Завет Сургана - Михайлов Владимир Дмитриевич (читать книги txt) 📗
– Разыщем. Ну, а если не сможем – дадим другого, не хуже. Еще вопросы?
– Кто будет в курсе нашей задачи?
– В полном объеме – я да ты. Всякий, кто будет так или иначе участвовать, будет знать и выполнять свою собственную задачу, и не более. А общую картину знать больше никому не обязательно. Что еще?
– Спасибо, господин верком. Разрешите идти?
– Обожди минутку.
Звонком Директор вызвал секретаря:
– За тридцать минут – одеть по-офицерски его, и еще трое будут с ним – тем выдать подофицерское, но первого срока.
И снова повернул голову к Онго:
– А это тебе от меня. – Из-под лежавших на столе бумаг он извлек флаг-воинские значки на воротник. – Вот. Носи с честью.
– Служу победе, господин верком!
* * *
– Ого! Так ты через неделю и в мордастые выйдешь! Уезжал рядовым, а вернулся – смотри-ка! Мы, честно говоря, думали, что тебя и не увидим больше: уж больно не понравились нам те морды, что нас забирали. А вот – подержали и выпустили, а ведь так не бывает в наших краях. Может, растолкуешь – что за чудеса творятся?
– Растолкую, – сказал Онго. – Только не сразу. А сперва ты, Мори, мне скажешь…
– Это смотря что, начальник.
Онго решил не обижаться на неуставное обращение. Пока, во всяком случае, это можно было не заметить. И не делать выговора за то, что его перебивают.
– Да ничего особенного, просто расскажи о себе. Кто, откуда, какими дорогами пришел в армию, чем до этого занимался…
– Это зачем еще?
– Объясню. Только ответь сначала.
– Ну… непривычно как-то – о себе. Невелика птица.
– Не тряси воздух. Мори.
– Да я что же… Нужно – пожалуйста. Лет мне исполнилось двадцать восемь, родился в городе Аштоке, это в южных предгорьях. Городок вокруг завода, половина жителей – из освирившихся улкасов. Отец техна-рил на заводе "Демо и Но". И я туда же пошла работать, когда подросла. Техник четвертого разряда. В армию завербовался сразу после оборачивания, шесть лет назад…
– Почему?
Мори усмехнулся:
– От скуки. У "Демо и Но" платили хорошо, но жизнь там была как за решеткой. Лишнего шага не сделаешь не то что на заводской территории, но и в городе. Великие строгости. Я всего-то один раз как следует гульнула с какими-то веселыми парнями, так мне просто жить не стали давать: ты, мол, позоришь фирму, люди на тебя пальцами показывают…
– Ну, это понятно: продукция такая… Ты что же, с клиентами гуляла? С заказчиками?
– А мне плевать было, какая она там, продукция, и какие заказчики.
Кровь, как говорится, играла, а меня за это мордой об стол. Вот я и обиделась, и пошла – сперва оборачиваться, а потом и служить.
– Не жалеешь?
– Пока вроде бы не пришлось.
– Воевать не устал?
– Когда же? Еще и войны-то настоящей не было. Только вот с тобой порезвились немножко… Чуть отвел душу.
– А еще повеселиться хочешь?
– Да не отказался бы.
– Только дело может быть серьезное. Не просто в атаку бежать по чужим следам.
– Без проблем. Где?
– Где-то там. В горах. Как у тебя с улкасой? Помнится, ты этим языком владеешь?
– Пожил бы ты в Аштоке – тоже лялякал бы по-горному.
– Вот не довелось пожить Там. Значит, что же, идешь со мной?
– С тобой-то да, а еще кто будет? И много ли?
– С нами – человек семь.
– А кто?
– Пока Керо да вот ты теперь.
– Керо – это ничего. Это неплохо. Только придерживать иногда надо: бывает озорным чересчур. От злости. Она у него с детства.
– Знаю. Так что к другим обертышам относишься нормально?
– Отношусь? Так, как они воюют. А так – их не исповедую, и сам к ним в душу не лезу. У каждой была своя причина, разве нет? Вот и у тебя, наверное…
– Да нет, я как раз по Проекту. Меня не спросили. Но больше не жалею.
Ладно, все об этом. Еще скажи вот что: как думаешь, Соки нам подойдет?
Соки – был третий разведчик из участвовавших в атаке вместе с Онго.
– Соки? А что, нормальный солдат. Вести по следу – он лучший. Мы с Керо тоже ничего, но Соки – лучший. Из охотников. Но ты ведь с ним еще будешь разговаривать?
