Посланник Бездонной Мглы - Чешко Федор Федорович (книги онлайн без регистрации полностью TXT) 📗
Нет, бешеному не пришло в голову осматриваться, и останавливаться он тоже не стал. Но все равно получилось не то, на что рассчитывал Торк. Чудище перемахнуло через плетень столь стремительно, что охотник даже не успел осмыслить происходящее. А мигом позже проклятый обернулся, и стоящий на четвереньках Торк увидел, как вздернулся чуть ли не к самому солнцу искристый клинок в руке закованного в железную чешую великана.
С отчаянным воплем вскочила на ноги Ларда. Вопль этот продлил Торкову жизнь – бешеный оглянулся, и охотник успел вскочить, прикрыться щитом, вывернуться из-под слепо рухнувшего голубого лезвия. Но засада на кровле перестала быть засадой, и хуже этого ничего не могло случиться.
Дальнейшее и следа не оставило от замыслов Торка. Не он, заманивая, подставлял бешеного под гирьки, а бешеный гнал его к хижине, ловко прикрываясь телом охотника, держась так близко, словно прилипнуть хотел. И раскрутившая уже пращу Ларда опустила руку, завыла от ярости и досады, поняв, что гирька ее, скорее всего, не в проклятого угодит – в отца.
Ошалевший под неистовым натиском чудовища Торк не имел возможности влиять на ход схватки. Только и успевал он отшатываться, уклоняться, отпрыгивать от стремительных высверков голубого лезвия, принимать на щит короткие злые удары, ожидая, что вот сейчас спина упрется в неподатливую твердость стены и следующий шаг придется делать уже по Вечной Дороге.
Почти так и случилось. В тот самый миг, когда охотник окунулся в скудную тень хижины, когда он и страшный его противник скрылись из Лардиных глаз под нависающей кровлей, бешеный впервые ударил по-настоящему – понял, видать, что больше не надобна ему защита. Чудом удалось Торку избежать метившего под нагрудник острия, и оно ударило в стену. Голубое лезвие насквозь пробило обмазанное глиной жердяное плетение; проклятый, потеряв равновесие, сунулся вперед, и его бронированная голова с маху ударилась о голову Торка.
С мертвым стуком покатился по земле нелепый роговой шлем…
Медленно-медленно, словно напуганная сама собой, выползла из уголка обмякшего Торкового рта алая струйка…
Бешеный уже не смотрел на оседающего противника. У чудовища была забота поважнее: клинок. Переступив через Торка, проклятый обеими руками взялся за рукоять прочно засевшего в стене голубого лезвия, рванул… Он не успел обернуться на внезапный шум позади (будто что-то мягкое и тяжелое с немалой высоты повалилось на землю). Не успел, потому что страшный удар пониже колена перешиб ему голень, защищенную лишь одеждой. С хриплым протяжным ревом чудище попыталось удержаться от падения, цепляясь за стену, за торчащую из нее рукоять своего оружия, но сухая глина крошилась и осыпалась под его пальцами, не давая опоры, а голубой клинок выгнулся и переломился…
Бешеный падал дольше, чем жил. Леф отшвырнул дубинку; нож он держал в зубах, поэтому лишь краткий миг потребовался ему, чтобы освободившейся рукой перехватить тяжелое и точно, почти без взмаха, вонзить его под назатыльник железного шлема – всадить и тут же выдернуть залитое дымящейся краснотою железо, изготовиться к новому удару. Только второй удар уже не понадобился. Все случилось так быстро, что для Ларды, спрыгнувшей с кровли вслед за Лефом, уже не нашлось дела.
Выставив нож, девчонка придвинулась к бесформенной куче железной чешуи, которой стал околевший бешеный, осторожно тронула ногой, потом пнула. От удара шлем проклятого сдвинулся и стал виден подбородок – неожиданно маленький, с крохотной ямочкой посредине. А еще на этом подбородке были несколько подсохших царапин, словно бешеный недавно скоблил его чем-то излишне острым или же второпях. Странно… Ведь это чудовище родилось из Мглы нынешним утром, когда же оно могло бриться? И как вообще может бешеный додуматься до бритья, ежели у него нет ни души, ни разума? Выскабливающий морду круглорог был бы менее удивителен…
Ларда не успела поразмыслить над этим, потому что заметила наконец прикрытые глаза Торка, неживую бледность его лица, кровь.
