Радамехский карлик - - (читать книги онлайн без регистрации txt) 📗
Мабруки покачал своей седой головой.
— Я бы вам этого не советовал, — сказал старик, — потому что ни одному из рабочих, не говоря уже о целой сотне, нельзя доверить хорошего оружия!
— Эх, черт возьми! — воскликнул молодой астроном, — дело плохо! В таком случае нам придется самим быть гарнизоном нашей крепости!.. Конечно, эта мысль ничуть не смущает меня сама по себе, но дело в том, что служба эта будет тяжеленька для отряда, состоящего из четырех человек.
— Я полагаю, что, быть может, есть еще возможность получить хороших солдат, — продолжал Мабруки, — для этого следует обратиться к прежней страже Зебэра, если только Махди не успел еще завербовать ее.
— Что это за стража Зебэра? Я никогда не слыхал о ней!
— Это отряд чернокожих воинов из страны Великих Озер, которых Зебэр, царь работорговцев, вывез оттуда, вооружил и снарядил для своей личной охраны. И вот с тех пор, как его торговля окончательно пала и уничтожилась, а сам он имел глупость отправиться в Каир, где правительство схватило его и держит посейчас в плену, стража его, оказавшись ненужной, распущена и теперь находится без дела. Я не сомневаюсь, что если предложить им какое-нибудь вознаграждение, то они охотно согласятся поступить к вам на службу!
— И вы полагаете, Мабруки, что на верность этих людей можно будет положиться?
— О, в этом я вполне уверен. Это превосходнейшие солдаты!.. Их целая деревня в двух днях пути отсюда, в оазисе Гондара!
— Ну, так вот что, Мабруки, я уполномочиваю вас действовать от моего имени. Отправляйтесь туда сегодня же, наймите сотню этих солдат на тех условиях, которые вы найдете удобными, и приведите их сюда.
— По прошествии четырех дней они будут здесь, господин!.. — сказал Мабруки, низко кланяясь и выходя вполне осчастливленный полным доверием Норбера Моони.
Тем временем в отдельном флигеле господ комиссаров также происходило серьезное совещание. Друзья-приятели, наполнив доверху свои кружки и закурив глиняные трубки, держали совет.
— Вы сами теперь видите, господа, что нет никакой возможности заставить этого француза согласиться с какими бы то ни было резонами! — сказал негодующим тоном Костерус Вагнер. — Следовательно, приходится прибегать к крайним мерам.
— К каким крайним мерам? — осведомился Питер Грифинс.
— Я сейчас объясню, потерпите немного, — продолжал Костерус Вагнер, — не правда ли, друзья, все мы того мнения, что оставаться здесь больше совершенно невозможно, не так ли?
— Конечно! конечно! — хором отозвались остальные два комиссара.
— Но, опять-таки, мы не можем уехать отсюда, а француза оставить здесь одного… потому что это значило бы окончательно отказаться от дела, которое и без того стоило нам целого года изгнания.
— Да, это ясно!
— Похитить и увезти француза силой весьма трудно, почти невозможно. Заставить его исчезнуть было бы подозрительно и неблаговидно, да и не совсем безопасно. Итак, я вижу только одно средство выйти из этого затруднительного положения, а именно, принудить его бежать, вызвав возмущение в среде рабочих, и устроить открытый бунт, а это, как мне кажется, будет не особенно трудно!
— Но не падем ли и мы сами жертвами этого возмущения, этого бунта?
— Нет, если только мы сумеем убедить арабов и доказать, что мы стоим всецело на их стороне, стоим за них, а не за гяуров… Как вам известно, я уже более года занимаюсь тем, что изучаю их язык; ведь это единственное мое развлечение в этой проклятой стране, и это развлечение может теперь сослужить мне добрую службу.
— Так вот слушайте же: с сегодняшнего дня мы все трое наденем арабское платье и под вечер, когда заканчиваются работы, смешаемся с толпой окрестных поселян, работающих у нас. Я берусь рассказать им, что мы перешли в их веру и что мы готовы встать в их ряды, и если по прошествии восьми дней они не будут согласны сделать то, чего мы от них требуем, то позволяю вам назвать меня дураком и болваном!
