Транзитом до Скорпиона - Балмер Генри Кеннет (книги без регистрации TXT) 📗
Мы избежали их последних парфянских выстрелов — стрелы воткнулись в землю. Если бы они задержались, у нас хватило бы луков, чтобы ответить на их стрельбу с довеском.
Ныне я частенько невольно улыбаюсь, читая невежественное употребление слов, когда земляне говорят о варварском оружии. Часто читаешь, что лучники «открыли пальбу». Я, бывало, применял кремень и кресало, открывая огонь из мушкета, палил из пистолета, много раз открывал огонь из автомата. Я даже применял зажженный фитиль, обмотанный вокруг пальника, стреляя из тридцатидвухфунтовой пушки на качающейся орудийной палубе трехпалубного корабля. Но во всем этом дыму и пламени я никогда не открывал огонь из лука. Никто не палит из лука стрелами. Возможно, это выражение можно отнести к особым случаям, когда мы, кланнеры, привязывали к стрелам горящие тряпки и применяли их для поджога фургонов наших врагов, как поступили мы однажды в дикий день в Ущелье Утоптанных листьев.
Всадник на полуваве вытащил наконец шпагу из горла врага и посмотрел на меня с выражением любопытства на бронзовом энергичном лице с черными глазами. Подстриженные волосы покрывал стальной шлем. Всадник оценивающе смерил взглядом меня, а я — его. Гибкий и статный, он хорошо держался в седле, и я видел, как он фехтует: несмотря на последнее досадное происшествие из-за шейных костей — а они иногда ведут себя весьма подло, зажимая клинок, — он держался превосходно.
Всадник поскакал в мою сторону.
Проехав мимо, он обеспокоено нагнулся к паланкину.
— Тетя Шуша! Ты не пострадала?
Голова в широкой плоской шляпе показалась вновь. На этот раз старая женщина высунулась дальше, и я увидел, что в обтянутой перчаткой правой руке она держала изящный кинжальчик. Лицо у нее было древнее — морщины и мешки под глазами говорили о ее преклонных годах, но глаза смотрели достаточно живо, яркие и злые.
— Незачем зря болтать, юный Варден! Конечно, я не пострадала! Не думаешь же ты, что я дам себя напугать несчастной шайке заморышей вроде этих надоедливых кланнеров?
Она собралась выйти, и воины подбежали, чтобы спустить паланкин с высоты между двух калсаниев . Она спустилась — маленькая, невероятно живая старушка. Синее платье было повсюду прострочено алыми нитями — точно солнце на воде.
— Тетя Шуша! — в притворном ужасе запротестовал юноша, который, как я теперь понял, был принцем Варденом Ванеком из дома Эвард. — Ты не должна себя утомлять.
— Да цыц ты! Ты даже не сказал «лахал » этому молодому человеку… — Она пригляделась ко мне выцветшими глазами. — Посмотри на него: бегает полуголый и убивает людей с такой же легкостью, как я продеваю иголку сквозь гобелен. — Она живо заковыляла ко мне. — Лахал , молодой человек. И спасибо за все, что вы сделали. Мне это напоминает… — Она оборвала фразу, и Варден спрыгнул с высокого седла, чтобы поддержать ее. — Цвет… цвет! Он живо напоминает мне…
— Лахал , госпожа, — поздоровался я, постаравшись смягчить свой голос, но он все равно напоминал угрожающее рычание.
Варден, поддерживавший тетку, уставился на меня. Глаза его смотрели прямо.
— Лахал, джикай , — поздоровался он. — Виноват, я проявил нерадивость, не поблагодарив тебя как подобает. Но моя тетя — она стара…
Она постучала обтянутым перчаткой пальцем по его бронзовой руке.
— Хватит тебе, юный сумасброд, оскорблять меня. Я не старше, чем мне положено.
Я знал, что на Крегене мужчины и женщины могут ожидать, если не погибнут и не заболеют, куда более продолжительной жизни, чем на Земле. Этой старой леди, прикинул я, скорее двести, чем сто.
Все это время я не улыбался.
— Лахал , принц Варден Ванек Эвардский. Я — Дрей Прескот.
— Лахал , Дрей Прескот.
— Ты ведь не видел, как Дрей Прескот спас твою шкуру, так ведь, племянничек? — И она объяснила, как я метнул секиру, спасая Вардена.
— Это настоящий джикай , — закончила она, чуточку запыхавшись.
