Серая хризантема(Фантастические повести и рассказы) - Шаламов Михаил Львович (бесплатные книги полный формат TXT) 📗
В этот момент тьму подъезда прорезал гортанный, совсем не кошачий вопль, и кто-то большой, гораздо крупнее кота, рухнул в проем между подоконником и полом площадки. Под лестницей ответно взвизгнули, внизу раздался топот, и дважды хлопнула дверь подъезда. Я спустился вниз и, одну за другой зажигая спички, осмотрел закуток под лестницей. Никого. Только на полу стоял черный кожаный дипломат и на батарее висела пестрая девичья кофточка.
Я оставил все как есть и ощупью поднялся к себе на пятый этаж. Долго не попадал ключом в замочную скважину. Потом вошел в прихожую и переобулся. На свету первым делом открыл сумку и проверил бутылки. Обе целы. Отнес сумку на кухонный стол и включил свет в комнате. Там в кресле возле выключенного телевизора сидела женщина изумительной красоты. Таких я видел только во французских фильмах, да и то не в каждом.
— А, Мих Квадрат, собственной персоной, — с неуловимым акцентом полуспросила она. Я молча кивнул. Совсем это мне не понравилось, что такая женщина назвала меня студенческим полузабытым прозвищем. Как-то такое обращение не располагает к интиму. А в голове вдруг встало дурацкое предсказание цыганки. Тьфу ты, наваждение какое!
— А я тебя жду, — интимно сообщила мне дама, вставая. — У тебя здесь не найдется рюмочки коньяка?
— Найдется. — Я кивнул в угол, где еще со вчерашнего вечера стояла бутылка, недопитая поэтом Юркой. Там же горкой лежали наши бокалы. Я взял оба, сполоснул их под краном и плеснул коньяка, жалея, что это «Белый аист», а не «Камю» или «Наполеон».
— «Бонапарт», кажется, так это называется? — без всякой натяжки пошутила гостья, и это меня умилило.
С удовольствием разглядывал я незнакомку. Высокая, стройная, черноволосая. Замуж такие выходят только за завмагов и процветающих кооператоров. А она, окунув в коньяк кончик языка, поставила бокал на пол и скользнула с кресла мне навстречу.
Потом случился поцелуй. Такие у нас тоже показывают только во французских кинолентах, да и то лишь до тех пор, пока какой-нибудь кретин не вырежет его из ленты. Небесное создание промурлыкало: «Жди!» — и нырнуло в мой совмещенный санузел. Поздновато я вспомнил о развешанных там после холостяцкой постирушки носках и плавках. Впрочем, будь что будет!..
Минут пять в душе шумела вода. «Неужели днем воду горячую дали?» А когда моя гостья наконец-то появилась в комнате, я ахнул: всей одежды на ней было только вафельное полотенце, обмотанное вокруг бедер. «Да и не то чтобы туго обмотано, — заметил я, — а так, чисто для проформы. Ну, цыпочка! Встречу ту цыганку — трешницы не пожалею!»
С еле слышным стоном красавица рухнула ко мне в объятия.
Очнулся я на полу. Странное это ощущение, когда не можешь шевельнуть ни рукой, ни ногой, а в то же время не связан. Уж не паралич ли? А где же моя красотка? Побежала «неотложку» вызывать? Нет, так вон же телефон на подзеркальнике! А я что, умираю, или как? Почему-то было не столько страшно, сколько интересно. Это, кажется, Мопассан мечтал умереть в объятиях женщины? Вот ведь как получается: мне удалось, а ему — нет. Странное ощущение — даже взгляд перевести со стоящей на полу рюмки нет сил.
Потом в поле зрения попала рука в белом манжете. В ней был зажат странноватого вида шприц. Потом игла ткнулась мне в шею, чуть пониже уха, и весь комплекс чувств вернулся. Место укола тотчас же жутко заныло. Я сморщился и сел. Незнакомец тоже присел передо мною на корточки и, криво усмехнувшись, сказал:
— Что может быть естественнее, чем ночь любви, — не правда ли? — А потом жестко добавил: — Но не с ламией! Еще немного — и мы бы вас недосчитались, Михаил Фомич!
Он помог мне подняться в кресло, сходил в ванную, принес оттуда смятое платье, черные колготки и прочее дамское барахлишко и бросил все это в угол, где уже валялось вафельное полотенце.
