Первые шаги (СИ) - Непейвода Софья Николаевна (библиотека книг TXT) 📗
А из полноценных, выходит, заключают? К счастью, я вовремя прикусила язык и не выпустила наружу неуместное любопытство.
— И последний вопрос. Ты не знаешь, почему Шас мной заинтересовался и согласился взять в рабство? Из-за денег или по другой причине?
— Плата, которую мы оговорили, невысока, — отрицательно повел кистью посол. — За такие деньги очень мало кто согласится заключить нормальный договор. Я не знаю причины, могу только предположить, что это из-за того, что он такой же, как и ты.
У меня вырвался скептический смешок. Такой же? Да ни в одном глазу.
— Он тоже химера, — пояснил белорун.
Химера. А значит — бывший рендер. Рендер, который смог выжить и устроиться в Чёрной Дыре. Достаточно хорошо устроиться, судя по всему. Последний ответ помог принять решение.
— Я согласна. И прошу тебя помочь с договором.
Сказала и тут же засомневалась, а не совершаю ли сейчас большую ошибку. Но если уж вступила на такую сомнительную тропу, то надо пройти по ней до конца. В конце концов, это всего на два года. Как-нибудь переживу.
День – ранний вечер 19 июня 617132 года от Стабилизации
Сворована
— Ещё укажи, что в случае, если раб проявит злостное повторяющееся непослушание, я имею право раньше времени отпустить его на свободу.
— Э, нет, так не пойдет, — бодро возразил посол. — Лучше сделаем так: в случае злостного непослушания ты имеешь право применять некалечащее физическое или моральное наказание или взимать денежный штраф по стандартной схеме номер три.
Шас задумался.
— В принципе меня такой вариант устраивает, но предлагаю в качестве четвёртой меры предусмотреть свободу. Хотя бы с согласия раба.
— Ни в коем случае. — Пальцы белоруна гневно дрогнули. — Я готов уступить и позволить комбинацию наказаний, а также допустить лёгкие, бесследно проходящие травмы, но без досрочного освобождения.
— А я согласна на свободу при непослушании, — влезла я в разговор.
По крайней мере, при такой формулировке у меня всегда будет шанс выйти на волю. Да, придётся потерпеть, но ведь недолго, а результат того стоит.
Мужчины оторвались от компьютера, на котором составляли договор, и посмотрели на меня. Причём, если будущий хозяин промолчал, хотя на его лице чётко отразилось нелестное мнение о моих умственных способностях, то посол не постеснялся высказать мысли вслух:
— Ты что, дура? Хотя что взять с неполноценной...
Возмутившись, я потребовала объяснений и обоснований тем условиям, которые только что обсуждались. Но мужчины полностью проигнорировали мои слова и вернулись к разговору.
— Ну что, убедился, что ни о каком досрочном освобождении даже речи быть не может? — как ни в чём не бывало поинтересовался белорун у Шаса. — Кстати, вон тот пункт, о прерывании контракта по взаимному согласию тоже, на мой взгляд, следует вычеркнуть.
И без того шокированная происходящим, от такого заявления я вообще потеряла дар речи. Посол на моей стороне или как?
— Хм... Я бы не стал убирать его так однозначно, — не согласился тартарец. — Но, если ты так настаиваешь, то согласен дополнить его требованием справки о вменяемости и минимальной ответственности раба.
Белорун ненадолго задумался, похоже, перебирая варианты.
— Базовой ответственности, а не минимальной.
— Тогда этот пункт вообще не имеет смысла, — разозлился Шас. — Ты сам-то хоть понимаешь, что достичь базовой ответственности за такой срок нереально?
— Понимаю. Но настаиваю: или так, или вычёркиваем, — спокойно, но непреклонно заявил посол.
— Ладно, тогда убираем всю запись, незачем плодить лишние сущности, — раздражённо махнул рукой потенциальный хозяин. — Но в виде компенсации настаиваю на увеличении силы возможных наказаний и взятия штрафов по схеме номер четыре.
— Увеличение силы наказаний до слабо-калечащих, без последствий, предусмотрим возможность их комбинации, но штрафы по схеме номер три, — не согласился белорун.
— Теперь вернёмся к двадцать седьмому пункту...
