Кукольник - Кунц Дин Рей (читать онлайн полную книгу .TXT) 📗
Ледяные губы мертвой головы придвинулись к его губам. Они прильнули к ним - казалось, навек. И когда они отодвинулись, идиоту показалось, что его собственные губы опалило огнем.
- Скажи старому Пертосу, что ты сожалеешь о том, что совершил, - приказал тоненький женский голос. - Он пришел, чтобы получить от тебя извинения. Начинай же. Скажи ему.
- Прости.., прости их, - просил он у головы.
- Не нас, - голос был пронзительным и резким. Он уже не был насмешливым, в нем послышались гневные нотки. - Тынуждаешься в прощении!
Но он только повторял одно и то же. Его слова вызывали все больший гнев.
Они принесли пауков и стали бросать их на него, одного за другим. Мерзкие твари ползали по его гладкому потному лицу, карабкались по его щекам и пили его слюну. Они занялись предварительным исследованием его ноздрей, щекоча их своими лохматыми ногами.
У Себастьяна не было силы стряхнуть их. Кроме того, у него больше не было воли применить остатки силы, даже если бы он и мог найти их в себе. Давным-давно он понял, что паук из Гранд-Театра в Городе Весеннего Солнца идет за ним следом, что он всегда будет с ним и что раньше или позже он накажет Себастьяна примерно таким вот образом. И он полагал, что это произойдет “раньше”, несмотря на то, что время теперь ничего для него не значило и он не мог быть в нем уверен.
Мертвая голова вновь поцеловала его и вновь потребовала извинений - послышался ходатайствующий голос маленькой женщины. Он повторил свою просьбу о прощении для всех остальных. Голову, наконец, убрали.
Руки Себастьяна были распростерты на полу, ладонями к потолку. Руки лежали перпендикулярно плечам, словно крылья мертвой птицы. Куклы привязали его запястья к кольцам в полу. Должно быть, когда-то в этой комнате был магазин. Кольца служили для устойчивости ненадежно укрепленных товаров. Теперь они служили для того, чтобы удерживать умирающего полубога, время которого истекло. Где те стервятники, которые будут клевать его печень?
Справа одна из кукол вонзила столовый нож в его ладонь. Кровь полилась, образуя лужицу, из которой капли принялись стекать по его пальцам на пол, застывая на полу.
Кукла слева последовала примеру первой. То же самое произошло и с его ногами. Один из слуг Битти Белины когда-то играл в пьесе об одном полубоге, который был распят примерно таким же манером - правителями, которых он пожелал свергнуть. Они решили, что это превосходный способ казни.
Себастьян почти "не осознавал боли. Он не был стоиком и больше не изображал из себя героя, которым всегда хотел казаться раньше. Нет, это был просто недостаток чувствительности, который сделал для него возможным встретить пытку без особых криков агонии.
Где-то в глубине его души какая-то часть сознания все еще говорила ему, что он может избавиться от этого ужаса. Безусловно, он мог бы. Вокруг него были жалкие создания, на которых он всегда смотрел свысока, высотой едва ли в треть его роста. Он мог вскочить и в ярости разорвать свои путы. Он мог устроить суд над ними.
"Я создал их, - думал он. - Пертос сделал их, а я был тем, кто вдохнул в них настоящую жизнь. А теперь они связали меня и бросили к своим ногам”.
Он сделал усилие и умудрился привстать. Перепуганные куклы побежали от него прочь. Но не в его характере было восставать против унижения. Он не старался подняться над ними. Он слишком устал от них, даже от златокудрой Белины. Он упал, ударившись затылком об пол, и темная волна забытья поглотила его.
Он позвал на помощь старого кукольного мастера, потому что нуждался в нем сейчас, как никогда. И потерял сознание.
Когда Себастьян очнулся, прямо на груди у него сидел тарантул. Он осторожно покачивался, словно бы прислушиваясь к биению сердца. Его черная пасть то открывалась, то закрывалась, обнажая крошечные темные зубы, которые воспаленному рассудку идиота казались непропорционально большими.