— У меня еще имелся хикдар , госпожа, — поскромничал я, показывая кинжал.
Она засмеялась и закашлялась.
— Так же как и у меня — мой маленький дельдар .
Я взглянул. Верно, ее кинжальчик оказался терчиком .
Удивленный возглас вернул наше внимание к окружающему. С возвышенности к нам спускалась Делия с Синих гор. Одетая в алую набедренную повязку, с белыми мехами, колышущимися в такт ее гибким движениям, с восхитительно смотрящимися в свете солнц длинными проворными ножками, она вызвала возгласы благоговения из уст всех воинов. Я затаил дыхание. Она была великолепна.
После того как я представил их друг другу, оставалось только вернуться в город с эвардским караваном. Он вез тетю Шушу из ее ежегодного паломничества к горячим источникам Бенги Десте. Бенга, спешу объяснить, — это крегенское слово, больше всего соответствующее земному «святая».
Не могу объяснить почему, но когда я задал новым знакомым свой привычный вопрос, на этот раз я испытывал напряженное чувство ожидания. На морщинистом лице тети Шуши появилось рассеянное выражение.
— Афразоя? Город савантов? Кажется, я слышала некогда о таком месте. Но это было очень-очень давно, и моя бедная голова не может вспомнить.
Глава 17
БОЕЦ-БРАВИ ЗЕНИККИ
Теперь жизнь для меня, Дрея Прескота, потекла по совершенно иному руслу. Раньше мне недоставало товарищества. Я нашел этот редкий на Крегене товар только среди шатров и фургонов кланнеров в лице Хэпа Лодера и ему подобных. Масперо и прочие, как я думал, богоподобные существа из Афразои всегда внушали мне глубокое благоговение, но не больше. И вот теперь я снова обрел товарищей в лице принца Вардена и его ближайших соратников в доме Эвард города Зеникки. А также, самое странное, я нашел чувство дружбы, теплой, человечной — настоящей роскоши для меня, в виде мудрого общения с тетей Шушей. Я признавал, что она может однажды вспомнить то, что знала об Афразое, но не нуждался в этой надежде, чтобы восхищаться ею. Признаться честно, моя привязанность к ней граничила с глупостью — если приязнь вообще может быть глупостью.
Аэроботы были в Сегестесе предметом редким и дорогим, и Ванек отправил отряд починить и доставить обратно тот, на котором сбежали мы с Делией, рассматривая его как еще один трофей, вырванный у ненавистных Эстеркари. Делия сказала, что знакома с аэроботами, и добавила, что ее страна имеет непосредственное отношение к их производству.
Я с немалым воодушевлением подключился к планам Дома Эвард сбить спесь с Дома Эстеркари. Одетый в зелено-синие цвета Эварда, я щеголял вместе с другими молодыми бойцами, когда мы прогуливались по пассажам, навещали питейные заведения и участвовали в различных развлечениях в местном эквиваленте Сохо в Зеникке. Я заходил во впечатляющее здание Собрания и наблюдал, как проходили нескончаемые дебаты, а мужчины и женщины входили и выходили, покидая или занимая кресла, отведенные их Домам. Мы даже вступили в пару стычек между брави — сплошные развевающиеся плащи, лязг и звон шпаг и кинжалов, крики и смех, а затем поспешное отступление, когда мы заметили изумрудно-алые мундиры городской стражи, спешившей разнять дерущихся.
За стенами нашего анклава мы, конечно же, находились в безопасности. Для того чтобы прорваться в анклав, потребовалась бы целая армия. Правда, имело место множество случайных налетов — и часто, как я узнал с мрачно-ироническим весельем, чем немало удивил принца Вардена — ради похищения какой-нибудь девушки. Ни один Дом не чувствовал себя в одиночку достаточно сильным, чтобы напрямую бросить вызов другому. Примерно сто пятьдесят лет назад Эстеркари, благодаря крючкотворству, убийствам, подкупу, а затем и голой силе, выгнали предшествующий Дом из анклава и прочих его владений, где они теперь располагались. Ядовитая ненависть тети Шуши к изумрудно-зеленому объяснилась, когда я узнал, что она была из Стромбора, то есть принадлежала к тому уничтоженному дому и как раз вышла замуж в Дом Эвард, когда ее родных, друзей и близких перебили и рассеяли. Некоторых продали в рабство, иные ушли в кланы, а остальные уплыли на кораблях за горизонт, да так и не вернулись.