— Мысль эта кажется удачной! Во всяком случае, следует попытаться привести ее в исполнение!
— Да, и сегодня же вечером следует приступить к делу!
— И если дело пойдет удачно?
— То не пройдет недели, как все мастерские совершенно опустеют. Тогда мы составим по всем правилам протокол, отправимся в Бербер и оттуда по Нилу с полным триумфом вернемся в Лондон, а из Лондона в Мельбурн. Если этот упрямый француз откажется следовать за нами, чего от него легко можно ожидать, то Махди в скором времени позаботится избавить нас от него раз и навсегда. В противном же случае об этом позаботятся сами акционеры, за это я ручаюсь головой, или пусть меня зовут не Костерус Вагнер!
— Превосходно, Костерус, превосходно!
— Божественно и гениально! ничего лучшего нельзя было придумать.
И все три глиняные трубки торжествующим жестом вернулись к устам трех приятелей, на время забывших о них в пылу увлечения интересным и гениальным проектом Костеруса Вагнера.
Прошло четыре дня, но ничего особенного, ничего нового за это время не замечалось в жизни на пике Тэбали. Виржиль заметил только, что землекопы, по-видимому, были как будто еще ленивее и непокорнее, чем обыкновенно, что он по скромности своей всецело приписывал отсутствию Мабруки-Спика. Кроме того, он был ужасно удивлен, встретив однажды вечером на большой дороге, ведущей к подножию горы, трех совершенно незнакомых ему арабов, спускавшихся от обсерватории по направлению к ближайшей деревне. Уведомленный о том Норбер был также крайне удивлен этим обстоятельством, но тем не менее никак не мог объяснить его себе.
Наконец вернулся Мабруки. Со свойственной ему всегдашней осторожностью, он оставил приведенных им ратников в трех километрах от пика Тэбали, желая, чтобы Норбер лично повидал их и поговорил с ними, прежде, чем окончательно приняли их на свою службу.
Не теряя ни минуты, молодой ученый и сэр Буцефал сели на коней и поехали туда для приема своих новых войск и инспекторского смотра им.
Было около шести часов вечера. Чернокожие воины только что окончили свой скромный ужин, состоявший из печеного маиса, и расположившись в кружок, пели свои песни под аккомпанемент тамтама. Все это были рослые, стройные юноши, атлетического сложения, гибкие как тростник и сильные, и смелые как львы — цвет той благословенной страны, из которой их вывез, вероятно, еще в детстве, Зебэр. Одежда их состояла только из пояса из шкуры пантеры, да верблюжьей шапки, а вооружены они были луками и длинными стрелами.
— Где их вождь? — спросил Норбер, прибыв на то место, где чернокожие расположились лагерем. Мабруки назвал его по имени с прибавлением его звания.
В тот же момент представительный молодой негр в более богатом одеянии, чем остальные его товарищи, встал и выступил вперед.
— Я — Шаака, паша черных воинов из страны Великих Озер! — сказал он с большим достоинством.
— Твои люди и ты, согласны вы служить мне? — спросил Норбер.
— Да, служить, как добрые солдаты! Мабруки назначил нам условия, на которые мы изъявили свое согласие, будь уверен, что мы исполним свои обязанности верно и добросовестно!
— Прекрасно! Все, что вам сказал Мабруки, верно! Шаака подал знак своим людям, и все они, как один человек, встали разом и затем поодиночке стали проходить и склоняться перед своим новым господином. Затем молодой вождь взял руку Норбера Моони, к счастью, бывшую в перчатке для защиты от мошек и насекомых, и, склонившись над ней, плюнул на нее.
Норбер сначала был крайне изумлен и озадачен таким поступком, но тотчас же сообразил, что негр этим желает выразить свое почтение, что ясно читалось в его ласковых глазах. Поэтому молодой ученый, не подавая вида, насколько ему неприятна эта церемония, с лихвой отплатил своему новому подчиненному той же монетой, засвидетельствовав таким образом тому свое сердечное расположение.
При этом радость молодого вождя и всех его соратников достигла высших пределов.
— Великий вождь! великий, добрый господин! — кричали они в неизъяснимом восторге, — мы всегда с тобой! всегда твои… Всегда!., всегда!..