Он позволил тарантулу взобраться на свое лицо, даже не пытаясь тряхнуть головой, чтобы сбросить его. Лапы насекомого были покрыты пухом, словно живот утки.
Он снова потерял сознание, не столько от страха, сколько от измождения.
Позже они взяли в руки пятнадцать ножей и вонзили их в него. Они предлагали ему мочу для утоления жажды, но он отказался пить.
И вновь он ждал избавления. Он мог бы вскочить, разорвать узы и растоптать их всех, как недавно топтал ногами пауков. Но он не сделал этого. И наконец он умер - скорее мирно, без всяких ангельских хоров или видений небесного гнева.
Остальное вы знаете.
У кукол оказался врожденный иммунитет к человеческим болезням. Их плоть не допускала в себя инфекций, не вскармливала в себе паразитов и не нуждалась в длительном лечении. Ее не подтачивали изнутри язвы или фурункулы. Исключая тех, кто погибал в битве или благодаря несчастному случаю, они были бессмертны. У них не было возраста, они были избавлены от дряхлости и старения плоти.
Темп их жизни был бешеным. У них не было душ, которые могли бы оценить наслаждения покоя и одиночества, неподвижности и бездействия. Они спали очень мала, много работали, с мыслью о той боли, которая питала их.
Отсутствие морали и высокоразвитая индустрия сделали их непобедимыми воинами.
Они спаривались, производили на свет женщин и детей, так же, как и люди. Вонопо всегда говорили, что куклы настолько походят на человека, насколько это вообще возможно. В этом была и другая выгода. Дети становились еще более свирепыми и безжалостными, чем их родители, когда дело доходило то того, чтобы вкусить удовольствия, основанного на боли. Многие из родителей не пережили своих отпрысков. Битти Белина пережила. Висса тоже. И еще некоторые из первоначальной труппы в тридцать семь кукол.
Новые поколения не удовлетворялись теми играми в боль, в которые они могли играть между собой. Теперь, когда Горн был мертв, в их распоряжении оказался весь город. Они извлекли пользу из компьютера, бездействовавшего долгие годы, и прочих приспособлений, окружающих их. В свое время они познали оружие, научились искусству войны и устремились против беззащитной Земли, города которой носили имена Весеннего Солнца, Падающей Воды и Ноябрьской Луны. Их жители стали богатыми, изнеженными и уязвимыми. Они не оказали куклам сопротивления.
После того как Земля была завоевана, наступила очередь звезд. Это потребовало некоторого времени, поскольку куклы находили еще так много удовольствия в боли, которую они получали в родном мире, и они должны были пронести свои интересы через поколения. Но медленно и верно количество их жертв сокращалось. И через сто лет они подняли голову к темным безднам космоса. И отправились туда.
Ни одна раса во Вселенной не билась с такой непреклонностью, как куклы. Ни одна раса не была в состоянии осуществить подобный массовый террор. Миры были беззащитны перед ними. Все живое бросалось в галактические кластеры в надежде успеть скрыться до прихода кукол. Но они всегда преследовали беглецов - на самых быстрых кораблях, снабженных самым смертоносным оружием. Для других рас война была игрой или, в лучшем случае, необычайно серьезным поединком. Для кукол она была способом существования, целью бытия.
Возможно даже, и в те дни эти маленькие создания могли быть побеждены, они могли разлететься в пыль по всей галактике, окутывая те цивилизации, которые в ужасе от них бежали. К счастью, вонопо оказались способны создать особую породу кукол-воинов, которые характеризовались удивительной преданностью своим создателям. Это были многорукие и многоногие паукообразные, которые бросились на кукол в атаку, погнали их назад и наконец сокрушили окончательно.
Пауко-ящерицы, вонопо, создали кукол и продали их людям. Куклы поднялись против своего хозяина-человека, используя при этом пауков. И, наконец, они оказались беззащитными перед другой породой - перед черными паукообразными существами, созданными из той же плоти, взятой из Горна.
Я думаю: что мог бы сказать об этой цепочке совпадений Святой Рогю Эклезиан?
