Демон - Варли Джон Герберт (Херберт) (книги полностью .txt) 📗
У Габи и Сирокко имелся скрытый мотив. Они искали себе союзников среди одиннадцати региональных мозгов Геи. Габи искала энергичней, чем Сирокко; Фея в то время была горькой пьяницей, которую с трудом удалось втянуть в предприятие. Некоторые региональные мозги были союзниками Геи, остальные — врагами. Линия между теми и другими была проведена во время Океанического бунта — когда люди еще жили в пещерах.
План Габи сводился не менее чем к перевороту и свержению самой Геи. Вот она и искала кандидата в новое божество. Миссия стоила ей жизни — а быть может, и не просто жизни. Сирокко же это стоило статуса Феи. И еще оставалось неясно, не обойдется ли это титанидам вымиранием всей их расы.
Единственными, кто, похоже, приобрел выгоду от неудачного переворота, оказались Робин, Крис и железные мастера. Робин и Крис исцелились. Железным мастерам, живущим на крошечном острове, по неясным причинам позволено было расселиться в Фебе — так что теперь они стали бросать вызов титанидам, преобладающим на великом колесе.
В конце концов Робин отправилась домой, намереваясь с той поры зажить счастливо.
— Поначалу все было замечательно, — сказала она и улыбнулась от воспоминания. — Крис оказался прав. Воистину, в том, чтобы отрастить назад палец, была великая «лабра». Я бы даже рекомендовала это, чтобы изумить твоих друзей.
Робин знала, что Габи и Сирокко отвергли «лабру» как женский аналог «мачо». Они ошибались, но для Робин это мало что значило. Тот факт, что именно Гея заменила отрубленный мизинец Робин, продолжал ее глодать и в конце концов опустошил Робин и ее победу.
Все это было так же бессмысленно, как и Третий Глаз, который, как предполагалось, придавал непогрешимость. На самом же деле носительницы Глаза были безвредными задирами и хвастуньями, лицемерными, как папа римский.
— Я покидала Ковен уже как полумифическая фигура, — продолжала Робин. — А вернулась... даже слова не подыскать. Ковен никогда такого не видел.
— Суперзвездой, — подсказала Сирокко.
— Что это?
— Одно древнее слово. Человек, чья репутация превосходит все мыслимые пределы. Очень скоро репутации начинают верить.
Робин подумала.
— Что-то вроде того. Да. Я продвинулась так быстро, как только хотела. Пожалуй, можно было и быстрее... но не уверена, что следовало.
— Ты услышала голос, — предположила Сирокко.
— Да. Свой собственный. Думаю, я могла бы объявить себя самое Великой Матерью. Но я знала, что я не она. Знала, что на самом деле я не особенно-то хороша.
— Не будь к себе строга. Как я помню, ты была чертовски хороша.
— Чертовски быстра. Чертовски сильна. Чертовски злобная и упрямая сучка. Но там, где все и впрямь чего-то стоит... — Робин ударила себя кулаком в грудь — ... вот здесь, я знала, кто я такая. И я решила уйти из общественной жизни. У нас там есть такие места, куда можно удалиться... вроде как у монахинь. Ведь монахини именно так поступают?
— Насколько мне известно.
— Я собиралась около года заниматься самосозерцанием. А потом завести девочку и посвятить себя ее воспитанию. Но времени не было. Я вдруг поняла, что уже беременна.
Робин некоторое время молчала, вспоминая минувшее. Потом прикусила нижнюю губу и снова встретилась глазами с Сирокко.
— Прошел уже год — больше года — с тех пор, как я вернулась с Геи. На Земле все сошло бы как нельзя лучше. Но в Ковене нам приходится искусственно...
— Я помню. Знаю, о чем ты говоришь.
— Да, но понимаешь, женщины в родильных центрах всегда знают, кто к ним приходит. И когда меня начало разносить... — Она вздохнула и покачала головой. — Самое ужасное в том, что, случись это с кем-нибудь другим, ее бы сожгли. Мы никого не жгли за христианство уже... гм, лет пятьдесят. Но здесь могли быть два варианта. Либо я вступила в плотскую связь с христианским демоном, либо... с Гинорум Санктум — в союз смертной женщины со Святой Матерью, прекрасный и невинный.
Сирокко смотрела на Робин — а та опустила лицо на ладони.
— И они на это купились? — спросила Фея.
— И да, и нет. Есть консервативная фракция, которая считает, что все догматы буквально истинны. Так или иначе это решило мою судьбу. Не стану говорить, что я этому не посодействовала. Какое-то время я и вправду верила, что меня посетила Великая Матерь. Но всякий раз, как я смотрела на лицо Искры, становилось ясно, что тут что-то другое.
Сирокко устало покачала головой. Стольких вещей можно было бы избежать, не будь она так занята, когда Робин готовилась к отъезду.
«Прекрати», — мысленно обругала себя Сирокко. — Да, конечно, какое-то время ты была занята, зато потом пила чуть ли не килооборот".
— А у тебя появились подозрения, откуда взялся ребенок?
— Довольно скоро. Как я уже сказала, несложно было принять все как есть. Но скоро я уже сознательно себя об этом спросила.
— Я могла бы предупредить тебя, что Гея отпустит тебя с прощальным подарком. То же самое она проделала со мной, с Габи и Август — не успели мы впервые сюда попасть. Все мы оказались беременны. И сделали аборты. — Тут Сирокко помедлила и снова взглянула на Робин. — А у тебя... есть у тебя догадка... кто может быть отцом ребенка?
Робин рассмеялась:
— Иди посмотри на нее. Разве не ясно?
— Ну, рот у Искры твой.
— Ага. Зато глаза Криса.
Крис был в подвале — отыскивал кинопроектор. Пожалуй, семантической ошибкой было бы называть помещение «подвалом» в древесном доме, где все этажи располагались над землей, но Крис и с этим справился. Люк в полу главного здания вел к участку, вырубленному в стволе громадного дерева. В этой комнате со временем скапливалось все то, чему Крису так и не удалось найти применение. Набралась там уже масса всякой всячины.
Конел, стоя на лестнице и держа лампаду повыше, пока Крис перекладывал предметы с места на место, смущенно обозревал пеструю смесь.
— Мало того, что ты помешан на архитектуре, — заметил он, — так у тебя еще тяжелый случай скопидомства.
— Пожалуй, тут перебор, — согласился Крис. — Но знаешь ли, то же можно сказать и про Смитсониан.
— А что это такое?
— Теперь, когда ты спросил, уже ничего. Взорван много лет назад. Когда-то был музей. А вот в Гее музеев нет. — Крис выпрямился и утер со лба смесь пыли и пота. — Грязная работенка, но должен же кто-то ее делать.
