Сборник рассказов - Днепров Анатолий (книги онлайн без регистрации .txt) 📗
Если бы я догадался, что чудовище направляется к инженеру, я бы сразу побежал к нему на помощь. Но траектория перемещения механизма была настолько неопределённой, что мне вначале показалось, что он движется к воде. И только тогда, когда он коснулся лапами воды, круто развернулся и быстро двинулся к инженеру, я бросил поклажу и побежал вперёд.
«Ихтиозавр» остановился над Куклингом и немного присел.
Я заметил, как концы его длинных щупалец зашевелились в песке, прямо возле лица инженера.
В следующее мгновение там, где, только что был песчаный холмик, вдруг вздыбилось облако песка. Это Куклинг как ужаленный вскочил на ноги и в панике рванулся от чудовища.
Но было поздно.
Тонкие щупальца прочно обвились вокруг жирной шеи инженера и потянули его вверх, к пасти механизма. Куклинг беспомощно повис в воздухе, нелепо болтая руками и ногами.
Хотя я ненавидел инженера всей душой, тем не менее я не мог позволить, чтобы он погиб в борьбе какой-то безмозглой металлической гадиной.
Недолго думая, я ухватился за высокие клешни краба и дёрнул их изо всех сил. Но это было все равно что повалить глубоко забитую в землю стальную трубу. «Ихтиозавр» даже не шевельнулся.
Подтянувшись, я взобрался ему на спину. На мгновение моё лицо оказалось на одном уровне с искажённым лицом Куклинга. «Зубы! — пронеслось у меня в сознании. — У Куклинга стальные зубы!.. Так вот чем весь ужас!»
Я изо всех сил ударил кулаком по блестевшему а солнце параболическому зеркалу.
Краб завертелся на одном месте. Посиневшее лицо Куклинга с выпученными глазами оказалось на ровне пасти-мастерской. И тут случилось страшное.
Электрическая искра перепрыгнула на лоб инженера, на его виски. Затем щупальца краба внезапно разжались, и бесчувственное грузное тело творца железной чумы грохнулось на песок.
* * * Когда я хоронил Куклинга, по острову, гоняясь друг за другом, носились несколько огромных крабов. Ни на меня, ни на труп военного инженера они не обращали никакого внимания.
Я завернул Куклинга в брезентовую палатку и закопал посредине острова в неглубокую песчаную яму. Хоронил я его без всякого сожаления. В моем пересохшем рту трещал песок, и я мысленно проклинал покойника за всю его гадкую затею. С точки зрения христианской морали я совершал страшное кощунство.
Не знаю, сколько я пролежал на берегу, часами смотря на горизонт в ту сторону, откуда должна была появиться «Голубка». Время тянулось мучительно медленно, и беспощадное солнце, казалось, застыло над головой. Иногда я подползал к воде и окунал в неё обожжённое лицо.
Чтобы забыть чувство голода и мучительной жажды, я старался думать о чем-нибудь отвлечённом. Я думал о том, что в наше время многие умные люди тратят силы своего разума, чтобы сделать подлость другим людям. Взять хотя бы изобретение Куклинга. Я был уверен, что его можно было бы использовать для благородных целей. Например, для добычи металла. Можно было бы так направить эволюцию этих тварей, чтобы они с наибольшим эффектом выполняли эту задачу. Я пришёл к выводу, что при соответствующем усовершенствовании механизма он бы не выродился в гигантскую неповоротливую громаду.
Однажды на меня надвинулась большая круглая тень. Я с трудом поднял голову и посмотрел на то, что заслонило от меня солнце. Оказывается, я лежал между клешнями чудовищного по своим размерам краба; он подошёл к берегу и, казалось, смотрел на горизонт и чего-то ждал.
После у меня начались галлюцинации. В моем разгорячённом мозгу гигантский краб превратился в высоко поднятый бак с пресной водой, до вершины которого я никак не мог добраться.
Я очнулся уже на борту шхуны. Когда капитан Гейл спросил меня, нужно ли грузить на корабль огромный странный механизм, валявшийся на берегу, я сказал, что пока в этом нет никакой необходимости.
