Шарик в кубике - Никитин Олег Викторович (книги без регистрации .txt) 📗
Берта и Клара негромко взвизгивали, вцепившись пальцами в колени и сопереживая претендентам.
Черные волосы одной из женщин, находившейся вполоборота к зрителям, взметнул поток встречного воздуха, и Пайк с ужасом понял, что это Ирина. Он узнал бы этот профиль среди сотен подобных. Но тело ее, облаченное в полосатую пижаму, выглядело совсем не так, как то, что принадлежало ей раньше, а значительно хуже. Девушке не повезло – если взобраться на вершину этого безумного агрегата здесь считалось успехом – пружина сомкнулась у нее на руках, когда она находилась в метре от сомнительной цели, и она сорвалась вниз, в гудящую толпу.
– Ирина! – не сдержавшись, дико вскричал путешественник и скатился с дивана.
Сцена в парке развлечений подействовала на него очень угнетающе, наложившись на общее дрянное самочувствие. Разумеется, он не смог бы поклясться, что видел именно свою подругу по странствию в замкнутых мирах, но тот факт, что он недавно трогал ее тело с чужой головой, насаженной на него, добавляло ему уверенности в этом. Девушки, с недоумением на лицах обернувшиеся к Пайку, напротив, кажется, получали удовольствие, наблюдая крушение все новых и новых пружинолазов.
– Берта, проводи меня в это место, – хрипло сказал странник, наклоняясь к «сестре».
К счастью, изображение на экране вновь изменилось, и та с готовностью вскочила, а вот Клара со скучающим видом переползла на освободившийся диван.
– Скоро стемнеет, – вяло сказала она, – опасно.
– Я сестра, мне можно, – бодро заявила Берта.
– Мы ненадолго, – ответил Пайк и подтолкнул ее к выходу.
Пайк чуть не бежал, поминутно подгоняя ее и внимательно рассматривая встречных. Их было не так много, причем увечных попадалось не меньше половины. Никто из них не обращал внимания на спешащих мимо путников, и лишь два-три человека с относительно ясными глазами, не затуманенными «витаминами», проводили обряженного не по моде Пайка взглядом. Действительно, путешественник до сих пор не встретил никого, кто носил бы такую же одежду, как он.
– Полегче, – возмутилась Берта, – если еще раз дернешь меня за руку, она отвалится.
Они быстро миновали отрезки Гебефренной улицы, бульвара Ганзера, авеню Пуэрилистов и проезда Деонтологов, и наконец за четвертым поворотом глазам Пайка открылось зрелище, уже дважды виденное им, но на этот разе целиком. Людей здесь было, кажется, даже больше, чем могло показаться по «телевизору», и странник в отчаянии остановился, пытаясь определить, где находится пружина с конем. В сравнении с некоторыми поистине монументальными аттракционами этот был скорее карликом, и если бы Берта не взяла на себя функции проводника, Пайк бродил бы по этому муравейнику до темноты.
Она повела его через гомонящую толпу уродов, занятых в основном попытками оседлать движущиеся вагонетки или сиденья, спихнув при этом уже имевшихся седоков. Громкие слова, раздававшиеся вокруг, носили в основном вспомогательный характер и предназначались вовсе не для общения, а для выражения самых низменных или, наоборот, гипертрофированно восторженных чувств, отчаяния или ненависти, боли или экстаза. «Неужели я тоже стану таким, как они?» – подумал вдруг с ужасом путешественник, отпихиваясь от падающих ему под ноги неудачников. Он посмотрел на Берту и понял, что она дрожит всем телом, едва сдерживаясь, чтобы не вступить в схватку за место на карусели. Он обнял ее за талию и крепко прижал к себе, и она успокоилась.
Продравшись сквозь толпу, путники наконец приблизились к огромной пружине, по-прежнему служившей объектом атаки десятков страждущих. Всадник, похоже, за то время, пока Пайк шел сюда, успел не один раз смениться, да и не удивительно – конский бок был очень скользким, и ручка на гриве мало помогала. Буквально на его глазах наездник вылетел из седла и с воплями промчался над толпой, скрывшись где-то за каруселью. Путешественник схватил за плечо первого попавшегося зрителя, увлеченно наблюдавшего эту сцену. Им оказался одноногий мужичонка со слюнявой бородой, злобно замахнувшийся на Пайка костылем.
– Не мешай смотреть! – зарычал он. – Это мое любимое зрелище.
