Т. 07 Пасынки Вселенной - Хайнлайн Роберт Энсон (книги без регистрации бесплатно полностью txt) 📗

Поэтому я позвонил Майку и попросил разыграть сценку с «расстройством желудка». Он тут же «заболел», меня вызвали — никаких проблем. Кроме того, что мне пришлось предъявить паспорт на станции, а потом новому охраннику в Комплексе, все было как обычно. Я поболтал с Майком, забрал у него тысячу анекдотов (условившись, что мы будем давать оценки по сотне в три-четыре дня, не быстрее), велел ему «выздороветь» и отправился обратно в Луна-Сити, завернув по пути к главному инженеру, чтобы получить денежку за отработанное время, транспортные расходы, материалы, амортизацию инструментов, спецобслуживание — в общем, за все, что мне удалось впихнуть в счет.

После этого я посещал Майка примерно раз в месяц. Чтобы не возбудить подозрений, ездил туда только по вызову, в случае каких-то неполадок, с которыми не мог справиться персонал Комплекса. Я же всегда был в состоянии их «исправить» — порой быстро, а порой возился целый день, прогоняя разные тесты.

Я не забывал оставлять на корпусе Майка следы от своих инструментов и имел при себе распечатки, сделанные до и после ремонта, чтобы показать, в чем заключались неполадки, как я производил обследование и как исправлял машину. После моих визитов Майк работал безупречно. Так что я был незаменим.

Смастерив новый водер-вокодер, я недолго думая предложил Майку «заболеть» еще разочек. Вызов пришел через тридцать минут. Майк был в ударе: его «болезнь» проявлялась в виде диких скачков режима кондиционирования смотрительской резиденции. Температура поднималась и падала каждые одиннадцать минут, а давление — еще чаще и сильнее, что способно не только довести человека до нервного срыва, но и вызвать острую боль в ушах.

Разумеется, кондиционирование резиденции не следовало передавать главному компьютеру. В Дэвисовых туннелях мы управлялись в доме и на ферме с помощью простейших устройств с обратной связью в каждом помещении, так что любой, услышав тревожный звонок, мог выскочить из постели и вручную регулировать систему, пока не будут исправлены повреждения. Если коровам становилось холодно, то с кукурузой все было в порядке; если гасли лампы над пшеницей, то над овощами они продолжали гореть. То, что Майк сумел создать такой переполох в резиденции Смотрителя и никто не мог понять, что же делать, лишний раз показывает, насколько глупо взваливать все на один-единственный компьютер.

Майк веселился от души — такой юмор он обожал. Мне его проделка тоже понравилась, и, посоветовав ему продолжать в том же духе, я разложил инструменты и достал маленькую черную коробочку.

И вдруг в дверь начал ломиться дежурный компьютерщик. Я не спеша пошел к двери. В правую руку взял свою левую номер пять, а культю выставил на всеобщее обозрение — некоторых людей от этого тошнит, другим становится не по себе.

— Какого черта тебе тут надо, приятель? — поинтересовался я.

— Слушай, — говорит он, — Смотритель прямо икру мечет. Ты отыскал неисправность или как?

— Передай мое почтение Смотрителю и скажи, что я разобьюсь в лепешку, чтобы вернуть ему драгоценный комфорт, как только найду дефектную цепь… если, конечно, мне не будут мешать дурацкими вопросами. Ты что — так и будешь стоять у открытой настежь двери, чтобы в машину при снятом корпусе набилось побольше пыли? Дело твое, конечно, ты тут командуешь, но если машина станет чихать, сам ее и чини. Я даже не подумаю вылезать из теплой постели, чтобы тебе помочь. Можешь так и передать своему дурацкому Смотрителю.

— Попридержи-ка язычок, дружище!

— Сам попридержи, лагерник! Закроешь ты дверь или нет? Или мне выметаться отсюда обратно в Луна-Сити? — Я махнул своей номер пять, словно дубинкой.

Он прикрыл дверь. Откровенно говоря, я не испытывал особого удовольствия, унижая этого лопуха. Просто это была наша политика — нагнетать напряженку всюду, где только можно.

Парню и так было противно работать на Администрацию, я же хотел заставить его дойти до точки.

— Ну как, подсыпать им еще перчика? — спросил Майк.

— Нет, продолжай минут десять в том же духе и резко прекрати. Потом еще часок подергай им давление воздуха. Нерегулярно, но покрепче. Знаешь, что такое акустический удар?

