Ступай к муравью (сборник) - Уиндем Джон Паркс Лукас Бейнон Харрис (книги без сокращений txt) 📗
— О! — сказала она. — Ты дома? Что случилось?
— Случилось? — повторил я, пытаясь поддержать разговор.
— Ну насколько я понимаю, у тебя в это время назначена одна из столь важных встреч с Дикки, — сказала она с усмешкой.
— О! Ах это… да. Ему пришлось отложить это свидание, — растерянно промямлил я в ответ.
Она спокойно осмотрела меня. Очень странно, подумал я.
Я стоял, уставившись на нее. Не зная, что делать, сожалея о том, что не подумал заранее о неизбежной встрече. Дурак, не попытался даже узнать ее имя, вместо того чтобы читать «Юные дни жизни». Было ясно, что и сказал я что-то не то и невпопад. Кроме того, ее реакция на мой ответ совсем выбила меня из равновесия. Такого со мной никогда не случалось… Когда тебе тридцать три, попасть в такое безнадежно дурацкое положение нелегко и далеко не так приятно.
Так мы стояли, уставившись друг на друга: она неодобрительно-хмуро, я — пытаясь совладать со своей растерянностью и не в силах вымолвить слова.
Она начала медленно расстегивать плащ. Уверенности ей тоже не хватало.
— Если… — начала она.
Но в этот момент зазвонил телефон. Казалось, довольная отсрочкой, она подняла трубку. В тишине я различил женский голос, спрашивающий Колина.
— Да, — сказала она. — Он здесь.
И она протянула мне трубку, с любопытством глядя на меня.
— Хэлло, Колин слушает, — произнес я.
— О, в самом деле, — ответил голос. — Разрешите спросить почему?
— Э-э… я не вполне… — начал я, но она прервала.
— Слушай, Колин. Я уже битый час жду тебя, полагая, что если ты не можешь прийти, то догадаешься хоть позвонить. Теперь выясняется, что ты торчишь дома. Очень мило, дорогой!
— Я… Кто это? Кто говорит? — Это все, что я мог сказать. Я скорее почувствовал, чем увидел, как молодая женщина рядом замерла, наполовину сняв плащ.
— О, ради бога, — в трубке звучало раздражение. — Что это за глупая игра? Кто это, как ты думаешь?
— Это я как раз и пытаюсь выяснить! — сказал я.
— О, перестань паясничать, Колин… Это ты потому, что Оттилия рядом? Готова поспорить, что это так, а ты идиот. Она первая подняла трубку, так что прекрасно знает, что это я.
— Так, может, мне лучше спросить ее, кто вы? — предложил я.
— О, ты и впрямь туп как олух. Иди и отоспись. — Она, очевидно, бросила трубку, и телефон замолк.
Я, в свою очередь, положил трубку. Молодая женщина смотрела на меня в замешательстве. Она, разумеется, слышала все, что говорилось по телефону, почти так же ясно, как я. Она отвернулась, медленно сняла плащ и не спеша повесила его в шкаф. Когда с этим было покончено, она снова повернулась ко мне.
— Не могу понять, — сказала она, — может быть, ты и в самом деле обалдел? Что все это значит? Что натворила драгоценная Дикки?
— Дикки? — спросил я, желая узнать побольше. Легкая морщинка между ее бровей стала глубже.
— О Колин, неужели ты думаешь, что я до сего времени не узнаю голос Дикки по телефону?
Это была моя грубейшая ошибка. Действительно, трудно представить себе, что можно не отличить по голосу мужчину от женщины. И поскольку мне не хотелось казаться спятившим, я должен был разрядить обстановку.
— Слушай, не пройти ли нам в гостиную. Мне нужно кое-что рассказать тебе! — предложил я.
Я сел в кресло и задумался — с чего начать? Если бы даже мне самому было ясно все, что произошло, — задача была не из легких. Но как доказать ей, что, хоть я и обладаю физической оболочкой Колина Трэффорда и сам являюсь Колином Трэффордом, все же я не тот Колин Трэффорд, который написал книги и женат на ней, что я всего лишь разновидность Колина Трэффорда из другого альтернативного мира? Необходимо было придумать какой-то подход, чтобы объяснение не привело к немедленному вызову врача-психиатра.
— Итак, что ты скажешь? — снова спросила она.
— Это трудно объяснить. — Я сознательно медлил.
— Конечно, трудно! — сказала она без тени одобрения и добавила: — Было бы, наверное, легче, если бы ты не смотрел на меня. Так. И мне было бы лучше.
— Со мною произошли весьма странные превращения, — начал я.
— О дорогой, опять?! — воскликнула она. — Чего ты хочешь — моего сочувствия или еще чего-нибудь?