— Осторожнее нужно быть, друг мой, — произнес незнакомец менторским тоном, с явным интересом меня рассматривая. — Но раз уж вы попались на удочку этой бестии и впутались в сие опасное дело, то вам придется послужить на благо Отечества, так сказать.
Его манера выражаться меня чуточку покоробила. Да и вообще не нравятся мне люди такого склада: их нарочитая «аристократическая» расслабленность, самоуверенность, под которой зачастую скрывается знание каратэ, усы в ниточку, тонкие бледные губы и стальные глаза без блеска.
— Итак, коллега, вам придется мне помочь. Пока отдыхайте тут, а потом я вам все расскажу. — И он нырнул в мою спальню.
Я бросил взгляд в угол. «Интересно, куда это ушмыгнула моя ночная пташка, даже без полотенчика?» Все-таки странный народ эти женщины!
А незнакомец мой уже вернулся с озабоченным видом и вышел на балкон, резко звякнув шпингалетом. Через минуту он возник в проеме, держа в щепотке какую-то малую вещицу. Присел на стул напротив меня, закинув ногу на ногу.
— Отыскал. Вот смотрите… — Он положил мне на ладонь тяжелый перстень из белого металла. Перстень тускло поблескивал матовой полировкой, и только на плоскости треугольной головки его была резьба — тонкое изображение глаза со вставленным вместо зрачка голубым камушком.
— Примерьте на палец, Михаил Фомич. Вот так. Теперь поверните кастом к ладони. Видите — индикатор засветился. Значит, есть след. Сейчас вы выйдете из дома и вернетесь сюда с человеком, на которого укажет камень. Он прячется где-то неподалеку отсюда. Пока вы идете по его следу, кольцо будет светиться, и погаснет, как только вы отклонитесь от маршрута. А я останусь здесь, чтобы оградить вас от вмешательства нежелательных пришельцев. Да, чуть не забыл — как только найдете того, кто нам нужен, сразу же покажите ему кольцо. Это будет гарантией вашей лояльности. И, пожалуйста, не удивляйтесь его виду: наш друг — странноватое существо. Вы его сразу узнаете, да и кольцо подаст звуковой сигнал, когда вы приблизитесь вплотную. Конечно, я и сам мог бы туда отправиться, только лучше, если я буду прикрывать вам тылы. И не вздумайте попасться еще раз на удочку той девицы, если она вам встретится. Очень опасная тварь!
— Да-да, понимаю, — снова кивнул я головой. — СПИД, наверное?
— Если бы… — развел руками мой собеседник. — Тут бы от вас и СПИДа не осталось! Вот, кстати, вам на всякий случай! — И он вложил мне в ладонь маленький пистолет. — Стреляет бесшумно, парализующими иглами, так что, если понадобится, стреляйте смело, не бойтесь взять грех на душу.
Я повертел пистолет в руках:
— А кто вы такой, собственно говоря?
— Можете называть меня Викентий Петрович. Фамилия Алябьев, происхожу по прямой от известного композитора. Песенку такую, «Соловей», слышали? Только в отличие от пращура у меня другая работа! — И он кивнул на пистолет. — Не вижу причин, Михаил Фомич, чтобы вам не помочь Отечеству!
Вот всегда они так, эти… «Родина», «Отечество», «Народ»… Килограммы и килограммы патриотических словес, а сами — пистолет в руки.
Я решительно отодвинул оружие:
— Услуга будет только в обмен на полную информацию. На исчерпывающую!
Алябьев снова кривовато улыбнулся:
— Ну уж и «на исчерпывающую»… Я и сам в полном объеме не ознакомлен. Ну да, впрочем, вы человек проверенный…
— Проверенный?
— Да. Мы там у себя подняли архивы, внимательно изучили ваше досье. Пухлое у вас досье, Михаил Фомич. Но — ничего вопиющего. Так, в юности — фрондерство, с кем не бывает. Потом остепенились, за малой малостью. Но и малость эта, в общем-то, ерунда. Так что вверху, — он кивнул куда-то в сторону люстры, — вашу кандидатуру одобрили. А то, что вы на досуге фантастические рассказики пописываете, тоже не грех. Значит, поверите мне быстрее.
— Ну-ну…
— А вы не иронизируйте! Видали, наверное, ходят по рукам, в списках как говорится, всякие псевдонаучные протоколы и лекции, из которых обыватели делают вывод, что армия наша занимается тайком от широких научных кругов изучением разнообразных парапсихологических явлений и следов визитов НЛО. Приходилось в руках держать такие бумажки?
