Вся наша жизнь - Аренев Владимир (читать книги онлайн бесплатно полные версии TXT) 📗

— Но кто-то же кричал, — раздраженно проговорил Валхирр.

Я отмахнулся:

— Спросите у господина Мугида.

Данкэн, кажется, понял. Остальные захлопали глазами и провожали меня взглядами до тех пор, пока я не скрылся у себя на этаже.

Парня в очках среди них не было — наверное, слишком крепко спал.

ДЕНЬ ШЕСТОЙ

Мугид, конечно, оказался прав — утром пятна не было. А раз не было пятна, то и говорить, в сущности, не о чем. Приснилось, привиделось, прислышалось. Показалось.

Я мрачно сидел за столом и с садистским удовольствием расковыривал залежи салата в своей тарелке. Одинокий, умаявшийся от переживаний и весь блестящий маслом гриб, откатился в сторону и делал вид, что он здесь ни при чем и уж конечно — несъедобен. Я наколол его на вилку и сжевал. Нечего прикидываться!

— Признайтесь, Нулкэр, вы ведь вчера что-то видели, — небрежно произнес Данкэн. Великий Конспиратор! Можно подумать, Мугид не заметит наших перешептываний.

Я удивился этой мысли. В конце концов, с какой стати мне скрывать от старика то, что я говорю с кем-либо о вчерашнем? Ведь это я оказался в дурацком положении.

— Видел, — проворчал я. — Скажите, Данкэн, в горах водятся олени?

Тот озадаченно посмотрел на меня и сморщил лоб:

— А при чем здесь олени, Нулкэр? Или вы таким образом пытаетесь уйти от вопроса?

— Нет, просто интересно. Понимаете, я вчера видел оленя.

— Во сне?

— Наяву, Данкэн, наяву! Хотя наш почтенный повествователь желал бы убедить меня в обратном.

Журналист кивнул:

— Итак, олень. И что же он делал, этот ваш олень?

— Стоял и истекал кровью. И еще кричал. Кстати, вы не слышали крик этой ночью?

— Слышал, — Данкэн отпил из своего бокала и потянулся за пирожным. Кажется, не существовало ничего, что могло бы заставить этого человека хоть на несколько минут потерять интерес к завтраку. — Слышал, поэтому и выбежал наружу. Жаль только, что не сразу — сначала лежал и думал: Показалось мне это или нет? Остальные, между прочим, поступили подобным же образом.

— Вы уже и это успели узнать?

— Как говориться, положение обязывает, — самодовольно заявил Данкэн. — По сути, вы последний.

— А вот и нет. Очкарика, по-моему, среди нас нету, так что я думаю, вы его не успели допросить.

Журналист скривился:

— Ну у вас и выраженьица, господин Нулкэр! Допросить! Впрочем, вынужден признать вашу правоту: не успел. Зато выяснил, что юноша заболел. Видимо, держал открытым окно и простудился.

Я пренебрежительно хмыкнул:

— Спрашивали, небось, у Мугида?

— А у кого же еще? — парировал Данкэн. — Он на данный момент — самый информированный человек в гостинице.

— И самый правдивый, — саркастически добавил я.

— Ну, по крайней мере, будем знать официальную версию случившегося.

В это время к моему плечу прикоснулись. Я обернулся.

— Вы сплетничаете, не хуже двух столетних старушек, — сказала, улыбнувшись нам, Карна. — Может, поделитесь парой секретов с умирающей от любопытства девушкой?

Я взглянул на Данкэна:

— Спасем умирающую?

— Вы всегда отличались неоправданным человеколюбием, — заметил тот. — Рассказывайте, а я займусь тортом.

— Похоже, господин журналист наедается впрок, — сказала девушка.

— Ага, он просто узнал, что на самом-то деле запасы в гостинице скоро подойдут к концу, а никакого радиопередатчика у Мугида нету. Вот и старается перед смертью на… накушаться.

— Нулкэр, прекратите грубить! — велел журналист. — Просто не вижу никакой причины обижать повара, готовившего сей шедевр, — он указал на укремленный кусок торта. — Ведь кроме меня его никто не ест: остальные наши, с позволения сказать, коллеги ударились в философию и разглядывают собственные тарелки так, словно это — ключи к разгадке всех тайн бытия сразу. А повара жаль.