– Сначала ответь мне на вопрос, урод, – в свою очередь, оскалился странник. – А если обманешь, вторую ногу оторву, я имею право.
Инвалид бессильно заскулил:
– Я ничего не знаю, со мной никто не дружит! Все грозятся оторвать мне вторую ногу, а как я без нее ходить буду?
– Полчаса назад на пружину лезла толстая женщина с длинными черными волосами, – не слушая причитаний бородача, сказал Пайк. – Ей прижало обе кисти, и она упала вниз, кажется, потеряв пальцы.
Одноногий шмыгнул носом и напрягся, припоминая.
– Помню! – вдруг вскричал он. – Она минут десять здесь ползала, собирала в пыли свои пальчики, ну да разве все найдешь? Вот ежели она сюда ночью придет, или рано утром, когда никого нет, глядишь, и найдутся ее хваталки. А две штуки внутри пружины лежат, их пока не достать – если полезешь, вообще без руки станешься.
Пайк всмотрелся в круг пыльной земли под аттракционом и, действительно, тотчас заметил две толстых розовых сардельки, длинную и покороче, бывших утраченными пальцами Ирины.
– Где она сейчас, отвечай! – почему-то разозлился странник, хватая собеседника за ворот пижамы и тряся его так, что костыль вывалился у того из руки.
– Откуда мне знать? – огрызнулся тот, упав на колени. – Я случайно видел, как она пошла в сторону воздушной дороги. Может, ей там уже голову оторвали, а не только пальцы.
– Хорошо бы, – пробормотал Пайк и оставил инвалида, повернувшись к Берте, но ее рядом не оказалось.
Крепко выругавшись, он продрался через скопление визжащей плоти и очутился под рельсами железной дороги, проложенной по столбам. На них лезли самые смелые любители быстрой езды в вагонетках. Хоть те и быстро двигались по замысловатой траектории, все же промежутки между пластиковыми коробками были достаточно велики для того, чтобы успеть выскочить на шпалы и попытаться запрыгнуть внутрь, рискуя при этом быть сбитым несущимся вагончиком. Кроме того, имелась еще заманчивая возможность забраться повыше на столб и спрыгнуть с него во чрево вагонетки. Пайк обратил внимание, что те, кому удается сделать это, наталкиваются на жесткое противодействие ездоков и зачастую вылетают обратно, оглашая и без того шумное сборище горькими воплями. Берты здесь не было, а вот Ирина могла скрываться в одной из тележек, за высоким бортом.
Пайк подпрыгнул и ухватился за шпалу, раскачался и мощным усилием забросил свое тело на дорогу, сметя при этом какого-то незадачливо претендента. Затем он влез на скользкий столб и, кое-как держась на нем, стал заглядывать в проезжающие под ним вагонетки. Ему показалось, что в одной из них, с остатками желтой краски на боках, находится Ирина с развевающимися на ветру волосами. Возможно, она смогла удержаться внутри именно благодаря своей теперешней массе, но Пайк не представлял себе, каким образом ей удалось вскарабкаться на рельсы. Возможно, она воспользовалась чьей-нибудь помощью. Он с трудом дождался, когда ее транспорт поравняется с его насестом, затем из последних сил оттолкнулся и упал на человеческую массу. На него посыпались удары сидящих внутри, кто-то рьяно вцепился ему в шевелюру, но он свирепо зарычал и придавил шевелящуюся плоть к ходящему ходуном полу.
– Всех повыкидываю! – взревел он. Разгорелась жестокая потасовка, но Пайк не позволил никому оторвать себе конечности, лично выбросил двоих и тем добился передышки.
Схватив запястье руки, больно дергавшей его за волосы, он столкнулся с безумным взглядом Ирины.
– Это же я, детка, – внезапно охрипшим голосам сказал он, осторожно отдирая ее лишенную двух пальцев руку от своей головы. – Это я, Пайк.
Оставшиеся ездоки, обиженно ругаясь, быстро повеселели и продолжали отражать атаки гостей, почти всегда успешно, а путешественник усадил молчавшую Ирину на пол и встал перед нею на колени, краешком сознания сомневаясь, та ли эта женщина, которую он знал. Все посторонние звуки внезапно исчезли, и он слышал только ее возбужденное дыхание и видел расплывчатый взгляд, с усилием пытавшийся сфокусироваться на Пайке. Он прижал ее голову к своему знаку на груди и погладил по растрепанным волосам, по-прежнему удивительно мягким, но пахнувшим чем-то кислым.
