Новогодний Дозор. Лучшая фантастика 2014 (сборник) - Тырин Михаил Юрьевич (бесплатные серии книг .TXT) 📗
– Связь онлайн! – крикнул Хамарин. – «Ариадна»! Планета нестабильна. Проход по утвержденному маршруту запрещен. Запрещен! Что они делают… Что происходит?
Темно-серые небеса выдавили бесформенный клубок. Ватный ком раскачался на толстом хоботе, поблескивая твердеющей оболочкой, дрогнул и оторвался от своей высокой матрицы… Болезненно вздрагивая, он шел вниз, к каменистому дну воздушного океана. На погибель «донным рыбам», дерзнувшим взломать веками устоявшийся порядок вещей. По крайней мере, выглядело все именно так.
– Помогите за облаками солнце, – вдруг отчетливо произнес БК.
Пилот потрясенно промолчал, и компьютер дополнил сообщение развернутыми пояснениями:
– Обработка данных завершена. Остальные звуковые фрагменты с поверхности Z-1434 дешифровке не подлежат и предположительно не несут информационной нагрузки.
Андрей впервые ощутил бессилье в полной мере. Он понял, что происходит, нашел то, что искал всю жизнь, сохранил в целости звездолет и способность действовать. И… он дышал бессильем! Он глотал его из поилки гермокостюма. Оно пульсировало в висках и сонной артерии.
Продавив жидкую атмосферу до самой земли, ком распался, ударившись в грунт. Край скалы с грохотом осел, выпуская на свободу шипящий мутный газ. Из развороченной ватной громадины хлынула в провал хищная свора слезно-прозрачных шипов.
– Полсотни второй, я «Ариадна», – ожил динамик. – У нас смена маршрута на первый резервный. В сети появился предварительный отчет Разведслужбы дальнего космоса. Аналитики говорят, там конец света сейчас начнется! Спасатели закрывают район, уходи оттуда. Немедленно. Остаюсь на связи, жду подтверждения.
– Я понял, «Ариадна».
Онлайн от самого Мещерякова – это, конечно, не две зарплаты разведчика «Звездного компаса», но тоже дорогого стоит.
– Я «Ариадна». Жду подтверждения, Полсотни второй! Жду подтверждения, – требовательно повторил Мещеряков.
– Я ухожу… – зачарованно пробормотал Андрей, не двинувшись с места. Болезненно-притягательная сила разрушения завладела им, намертво приковав взгляд к обзорному экрану.
Смертоносные комья стремительно набухали на небосводе, разрывая его на части. Разбрызгивая каменное крошево, вздымались из неведомых глубин эстакады. Раскаленный дождь пошел снизу вверх. Звездолет тряхнуло. Заверещал сигнал тревоги, и очнувшемуся Андрею пришлось отчаянно маневрировать, чтобы прорваться на орбиту. Внизу, в многокилометровых разломах, изгибались черные камни, утыканные прозрачными сосульками. Они дымились в беспощадных лучах местного светила, заливавшего плоскогорье ослепительным голубоватым светом.
Андрей увел «рейнджер» с орбиты, отдал управление БК, отключил обзорники. Не помогло. Он откинулся в кресле, закрыл глаза. Рецепт от безумия у него был сермяжно прост, эффективен и многократно проверен. Надо подумать о чем-то радикально не связанном с космосом. О чем-то приятном. Не о том, как прекрасна война со стороны, а например… Ласковое солнце, море… Нет, лучше речка, что текла возле дачи бабушки. Теплый песок, поросший пучками травы. И они с двоюродным братом, сцепившись не на жизнь, а на смерть, катаются по этому песку. Андрей тогда проиграл. Брат уложил его на лопатки, да так, что у десятилетнего Андрюшки дыхание перехватило и на миг в глазах потемнело. И открывались глаза как-то медленно-медленно. И весь мир на несколько секунд завяз, забуксовал: птица, распластавшаяся на краешке голубого неба, которое он видел из-за плеча победителя, остановившиеся облака, любопытная муха, застрявшая в воздухе. Если бы он очень попросил муху залететь братцу в ухо и немножко там пожужжать – он бы не проиграл.
– Я «Ариадна». Полсотни второй, ответь! – Андрей слабо поморщился.
– Я «Ариадна»! Хамарин, ты там живой?
Мещеряков настырный. Такой не отстанет. Не отзовешься – может и второго «рейнджера» с маршрута снять и отправить ловить потерявшегося пилота. Накатят всем.
