабушка Ульяна, прости Господи, другого отношения к своей памяти не заслужила. Впрочем, трудно было поверить, что Зойка, эта изнеженная чистюля, способна на такой подвиг. И точно – монета преспокойно лежала все эти месяцы за промасленной подкладкой папиной куртки, вот уж анекдот…
Мать открыла детское консервированное мясо и начала смешивать два пюре, картофельное с мясным, согласно вкусам Алисы. В голове Андрея также кое-что смешивалось, но, к сожалению, единого блюда никак не получалось. Сделать то, ради чего он встал с постели? Предъявить улику и задать вопрос – куда проще. Или ничего не делать? Пусть дерьмо плывет по течению, авось само где-то прибьется к берегу… Если спрашивать, то какими словами? Как пробиться сквозь чудовищную мамину уверенность, что бабушка Ульяна ушла из жизни исключительно вовремя и только тем заслужила память о себе? С другой стороны, как НЕ спросить? Продолжать жить с этим незаданным вопросом, разрываясь между двумя ответами… Вдруг очередная ошибка, недоразумение?
«Нужна случайность, – понял Андрей. – Тщательно организованная случайность. Лучше всего „забыть“ рецепт где-нибудь на видном месте, чтобы мать сама нашла, а рядом аннотацию с подчеркнутыми избранными местами – и посмотреть, каков будет результат, послушать, каков будет ответ…»
– Что ж тебе все-таки папа рассказал? – поинтересовался он, отдаваясь течению. – Я помню твои глазищи – впереди себя их несла. И каждый размером с ложку.
Мать вновь смутилась. Очевидно, не ожидала возврата к этой теме. Уронила на сына растерянный взгляд:
– Андрюша, да я не очень-то и вникала…
– Я слышал, как он шипел – мол, донеси на меня, если хочешь, – помог Андрей.
– Это он про подписку.
– Чего?
– Ну, про то, что всю жизнь по подписке живет.
Сначала Андрей не вник – как и мать. По какой-такой подписке? На газеты и журналы? Он поднял голову и посмотрел ей в глаза – она отвернулась, деревянно улыбаясь. И тогда он врубился. Именно врубился, другого глагола не подобрать. Въехал в ситуацию.
– Не «по подписке», а «на подписке», – неловко поправил он.
Неловкость была жуткая, губ не разжать, пальцы не расцепить, глазами не встретиться.
– Значит, ты понял?
– А что тут понимать? Ну, работал человек стукачом, подумаешь.
– Не надо так, это же твой отец…
– Слушай, мама, – сказал Андрей излишне раздраженно, – ты думала, что я в обморок от удивления упаду? Или начну отрекаться от своих родных и близких? Стукач – нормальное советское слово, ничего плохого, по-моему, в нем нет. Тем более, позорного.
– Только не говори папе, что я тебе все рассказала! – неожиданно взмолилась мать.
Неловкости уже не осталось. Зато раздражение возросло.
– Я вообще забуду об этом через пять минут! – Андрей встал. Дальнейшее он произносил стоя. – Успокойся, лично я ничего не имею против. Мы же взрослые люди. Он двадцать лет в профсоюзах провертелся, карьеру пытался построить, пока профсоюзы не развалились, а его из Главка не поперли. Разве можно было работать замом председателя ТАКОГО профкома и не сидеть на подписке в КГБ? Я бы на его месте тоже согласился, если бы мне предложили. Деваться-то некуда.
– Наверное, да. – Мать с готовностью кивала каждой новой порции звуков, подаренных ей сыном. – Правда, он говорит, что этот Витя ему уже полтора-два года не звонит.
– Какой Витя?
– Ну, я не знаю… начальник, который ему встречи назначал.
Андрей вспомнил. Действительно, время от времени отцу звонил незнакомый мужской голос, и если того не было дома, на обычный вопрос «что передать?», так и просил, мол, скажите, что приехал Витя. И как же корежило физиономию отца, когда ему передавали информацию о звонке! Он неизменно объяснял, что это по работе, что курьер-командировочный опять прибыл из Москвы, после чего срывался из дома и мчался на встречу. Вот тебе и «командировочный»…
– Этот Витя называется «куратором», – не смог сдержать брезгливости Андрей. Почему-то он представил себе пьяного друга Сашу. – Офицер какой-нибудь. А папа – его агент. Брось, мама, не переживай, я серьезно говорю – ничего здесь плохого нет. Значит, полтора-два года его не дергали?
Мать смахнула с ресниц что-то невидимое:
– Да… – Глаза ее чуть поблескивали. В уголках выступила предательская влага. Ее неловкость никак не стряхивалась со сгорбленных плеч.
Андрей, наоборот, еще больше распрямился:
– Правильно, столько же времени назад его и поперли по сокращению штатов. Все в этом мире взаимосвязано, как выражается один мой знакомый кэгэбэшник.
– Твой знакомый? – вскинулась она. – У тебя тоже?
– Я имел в виду Сашу, успокойся. Вот ты думаешь, почему папа смог выхлопотать для бабы Ули отдельную квартиру? Ту, в которой вы сейчас живете? Или как он получил дачный участок в Токсове? И машину, кстати, разве можно было три раза менять – вне очереди? Во времена застоя, мама, были свои правила жизни.
– По профсоюзной линии, – неуверенно возразила мать.
– Брось, он же не был «шишкой». И вообще, удалось бы ему пройтись ножками по этой «линии», не будь он стукачом, как ты думаешь?
Она все кивала. Улыбка на ее лице дергалась – вероятно, была плохо закреплена. Странное дело, мама с таким упорством оберегала сына от страшной тайны отца, а в результате именно сын искал и находил слова утешения.
– Непонятно только, с чего вдруг он перед тобой «раскололся»? – спросил Андрей.
Разговор влекло течением. Река стала широкой, движение замедлилось, убаюкивая усталый мозг легкой качкой. Нестерпимо хотелось спать. Спросить-то Андрей спросил, хотя ответ на этот последний вопрос его уже не интересовал. «Все из-за подопечной, ага… Папа, оказывается, далеко не всегда тратил время на нее… Частенько с Витей, но сказать не имел права… А мы думали – с ней… Не выдержал, психанул…» Очередная разгадка заняла свое место на витрине. Экспонат под номером семь. Или восемь? Не пора ли начать считать свалившиеся на тебя разгадки? И сколько их еще осталось собрать, чтобы коллекция была полной?.. Монолог матери подошел к концу: «Может, он наврал про подписку и про встречи с Витей, чтобы от него отстали? „Почти как дочь“ никуда не делась за эти два года…»