— Так что же вы так увлеченно обсуждали? — спросила Карна. — Неужели, кондитерские таланты местного кулинара?

— Нет, — рассмеялся я. И вкратце пересказал то, что случилось этой ночью и наш разговор с журналистом.

Девушка внимательно выслушала меня и кивнула:

— Понятно. Скажите, Нулкэр, у вас не складывается впечатление, что господин Мугид превосходно осведомлен о происходящем с нами? Я имею в виду эти сверхталанты на сутки.

— А даже если и так? Он в этом не признается, можете не сомневаться.

— А вы не задумывались, почему?

— Что — почему ?

— Да все — почему! — воскликнула Карна. Потом понизила голос и пояснила:

— Почему Мугид стал повествователем и почему живет здесь, в Башне , почему мы на сутки становимся обладателями сверхъестественных способностей, и почему старик знает об этом, и почему он скрывает свое знание, а не помогает нам? Почему, наконец, мы сами ничего не предпринимаем?

— Ну, последнее я могу вам объяснить. Заметьте, что с самого утра и до позднего вечера у нас нету ни одной свободной минуты. Мы просыпаемся — нас будят стуком в дверь, — завтракаем и внимаем. Затем обедаем и внимаем.

Или вообще сидим до вечера голодные, потому что не отрываемся от повествования, после ужинаем и идем спать, вымотанные настолько, что не способны даже подняться ночью, когда слышим чей-то крик.

Разумеется, мы ничего не предпринимаем. У нас нету времени даже задуматься об этом как следует.

— Господа, — произнес Мугид. — Если вы не против, давайте отправимся вниз, чтобы начать новое повествование.

Я обличающе взмахнул рукой:

— Видите?

— Да, — кивнула Карна. — Вижу. Но с этим нужно что-то делать, вы не согласны?

— Согласен, но что? — мы поднялись из-за стола и вышли вслед за остальными. Только Данкэн увлеченно колдовал над тарелкой с тортом.

Девушка вздохнула.

— Не знаю. Но что-то, несомненно, делать нужно.

Журналист оторвался от сладкого и присоединился к остальным.

— Давайте поразмыслим над этим, — предложил я, — а завтра утром поделимся своими мыслями по этому поводу.

— Давайте. Это на самом деле…

ПОВЕСТВОВАНИЕ ВОСЬМОЕ

Это на самом деле была всего лишь церемония, а не торжественные похороны, которых удостаивался каждый усопший правитель-Пресветлый. Просто предыдущие умирали на руках своих слуг, а от Руалнира осталась только полуразложившаяся голова, которую и в гроб-то не положишь. Какие уж тут похороны…

Скорбная процессия вышла из ворот дворца и направилась к Аллее владык. Под эту Аллею еще в незапамятные времена отвели обширную парковую зону, в которой устанавливали памятники всем бывшим правителям-Пресветлым. А в самом дальнем конце Аллеи чернела большая металлическая дверь, ведущая в гробницу усопших членов династии. Аллея была свободна для посещения и считалась одной из достопримечательностей Гардгэна. Лишь в гробницу невозможно было войти постороннему:

хитроумный механизм, изготовленный древними мастерами, открывал дверь только тогда, когда в небольшую замочную скважину вставляли и проворачивали положенное количество раз специальный ключ. Ключ сей хранился у Харлина, и сейчас лежал в кармане его траурного одеяния.

Когда настанет время, дворцовый казначей выйдет и исполнит свой долг, отпирая дверь в гробницу, а покамест он шагал, скорбно склонив голову, вместе со всеми. Рядом с Харлином шел с прямой спиной Талигхилл, и лицо его не отражало ни единого чувства.

В городе стало непривычно суетно и серо. Хмурые лица прохожих, угрюмые взгляды, сжатые в кулаки руки. Не было здесь того, что именуют всеобщей скорбью об усопшем, хотя Руалнира, вроде бы, и любили, и почитали. Так вот оно и получается: живешь и не знаешь, как о тебе после упомянут — одной строчкой в крошащемся летописном свитке или массой толстенных книг; надгробным камнем или роскошным памятником; искренней слезой или безразличным взглядом, брошенным на мертвое тело…

Длинная похоронная процессия растянулась. Впереди несли пустой закрытый наглухо гроб, украшенный цветами и лентами, за ним шли скорбящие. Простой люд несмело толпился у домов и смотрел.