– «Ариадна», я Полсотни второй. Все в порядке. Мы лет тридцать катали людей глазеть на чужую войну за ресурсы… За свет голубого гиганта… Этой войне… Ей несколько тысячелетий, наверное… И мы никогда не узнаем, кто в ней прав, кто виноват. Кто или что они вообще такое! А сейчас наши клиенты пропускают самую зрелищную часть – финальное сражение с полным взаимным уничтожением. Досадно, правда? – Андрей рассмеялся.
– Значит, так, Полсотни второй… – сказал Мещеряков после небольшой паузы. – Догоняешь нас на маршруте «Резервный-один». О прибытии доложить лично мне. До конца рейса Зоренко пойдет вместо тебя в авангарде. Больше я тебе ничем помочь не могу, даже если конкретно сейчас ты с головой ныряешь в реактор. Андрей, мысль понятна?
– Да, Алексей Борисович. Мысль понятна.
– Дальше! – потребовал капитан.
– О прибытии доложить, – кисло подтвердил Хамарин.
Через полгода Жемчужницу исключили из рекламных проспектов и вычеркнули из маршрутов туристических лайнеров. От уникальной атмосферы не осталось и следа, а созерцание радиоактивной пустыни – удовольствие сомнительное.
Руководство «Звездного компаса» сориентировалось мгновенно. Фешенебельные лайнеры компании ушли к Радужным Воротам – «уникальному по цветовой гамме и энергетическим всплескам явлению Вселенной», как утверждалось в рекламном проспекте.
Максим Тихомиров
Национальная демография
Эксгумацию провели в десять часов утра. Трупы привезли с кладбища в полдень – за два часа до начала церемонии.
Из окна кабинета Игорь наблюдал за тем, как два катафалка с грациозностью кашалотов вплыли с подъездной дорожки на парковочную площадку Центра Ревитализации. Их черные лоснящиеся тела замерли у пандуса приемного отделения. Синхронно распахнулись широкие пасти задних дверей, вывалились языки аппарелей, и два гроба скользнули по роликам на поджидавшие их тележки. Служители в черной униформе увлекли свой груз в портал грузового лифта.
Вереница лимузинов уже выстроилась у парадного крыльца ритуального зала. Десятки бледных лиц провожали гробы пустыми взглядами. Родные покойных всегда приезжают задолго до церемонии. Это важно – поддержать друг друга и помочь своим участием пережить шок осознания того, что мир с этого момента уже никогда не будет прежним.
Вздохнув, Игорь щелчком отправил недокуренную сигарету за окно, оправил халат и решительно шагнул к двери.
Внизу его ждала работа.
Вытяжные вентиляторы работали на полную мощность, и запаха в кондиционированном воздухе секционного блока почти не чувствовалось. Это был не отголосок тяжелого смрада разложения и не пыльный запах истлевшей до состояния мумификации плоти. Легкий сладковатый аромат напоминал запах увядающего цветника. Очень символично, подумал Игорь. Что может быть лучшим символом безвременно погибшей любви, чем мертвые цветы?
Гробы, все еще закрытые, покоились на постаментах в тихом полумраке предсекционной. Приглушенный свет точечных светильников превращал темный потолок в усыпанное звездами небо. Негромкая умиротворяющая музыка создавала нужное для работы настроение, успокаивая нервы, упорядочивая и настраивая на философский лад мысли.
Оставив одежду в личном шкафчике раздевалки, Игорь натянул на себя отчаянно шуршащую ткань одноразового защитного комплекта, прикрыл глаза черными наростами гоглов и пришлепнул к мягкому нёбу податливый комочек вокодера, прежде чем спрятать лицо под прозрачным забралом маски. Тщательно вымыв руки до локтей в трех сменах растворов антисептиков и высушив их под ионным феном, раскатал до плеч мембраны перчаток, ладонные поверхности которых были покрыты мириадами ворсинок-микромани-пуляторов. Затем прошел сквозь защитные занавесы шлюза – ультрафиолет, ионизирующее излучение, гамма-лучи – в стерильную среду секционной.
– Я готов, – сказал он в пространство.
Отделенные от него прозрачной стеной постаменты с установленными на них гробами пришли в движение. Мембраны грузового шлюза слизнули с поверхности лакированного дерева все мельчайшие частицы кладбищенской земли. Мощные потоки воздуха, направленные форсунками, выдули из всех щелочек невидимые глазу пылинки. Распыленные аэрозоли смыли с гладкой поверхности любой намек на присутствие чужеродной органики, угрожающей содержимому гробов.