Только теперь дошло до нее, что отец не просто так присел отдохнуть под стеной, что мало кем превзойденное воинское искусство вовсе не делает его менее смертным, чем прочие люди. Наоборот, он гораздо смертнее многих из сущих в Мире, поскольку своей волей обязался общину охранять и оборонять. А вот большинство из черноземельцев живого бешеного и не видывали никогда… Крепче, чем в Бездонную, верила Ларда в отцову непобедимость, с раннего детства приучали ее к этому боевые и охотничьи удачи родителя, – тем страшнее было девчонке поверить увиденному, поверить в то, что, оказывается, могло случиться в любой из несметного множества прожитых Торком дней.
С невнятным криком Ларда стряхнула оцепенение, метнулась к отцу, затормошила его, затрясла… Потом она заплакала. Леф отвернулся, прикусил губу. Нож выскользнул из его ставших непослушными пальцев, упал. На пораненную руку как-то вдруг навалилась боль, колени ослабли и задрожали – пришлось сесть на землю.
Плача и причитая, выскочила из хижины Мыца, невесть как почуявшая безопасность и приключившееся с мужем несчастье; из-за приоткрытого полога показались перепуганные лица прочих; заныли, заскулили на разные голоса Гуреины малявки…
Мгла знает, сколько продолжалось бы все это, если бы Торку не вздумалось вдруг захрипеть и облизать кривящиеся губы. Кажется, он даже пытался рукой шевельнуть – не удалось. Зато удалось широко раскрыть налитые кровью глаза.
Ларда остолбенела на миг, а потом так завопила от восторга, что родитель ее чуть снова не лишился сознания.
– Ополоумела? – еле слышно просипел он. – То хнычешь, то визжишь, словно под мышки тебя шпыняют… Лучше встать помоги.
– Сам ополоумел, – отозвалось почтительное дитя. – Встать ему… Языком пару раз шевельнул – и то едва не надорвался, мокрый весь, а туда же… Лежи спокойно, или придавлю чем-нибудь, чтоб не рыпался.
Торк пропустил эту угрозу мимо ушей. Он прицыкнул на снова вздумавшую скулить Мыцу, заворочался, приподнялся, шипя и ругаясь. Глянул на бешеного, на Лефа (тот был бледен и, похоже, еле сдерживал тошноту), потом снова обернулся к дочери:
– Читай дымы. Вслух читай, а то мне отсюда не разглядеть.
Ларда вскочила, отбежала от хижины, чтобы видеть и послушнический дым тоже.
– Руш о нашем бешеном рассказал, ну, что убит он. Послушники повторили. Первого не видать, и Нурда с Хоном тоже не видать. С заимки говорят, будто в лесу схватка слышна, но сигналов оттуда нету. Второй бешеный… – Ларда запнулась, растерянно глянула на отца. – Второй бешеный Десятидворье стороной обошел. Тамошние пытались напасть – отбился, но гнаться не стал. Так бывает?
Торк пожал плечами. На его памяти такое случилось впервые, и это плохо. Плохо, когда враг ведет себя непонятно, трудно с таким.
Не дождавшись вразумительного ответа, Ларда опять завертела головой, присматриваясь к изменчивым струям дымов.
– Сейчас бешеный бродит по руслу Рыжей; десятидворцы засели за ближним к нему плетнем. Гирьками они его не достают, а на открытое выйти боятся. Ждут.
Девчонка снова примолкла, заскребла затылок в недоумении.
– Не могу прочесть, – жалобно протянула она наконец. – Устрова заимка непонятное что-то говорит, а та, что над Сырой Луговиной, повторяет… Совсем, что ли, сдурели послушники?
Слабый протяжный крик, долетевший откуда-то со Склона, заставил Лефа вскочить. Бабы мгновенно смолкли, даже щенявки перестали шептаться и хныкать. Миг напряженной тишины, а потом – опять все тот же крик смертельно раненного порождения Мглы. И еще раз – глуше, слабей, еле слышно.
А потом дым Руша сказал, что бешеный выкарабкался из речного русла и поспешно уходит к лесу.
Леф неторопливо опустился на колени, подобрал свой нож. Несколько раз воткнул его в землю, счищая проклятую кровь. Дотянулся до валяющейся неподалеку дубинки. Встал (тяжело, неловко), выговорил мрачно, не глядя ни на кого:
– Бешеный помогать пошел. Я тоже пойду.
Он досадливо отмахнулся от кинувшейся было хватать и не пускать Рахи, закричал:
