Звездный танец - Робинсон Спайдер (список книг .TXT) 📗
Том с легкостью, свидетельствующей о большом опыте, развернулся так, чтобы видеть Линду, и продолжал обращаться прямо к ней.
— Я пробыл там неделю или около того, — продолжал он спокойно, — а потом отправился в Нью-Йорк и записался на уроки танцев. Я учился танце— вать, когда был ребенком, так как это часть обучения карате; навыки возвратились, а работал я всерьез. Но я не был уверен, что это имеет какое-то отношение к танцу в невесомости, поэтому я и пробрался тайком на Скайфэк, никому ничего не сказав, и тренировался как сумасшедший с тех пор и по сей день в спутнике-фабрике, которую я арендовал за свои собственные деньги.
— А кто управляет лавочкой? — спросил я мягко.
— Самые лучшие специалисты, которых можно купить за деньги, — ответил он коротко. — Наши дела не страдали. Но страдал я. Я не хотел вам ничего рассказывать еще годили около того. Но я был в кабинете Пэнзеллы, когда поступила команда о прекращении медицинского наблюдения Йенга и Дюбуа. Я знаю, что вам очень нужны танцоры. Я самоучка и неуклюжий, как корова на льду, и на Земле мне бы понадобилось еще пять лет, чтобы стать третьесортным танцором, но я думаю, что здесь могу делать такие же вещи, которые делаете вы.
Он развернулся, чтобы оказаться лицом ко мне и Норри.
— Мне бы хотелось учиться под вашим руководством. Я буду оплачивать обучение из своего кармана. Я бы хотел работать с вами вместе, ребята, и не только вести ваши бумаги, но и быть частью вашей компании. Я думаю, что смогу стать Звездным танцором. — Он повернулся обратно к Линде. — И я хочу начать ухаживать за тобой, как это у вас принято.
Вот теперь общий объем моей тупости стал мне очевиден. Я не мог сказать ни слова. Это Норри сказала: «Согласны» от имени компании, и одновре— менно с ней Линда произнесла то же самое от себя лично. И снежинка образовалась заново, став значительно больше в диаметре. Так сложилась наша компания.
Что касается самой природы нашего танца, мало что можно прибавить к тому, что говорят наши записи сами по себе. Мы позаимствовали многие по— нятия у Нового Пилобулоса, и движения Контактной Импровизации (которые были в числе последних судорог изобретательности перед этим застоем в танце, продолжавшемся десятилетие, о нем я уже упоминал ранее), но нам пришлось радикально преобразовать почти все, что мы заимствовали. Хотя сторонники Контактной Импровизации утверждают, что находятся в «свободном падении», это на самом деле семантическая путаница: они имеют в виду «падающий свободно», мы же подразумеваем «свободный от падения». Но многие из их открытий действительно работают, по крайней мере их можно применять, в нулевой гравитации — и мы использовали все, что нам необходимо.
Танцевальная подготовка Линды включала четыре года в компании Новый Пилобулос. На случай, если вы не знаете их, или легендарную компанию Пилобулос, откуда они отпочковались: их основа — разновидность Контактной Импровизации без импровизации, так как их хореография слишком тщательно запланирована. Но они тоже используют понятие «друг друга как декорации», то есть танцуют друг на Друге, на фоне и вокруг друг друга, сотрудничая в изменении векторов движения каждого из них. Тан— цующие акробаты, если хотите. Мы сами пытались достичь в своих записях равновесия в сочетании танца с запланированной хореографией и танца имп— ровизированного, спонтанного.
Линда могла научить нас многому относительно и взаимодействующих масс, и гиперцентров вращения, и тому подобного, но гораздо больше — под— ходу, которого такие вещи требуют. Чтобы по-настоящему взаимодействовать с другим танцором, чтобы спонтанно создавать совместные формы, вы должны пытаться настроиться на сопереживание другим танцорам. Вы должны знать их — как они танцуют и как они чувствуют себя в настоящий момент, — чтобы быть способным почувствовать, каким будет их следующее движение или как они будут реагировать на ваше. Когда это срабатывает, то возникает наиболее возбуждающее чувство из всех, которое я когда-либо знал.
Это значительно труднее, если партнеров больше одного, но восторг растет по экспоненте.
Поскольку невесомость требует взаимного сотрудничества, взаимного осознания на сферическом, пространственном уровне, наш танец стал по существу духовным упражнением. И вот таким образом, с компанией должной величины и растущим пониманием истинной сути танца в невесомости, мы начали наш второй и последний сезон записи на пленку.
Я падал сквозь звездное пространство, сбалансированный, подобно свободной комете на хвосте из флюоресцирующих газов, сосредоточившись на том, чтобы держать позвоночник Прямым, а колени и щиколотки сомкнутыми. Это помогало мне забыть, как я нервничаю.
— Пять, — монотонно отсчитывал Рауль, — четыре, три, два, сейчас!
И кольцо его яркого оранжевого «пламени» беззвучно вспыхнуло вокруг меня. Я проскользнул в него, как игла.
— Прекрасно, — шепнула Норри мне в ухо со своей точки отсчета в километре отсюда.
Я тотчас поднял руки прямо над головой и резко ударил по контакту. Когда я пролетал сквозь кольцо оранжевого «пламени», мой «хвост» окрасился в глубокий, интенсивный фиолетовый цвет, расходясь в стороны позади меня лениво и симметрично. В пределах фиолетового свечения через нерегулярные промежутки вспыхивали и умирали крошечные сверхновые: магия Рауля. Как раз перед тем, как канистры с краской, закрепленные у меня на икрах ног, опустели, я включил реактивный двигатель на животе и позволил ему швырнуть меня «вверх» по непрестанно увеличивающейся кривой, пока я считал секунды.
— Дайте свет, Гарри, — сказал я резко. — Мне вас не видно.
Красные огни зажглись над моим воображаемым горизонтом, и я расслабился. У меня было сколько угодно времени, чтобы выключить набрюшный двигатель. Я двигался не вполне точно на камеру, но необходимые исправления были невелики, и они не могли испортить наблюдаемую кривую моего движения. Я поменял свое положение способом, который могу назвать только «целенаправленными корчами», затем выключил основной двигатель и выбрал себе отметку.
На Земле вы можете вращаться вечно, и голова у вас не закружится, если вы выбираете отметку и фиксируете на ней взгляд, отворачивая голову в последний момент при каждом повороте. В космосе такой метод ни к чему.
Как только вы оказываетесь вне пределов гравитационного колодца, ваши полукружные каналы наполняются, а вся ваша система равновесия отключается. Вы просто никак не можете получить головокружение. Но старая привычка умирает с трудом. Как только я выбрал себе звезду в качестве отметки, я кувыркнулся. Когда я насчитал десять оборотов, камера оказалась достаточно близко, чтобы стать заметной, и продолжала быстро приближаться. Я тотчас прекратил вращение, сориентировался и очень резко затормозил — возможно, три g, — при помощи всех двигателей. Торможение у меня получилось отлично: я остановился всего в пятидесяти метрах от камеры. Я мгновенно отключил всю мощность, перешел от естественного уменьшения высокого ускорения к полному освобождению, отдавая этому все, что у меня осталось, продержался так, считая до пяти, и шепнул: — Выключайте!
Красные огни погасли. Норри, Рауль, Том и Линда негромко приветствовали меня (никто никогда не говорит громко в р-костюме).
— Хорошо, Гарри, давайте посмотрим, как получилось.
— Сейчас, босс.
Мы подождали, пока он перемотает пленку. Затем большой квадратный участок отдаленного пространства засветился по краям. Звезды внутри него как бы пришли в движение и самостоятельно перестроились. В рамке появилось мое изображение и проделало маневр, который я только что за— вершил. Я был доволен. Я пронзил кольцо оранжевого «пламени» точно в центре и выпустил фиолетовый дым как раз в нужный момент. Кривая ма— невра была неровной, но это сойдет. Мое приближающееся изображение так резко и неожиданно выросло, что я на самом деле отшатнулся. Довольно глупо. Смотреть на торможение было почти так же захватывающе, как и проделывать его. Выход из пикирования был хорош, а последнее триумфальное парение поистине потрясало.