Игра
Это была, как сказал профессор Зарубин, «математическая игра чистейшей воды».
Участвовать в ней предложили желающим делегатам Всесоюзного съезда молодых математиков, и, к всеобщему удивлению, желающими оказались все тысяча четыреста человек. Игра происходила на большой арене стадиона имени Ленина.
— Учтите, игра будет продолжаться часа три-четыре. Так что наберитесь терпения. Если кто не выдержит — все пропало! — предупреждал Иван Клочко, молодой украинский логист. Ему Зарубин поручил вести всю организационную работу, которая выглядела очень странно.
—Запомните номер вашей команды. Вам присваивается номер 10, Каждого участника вы сами занумеруйте порядковыми числами в двоичной системе, 1-й, 10-й, 11-й и т. д. — говорил Иван главе представителей от Российской Федерации.
Тёк он подходил ко всем делегациям, сообщая им условный индекс и разъясняя порядок нумерации участников.
На «организацию игры» ушла вся суббота, и сбор был назначен на 9 утра в воскресенье. Мне кажется, что ни один человек, который принял участие в этом удивительном мероприятии, не забудет era до конца жизни…
Ровно в 9 утра все мы собрались на стадионе. Там уже находились профессор Зарубин, его ассистент Семён Данилович Рябов и, Ваня Клочко.
Зеленое поле стадиона было расчленено оранжевыми лентами на квадраты и прямоугольники. В каждой фигуре стояла небольшая деревянная тумбочка, на голубой поверхности которой мелом был написан номер. Все мы уселись на траву, ожидая что, будет дальше.
Профессор Зарубин куда-то исчез, и вскоре мы услышали его голос, раздававшийся по радио по всему стадиону:
— Группа участников с индексом 1011, займите прямоугольное поле в восточном конце стадиона. Расположитесь шеренгами и в затылок друг другу, на расстоянии вытянутой руки, в порядке возрастания порядкового номера. Семь человек в шеренге, глубина строя — шесть человек.
— Группа с индексом 111, займите поле у южных трибун. Также располагайтесь в затылок друг другу, на расстоянии вытянутой руки, в порядке возрастания номеров. Группа с индексом…
В течение пятнадцати минут Зарубин подробно инструктировал все группы участников, кому, где и как расположиться. Как только профессор называл индекс группы, молодёжь вскакивала и стайкой бежала на указанный участок стадиона.
— А сидеть можно!? — крикнул кто-то.
Через несколько секунд весёлый голос Зарубина сообщил:
— Можно! Главное, строго соблюдайте тот порядок, который я вам указал.
Я принадлежу к так называемой специальной команде. Мне и моим товарищам предстояло расположиться между отдельными полями и, как объяснил Клочко, «быть связными между командами».
Когда построение было закончено и стадион принял вид, как будто полторы тысячи юношей и девушек собрались для выполнения коллективных гимнастических упражнений, снова послышался голос профессора Зарубина:
— Теперь слушайте правила игры.
— Начиная с северной трибуны, вернее с товарища Сагирова, будут передаваться числа в двоичной системе исчисления. Например, «один-ноль-ноль-один. Товарищ Сагиров сообщит эту цифру соседу справа, если она начинается с цифры „один“, и соседу слева, если она начинается с цифры „ноль“.
Если в числе будут последовательно две единицы или два ноля, то он должен сообщить это число соседу, сидящему за его спиной в следующей шеренге. Каждый, получив от своего соседа числовое сообщение, должен прибавить к нему свой порядковый номер и в зависимости от результата сообщить его соседу. Кроме того, если группа имеет индекс…
И так далее.
Правила игры были повторены три раза, и когда на вопрос: «Понятно?» весь стадион хором ответил: «Понятно!», Зарубин сказал:
— Тогда начнём.
Стоя между группами «110» и «1001», я видел, что ассистент Зарубина, Семён Данилович, что-то говорил делегации Грузинской ССР. Наверное, для них была необходима ещё какая-то особая инструкция.
Игра началась ровно в десять утра.
Я видел, как, начиная с северной трибуны, головы участников начали поворачиваться то направо, то налево и это движение распространялось все дальше и дальше, пока, наконец, не охватило почти весь стадион.
