Грех межзвездный - Фармер Филип Хосе (книги онлайн полные версии бесплатно txt) 📗
– Это из-за того, что не можешь? Из-за того, что знаешь: от меня детей не будет?
Пышная, слегка пахнущая духами прическа слегка дрогнула.
– Знаю. И не спрашивай, откуда знаю. Приотпустил ее, удержал на расстоянии вытянутых рук.
– Слушай, Жанетта, кажется, я понял. Мы с тобой относимся к разным видам. Как твои мать и отец. Но у них были дети. Точно так же, например, у осла и кобылы могут быть детеныши-лошачихи, но сами лошачихи бесплодны. Можно скрестить льва и тигрицу, а вот получившихся львигра и тигвицу – уже нельзя. Верно? И ты боишься, что с тобой, как с той лошачихой!
Она ткнулась лицом ему в грудь, от ее слез рубашка мигом насквозь промокла.
– Люба моя, давай смотреть правде в глаза. Может, так оно с тобой и есть. Ну и что? Впереднику ведомо, у нас положеньице то еще, не хватало нам ребеночка! Хорошо бы… да ну… у тебя есть я, у меня есть ты, разве не так? И большего не прошу. Главное, есть ты.
Утер ей слезы, поцеловал, помог затолкать покупки в холодильник, но мысль – она есть мысль: придет – не вдруг отвяжется.
Соленого и молочного Жанетта поглощала много больше нормы, особенно молочного. Но перемен во внешнем виде, чтобы сами за себя говорили, не было. А хоть как-то должно же сказаться это обжорство! Месяц прошел. Хэл с Жанетты глаз не спускал. В нее уходило, как в прорву. И безо всяких последствий.
Решил, что ошибся. И то сказать: вид другой, обмен веществ другой, а что он в этом понимает?
Еще месяц прошел. На выходе из библиотеки «Гавриила» снова попался навстречу Тернбой, ШПАГ-историк.
– Слух идет, технарей можно поздравить, – привязался. – Нынче в 15. 30 на планерке вроде бы объявят, что последняя серия удалась.
– Неужели буверняк?
Отчаянием жгло, но Хэл постарался, чтобы голос не выдал.
Когда в 16. 50 планерка закончилась, побрел домой – куда ж еще? – а лучше бы на край света. Пситовирус был уже в производстве. Самое большее через неделю наберется столько, что хватит наполнить емкости шести самолетов-снарядов. Первым номером по порядку намечена обработка города Сиддо. Следуя по разворачивающимся спиральным траекториям, самолеты-снаряды засеют район приличных размеров. Потом их возвратят, перезаправят и вышлют снова. И так до тех пор, пока не будет поражена вся Оздва.
Доплелся до дому, и оказалось, что Жанетта лежит в постели, черные кудри короной на подушке. Слабо улыбается.
Обо всем на свете позабыл, встревожился.
– Жанетта, что с тобой?
Пощупал ей лоб. Кожа сухая, шершавая, жарок чувствуется.
– Не знаю. Мне уже недели две неможется, но я держалась, виду не подавала. Думала, пройдет. А нынче совсем прихватило, пришлось лечь, я с утра лежу.
– Ну, мы тебя живенько поднимем.
Бодрым голосом сказал. А в голове звенело: «Каюк!» Если что серьезное, то врача взять негде и лекарств тоже.
Следующие несколько дней Жанетта провела в постели. Температура с утра держалась на 37, 5°, к вечеру подскакивала до 37, 8. Хэл ухаживал как только мог. Аспирин давал, мокрое полотенечко на лоб, пузырь со льдом. Аппетит у нее почти пропал, только пить просила. Пила и пила молоко. А таракановки своей любимой и сигарет в рот не брала.
Но не так сама по себе Жанеттина хворь приводила Хэла в отчаяние, сколько Жанеттина молчаливость. Сколько он ее знал, Жанетта тараторила – легко, весело, радостно для души. Случалось, примолкала, но только если что-нибудь незнакомое рассматривает, полностью увлечена, от любопытства сама не своя. А теперь говорил только он один. И если умолкал, тишины не заполняли ни расспросы Жанеттины, ни мнения.
Надеясь ее развеселить, он рассказал, что задумал угнать гичку и бежать в джунгли. Помутневшие глаза у Жанетты ожили, давно так не сияли. Она даже привстала, когда он разложил перед ней на кровати карту материка. Показала, где жила, описала местность: тут джунгли в низине, там горы, а вот здесь, на плоскогорье, развалины древней столицы и в подземельях ее тетки и сестры ютятся.
Хэл присел за шестиугольный прикроватный столик, будто бы занялся бумажными делами. А сам украдкой на нее погладывал. Полулежит на боку, лилейное плечико из халата торчит, глаза горят, а под ними – нехорошие тени.