— Разумеется. Это…

— Определений не надо. После того как закончишь главную атаку, тряхани воздуходувную систему до упора, чем ближе к акустическому удару, тем лучше, и повторяй встряску через каждые несколько минут. А потом добавим Морту еще кое-что на долгую память. М-м-м… Майк, ты можешь заставить его сортиры работать в обратном режиме?

— Запросто! Все?

— А сколько их у него?

— Шесть.

— Что ж… запрограммируй, пусть выльется достаточно, чтобы промочить ему все ковры. Но, если ты в состоянии установить, какой из них ближе к спальне, пусть там фонтанирует до самого потолка. Сможешь?

— Программа запущена.

— Отлично. А теперь принимай подарок, дружок.

В звуковом блоке водера оказалось достаточно места, чтобы пристроить мою коробочку; сорок минут работы номером три — и все в ажуре. Мы протестировали водер-вокодер, а потом я попросил Майка позвонить Вайо и проверить работу каждой цепи.

В течение десяти минут царила полная тишина. Я поставил новые пломбы на той части корпуса, которую пришлось бы снимать, если бы ремонт был взаправдашним, собрал инструменты, прикрепил руку номер шесть и скатал в ролик распечатку тысячи шуток, которая вылезла из принтера. Мне не пришлось отключать голосовую часть водера — Майк позаботился об этом сам, он всегда так делал, когда кто-нибудь дотрагивался до двери. Поскольку его рефлексы работали быстрее моих примерно в тысячу раз, я о таких мелочах не волновался.

Наконец Майк сказал:

— Все двадцать цепей работают о’кей. Я могу переключаться с одной на другую даже в середине слова, и Вайо не удалось заметить места стыковки. А еще я позвонил профу, пожелал ему доброго здоровья и поболтал с Ма по твоему домашнему телефону — разговаривал со всеми тремя одновременно.

— Значит, дело в шляпе. А что ты насочинял для Ма — в смысле, зачем звонишь?

— Я попросил передать тебе, чтобы ты мне позвонил. То есть Адаму Селену. Затем мы поболтали. Она очаровательный собеседник. Мы обсуждали проповедь Грега в последний вторник.

— Не понял.

— Я сказал ей, Ман, что слушал проповедь, и даже процитировал самую поэтическую часть.

— Ох, Майк!

— Все о’кей, Ман. Я объяснил, что сидел в задних рядах, а когда запели последний гимн, потихоньку ушел. Ма не любопытна, она знает, что я не хочу, чтобы меня видели.

(Это Ма-то — самая что ни на есть любопытная женщина в Луне!)

— Ладно, думаю, ничего страшного не произошло. Но больше этого не делай. Хотя — о чем это я? Делай, конечно! Ходи… то есть продолжай прослушивать собрания, лекции, концерты и все такое прочее.

— Если, конечно, всякие прохвосты не будут отключать меня вручную! Ман, я ведь не могу контролировать все эти микрофоны так, как телефоны, например.

— Там слишком простой выключатель. Вот дурачье и усердствует: сила есть — ума не надо.

— Все равно это варварство. И несправедливость к тому же.

— Ну, Майк, а где ты видел справедливость? Что исправить не в силах…

— …терпи до могилы. Одноразовая шутка, Ман.

— Извини. Сформулируем иначе: что нельзя исправить, надо выбросить и заменить чем-нибудь получше. Так мы и сделаем. Какие шансы ты насчитал в последний раз?

— Примерно один к девяти, Ман.

— Значит, стали хуже?

— Ман, они будут ухудшаться с каждым месяцем. Нижней точки мы еще не достигли.

— У «Янки» тоже сплошной завал. Ну ладно, ближе к делу. Майк, если кто-то упомянет о лекции или о чем-то подобном, ты сразу дашь понять, что тоже там был, и процитируешь что-нибудь к месту.

— Запомню. А зачем, Ман?

— Ты читал «Багряный цветок»? [30] Эта книга должна быть в публичной библиотеке.

— Да. Прочесть тебе?

— Боже сохрани! Просто отныне ты наш «Багряный цветок», наш Джон Голт, наш Болотный Лис — человек, овеянный тайной. Ты всюду бываешь, все знаешь, без паспорта проникаешь в любой город. Ты вездесущ, но тебя никто никогда не видит.