Мужчины продолжили оговаривать договор, а мне с каждой минутой всё больше хотелось побиться головой об стену. Причём не просто побиться, а посильнее, чтобы хоть какая-то ясность мысли вернулась. Происходящее напоминало бред или сценку в сумасшедшем доме. Я уже запуталась, кто защищает мои интересы (ага, предлагая увеличить наказания, но вычеркнуть свободу), а кто — свои. Две трети обсуждаемых вопросов вообще остались загадкой, а в той части, где хоть что-то удалось понять, больше половины пунктов вызывали если не прямое отторжение, то как минимум сомнения. Заглянув послу через плечо, вновь попыталась вникнуть в то, что сейчас обсуждают, и вновь потерпела неудачу.
— Знаешь, что? — не выдержал тартарец. — Иди погуляй, пока взрослые лю... мы согласуем договор. Потом вернешься и прочитаешь.
— Да, так будет удобнее, — с готовностью согласился посол.
Вот, значит, как. Иди, неразумное дитя, поиграй в песочнице, пока большие дяди решают твою судьбу. Насупившись, я не отреагировала на эту провокацию, но, постояв ещё немного и поняв, что, если так продолжится, то сумасшествие не за горами, решила всё-таки последовать совету.
Голова болела и как будто даже опухла от бесплодных попыток разобраться в происходящем. Если раньше казалось, что хотя бы в самых простых вопросах я уже ориентируюсь, то теперь даже это вызывало сомнения. Я понимаю только то, что ничего не понимаю! Насколько же легче и проще было жить в Белокермане: несмотря на все тайны и неприятные события, происходящее выглядело логичным и доступным для разума.
Мысли о новой родине вызвали тёплое чувство. Сейчас даже снисходительное отношение и бессмысленная работа перестали казаться таким уж злом. Может, и правда рендеры не могут приспособиться жить в Чёрной Дыре, и лучший путь для нас — стать местными дурачками-умственными инвалидами? Хотя нет, какая-то возможность должна быть: ведь приспособился, например, тот же Шас. Другой вопрос — могут ли тут влиться в общество люди с Земли? В любом случае, белокерманцы очень много делают для рендеров, попавших в их страну: они дают шанс не просто на существование, но и на жизнь — здоровую и достаточно свободную, пусть и в виде неполноценного члена общества.
От таких размышлений захотелось уехать обратно в Белокерман. Подумав, честно призналась себе, что единственным удерживающим от возвращения фактором является сильное желание жить. Ну почему мне не подходит территория Белокермана? Нет, нельзя предаваться бессмысленным волнениям. Но все попытки переключится на окружающую природу, потерпели неудачу: слишком уж беспокоило близкое и отдалённое будущее.
Интересно, как эти двое вообще оценивают мои возможности устроиться и выжить в Тартаре? Что там говорил посол? «При стремлении самого раба вписаться в местное общество, а не переделать его под себя, шанс увеличивается». Ну, я не настолько самонадеянна, чтобы считать себя в силах изменить местные обычаи. Но не предполагаю, что даже просто понять и принять чуждый, настолько отличный от привычного, порядок будет так уж легко. И чем дальше — тем больше сомнений.
Прохаживаясь по аллее, я обратила внимание на группу людей, представителей Homo sapiens. Сомневаюсь, что несколько юношей и девушек типичной китайской внешности, в чистой, но не новой, одежде с заплатками, могут принадлежать к какому-то другому виду. По крайней мере, они гораздо больше напоминали землян, чем ещё кто-либо из встреченных ранее.
Молодёжь радостно переговаривалась, смеялась, дружно отмахнулась от попытавшегося навязаться проводника (впрочем, тот не настаивал, судя по всему, понимая, что у них ловить нечего), а потом устроилась под деревом, чуть сбоку от дороги, на специальной площадке для отдыха. Между собой люди общались на странном наречии, в котором различались искажённые термины из русского, английского и общего местного языка, а ещё множество слов вообще не удалось опознать (китайские или ещё какие-то?). Заслушавшись и пытаясь понять, о чём идёт разговор, я остановилась неподалёку. Нет, всё-таки очень интересно — они действительно люди или все совпадения случайны? Лучше спросить, чем гадать самой. Но не успела заговорить, как меня заметили.