Я остановился, несколько смешавшись.
— А что, разве с ним это случалось в раньше? — спросил я.
Она холодно взглянула на меня.
— «С ним»? С кем «с ним»? Мне казалось, ты говорил о себе? А я имела в виду на этот раз Дикки, а перед этим — Фрэнсис, а перед ней Люси… А теперь самый странный и удивительный отказ от Дикки… По-твоему, мне нечему удивляться?
Я быстро и много узнавал о своем двойнике. Но что мне до него — он из другого мира. Я сделал попытку продолжить объяснение:
— Нет, ты не понимаешь. Речь идет совсем о другом.
— Конечно, я не понимаю. Разве жены способны понимать? У вас всегда все другое. Ну да ладно, если все это для вас так важно… — и она начала подниматься с кресла.
— О, не уходи, пожалуйста! — с волнением сказал я.
Она сдерживалась, рассматривая меня. Морщинка появилась снова.
— Нет! Я думаю, мне тебя не понять. Наконец, я не смогу…
Она продолжала вглядываться в меня с тревогой и, как мне показалось, с некоторой неуверенностью.
Когда вы ищете понимания, сочувствия, обращаться к человеку в безличной форме нельзя. Но если вы не знаете, как обратиться — «дорогая», «моя хорошая», просто во имени или ласково, с детским уменьшительным именем — ваше дело совсем дрянь, особенно если вы и раньше не понимали друг друга.
— Оттилия, милая, — начал я и сразу понял, что это была непривычная для нее форма обращения. Ее глаза мгновенно расширились, но я пошел напролом: — Это совсем не то, о чем ты думаешь, ни капельки. Дело в том, что я, ну, в общем, не совсем тот человек…
Она снова приняла свой тон.
— Довольно странно, но мне порой казалось то же самое, — сказала она, — и я припоминаю, что ты говорил что-то подобное не раз и раньше. Ну хорошо, позволь продолжить вместо тебя. Итак, ты не тот человек, за кого я вышла замуж, и тебе нужен развод, и ты, наверное, боишься, что муж Дикки подаст в суд и будет скандал? Или… О господи, как мне надоело все это…
— Нет, нет! — в отчаянии воскликнул я. — Совсем, совсем не то. Наберись, пожалуйста, терпения. Эти вещи объяснить чрезвычайно трудно…
Я помолчал, наблюдая за ней. Она смотрела на меня, и, хотя морщина не разгладилась, глаза выражали скорее усталость, чем недовольство.
— Что же случилось с тобой?… — напомнила она.
— Это я и хочу рассказать тебе.
Но я сомневался, слушает ли она. Глаза ее вдруг расширились, она отвела взгляд.
— Нет! — словно выдохнула она. — Нет и нет!
Казалось, она вот-вот заплачет. Она плотно сжала коленями свои ладони и прошептала:
— О нет, о, будь милостив, боже — нет! Только не нужно опять… Да хватит же терзать меня!… Не надо… не надо!
Она вскочила и, прежде чем я успел подняться с кресла, выбежала из комнаты.
Колин Трэффорд умолк, закурил новую сигарету и повременил немного, прежде чем продолжать:
— Итак, вы, наверное, уже поняли, что миссис Трэффорд была урожденной Оттилией Харшом. Родилась она в 1928 году, а замуж вышла в 1949-м. Ее отец погиб в авиационной катастрофе в 1938 году. Я не помню, к сожалению, чтобы она называла отца по имени. Если бы я знал, что вернусь в этот мир, я бы расспросил и записал массу событий и имен. Но, увы, я не мог предполагать, что подобное невероятное превращение может случиться дважды…
Я сделал все возможное, и не только для удовлетворения своего любопытства, чтобы установить время, когда произошел раскол миров. Должна была быть, как я понимаю, некоторая исходная точка, когда, может быть, случайно произошли основные события. Поиск этой точки приблизил бы нас к определению того момента, когда был расщеплен сам элемент времени и время стало течь уже по двум различным каналам.
Может, такое происходит всегда, но мы этого просто не замечаем. Непрерывное раздвоение одного измерения на неопределенное количество каналов приводит к незаметным вариациям обстановки в одних случаях и к заметным — в других. Может быть, такие случайные разветвления в истории и привели к поражению Александра Македонского, разбитого персами, к победе Ганнибала, к тому, что Цезарь не перешел Рубикон. Бесконечное множество случайных расхождений и обратных самопроизвольных соединений потоков времени… Кто знает? Может, и вся вселенная, которую мы теперь знаем, — это результат комбинации случайных совпадений. А почему бы и нет? Но я не смог достаточно точно определить, когда произошло расщепление времени в моем случае.