– Как же иначе?
– Вот он тебе сам и расскажет.
– Ладно. Иди, отдыхай. Соки скажи, пусть зайдет.
Мори кивнул не по-уставному и вышел – вразвалочку, мягко, бесшумно. И почти сразу же вошел Соки. Самый старший из них. Собою не очень видный – не выделялся он ни ростом, ни шириной плеч, но было известно, что мог превзойти любого выносливостью и неприхотливостью.
Разговаривать с ним было трудно: любой ответ его состоял не более чем из одного слова, в редких только случаях – из двух. И добиться от него связного изложения его биографии оказалось задачей, непосильной для Онго.
– Скажи хоть, сколько лет тебе?
– Да… много.
– Тридцать? Сорок? Ну?
– А что?
– Что стесняешься? Ты ведь не женщина!
Похоже, Соки обиделся:
– А в глаз?
– Эй! Это ты – старшему в звании?
– Ты старший?
– Не видишь, что ли?
– Жестянки вижу.
Это он флаг-воинские знаки назвал так неуважительно.
– Ну, и?
– Старшего – нет.
Онго перевел дыхание. Помолчал с минуту, чтобы успокоиться. Потом начал с другого конца:
– Ты из охотников, я слыхал? И отец твой, и дед…
Что-то вроде усмешки мелькнуло в полуприкрытых глазах Соки.
– Нет.
– Что – нет?
– Никто.
– Никто охотником не был? И ты тоже?
– Не был.
– Так кто же, сто камней тебе в почки?
– Не охотник. Браконьер.
– Как это – браконьер?
– Нормально. Горный.
Тут Онго начал что-то соображать.
– То есть… все вы промышляли в улкасских горах?
– А то нет?
– Ну – наконец-то, слава Творцу, хоть что-то сказал.
– Ты вот что, – заговорил Соки неожиданно длинно, – скажи, чего хочешь, не пляши вокруг.
– Ты ведь обертыш?
– Мало ли кто кем раньше был. Тебе-то что? Бабу ищешь? Ищи в другом месте. Или как раз мужика? Так я с такими не ложусь. Ты уж не взыщи.
– Я с тобой если и лягу, то лишь спиной к спине, чтобы отбиться. Ни для чего другого. Скажи только: зачем обернулся?
– Сыновей в семье не было. А предки хотели. Иначе семья считалась как бы ненастоящей. Неполной. Кто бы продолжил?
– Не жалеешь?
– Еще чего!
– И что же – продолжил ты семью?
– А то.
– Ладно. В горы со мной пойдешь?
– Зачем?
– Для дела.
– Против улков?
– Не против своих же.
– Пойду.
– Не любишь их?
– Отца подстрелили, – сказал Соки. – Деда тоже. И меня бы достали, но я успел – в армию ушел.
– Вот что… Так, наверное, они в своем праве были – улки?
– Может, и в своем. А у меня – свое право. Я на крови клялся: за деда – десять. И за отца – десять.
– А скольких набрал пока?
– Мало.
– Вот и доберешь.
– Доберу. Кто еще пойдет?
– Керо. Мори.
– Годятся. Все?
– Еще трое будут. Кто – пока не знаю. Одного пришлют сверху, для дальней связи. Двоих надо подобрать самим. Лучше – знакомых.
– Я сам.
– Сам подберешь?
– Ну.
– Ну-ну. Попробуй. Учти только: хочу, чтобы эти двое были обертышами.
Как вот я. И ты сам.
– Хочешь, чтобы только обертыши были? Это правильно.
– Да? Ты, значит, тоже так думаешь?
– А что? Они выносливее. Цепкие. Особенно если из наших девок.
Пригорских. И стреляют, как надо.
– Девушки? Не перекантовываясь? А завет?
– Завет, да. Но жить-то надо. Верно? "Ну конечно, – подумал Онго, – как и всякий закон, и Двенадцатый завет объезжают по кривой, выжить важнее, чем соблюсти правило, хотя бы и самое крутое".
– Ладно. Договариваемся: ищешь – ты, а решать буду я.
– А чего там решать? Я плохих не приведу.
– Где станешь искать?
– Искать незачем. И так знаю, кто нужен. Було и Нито.
– Из твоих краев?
– Да нет. Було – северянин, почти из этих вот мест. Нито – с запада, а там хребты покруче.
– Тоже браконьеры?