– Всего хлопот – ключик увести, – объяснять пустился. – Видишь ли, на каждой гичке есть блокиратор, его перед каждым вылетом на нуль сбрасывают. Полсотни километров можно пройти на ручном управлении. Но как намотал полсотни, так блокиратор автоматически отрубает движок и в эфир идет сигнал, чтобы гичку запеленговали. Это чтобы никто не сбежал. Но блокиратор можно вскрыть и отключить. Для этого есть специальный ключик. И уж я – то добуду его в два счета. Так что ты не тревожься.
– Неужели ты меня настолько любишь?
– Насчет этого буверняк полный. А по мне, так и сверхбуверняк.
Встал, поцеловал ее. А у нее губы не шелковые, не сочные, а сухие, жесткие. Такое ощущение, что вся кожа ороговела.
Занялся писаниной. Час прошел – донесся вздох. Хэл вскинул взгляд. Жанетта полусидит, как сидела, глаза закрыты, нижняя губа чуть отвисла. И пот по лицу ручьем бежит.
Вспыхнула надежда: кризис, сейчас температура спадет! Нет. Даже чуть подскочила – 37, 9.
Жанетта что-то пробормотала.
Наклонился к ней.
– Что?
Ни слова не понял. Видимо, язык ее материнского племени. Бредит.
Ругнулся. Действовать надо. И о последствиях не думать. Сбегал в ванную, вытряс из пузырька большую таблетку «баю-баю», вернулся, чуть ли не силком ей в рот втолкнул. Еле уговорил запить.
Запер спальню, накинул плащ, капюшон нахлобучил, побежал в ближайшую аптеку. Купил три средних иглы, три шприца, лимоннокислый натрий в растворе, чтобы кровь не сворачивалась. И бегом домой кровь у Жанетты взять. Игла только с четвертой попытки вошла, когда в спешке чуть ли не изо всех сил нажал.
А Жанетта, когда колол, ни глаз не открыла, ни руки не отдергивала.
Затаив дыхание, потянул кровь из вены в шприц. Самому невдомек, что даже губу закусил. Жуткое подозрение, которое вот уже месяц с трудом отгонял, всплыло и сей миг должно было разрешиться. В шприц пробилась первая капелька крови – красной! Ерундовая мысль оказалась. И слава Сигмену!
С большим трудом растолкал Жанетту, чтобы взять на анализ мочу. Жанетта бормотала что-то непонятное, отрывочное и тут же не то засыпала, не то сознание теряла – он так и не понял. С отчаяния по щекам ей надавал, чтобы хоть ненадолго очнулась. Еще раз себя обругал: только сейчас сообразил, что прежде надо было на горшок посадить, а потом уже «баю-баю» в рот ей запихивать. Вот дурак! Но сосредоточиться не мог: волнение мешало. И по поводу Жанетты, и по поводу того, что предстояло на корабле.
Заварил кофе как можно крепче, попытался влить ей в рот. У нее по подбородку текло, весь халатик залило.
То ли от кофе, то ли все же от его отчаянного голоса, но Жанетта пришла в себя, глаза открыла, выслушала, что нужно сделать и зачем. Прокипятил баночку, слил туда мочу, завернул баночку и шприц с кровью в носовой платок, сунул в карман плаща.
Вызвал по браслетке гичку с «Гавриила». На улице бибикнуло. Глянул на Жанетту, запер спальню и кубарем скатился с лестницы. Гичка парила над землей у поребрика. Забрался, сел, нажал кнопку «ВОЗВРАТ». Гичка взмыла на триста метров и по глиссаде в 11° пошла к парку, где стоял корабль.
В медотсеке было пусто, сидел один дежурный фельдшер. Вскочил, комикс на пол с колен уронил.
– Вольно, вольно, – сказал Хэл. – Я на минутку встану к анализатору. Без возни насчет заявки в трех экземплярах. Личные заботы-трудности. Вопросы есть?
А сам – плащ нараспашку, чтобы виден был золотой «ламед» на груди.
– Буверняк, нет, – буркнул дежурный фельдшер, заметив «ламед».
Хэл протянул ему две сигареты.
– Ого! Спасибо.
Дежурный фельдшер закурил, уселся и подхватил с пола комикс «Впередник и Далила в скверном городе Газа».
Анализатор стоял в закутке, дежурному фельдшеру не было видно Хэла. Ярроу набрал нужную программу, ввел пробы, сел. Вскочил, забегал по закутку. Тем временем анализатор мурлыкал, как довольный кот, пировал на свой манер химический. Через полчаса гукнул разок, и загорелась зеленая надпись «АНАЛИЗ ЗАВЕРШЕН».
