Ключи к полуночи - Кунц Дин Рей (читать книги полностью txt) 📗
– Ну, отлично, – сказала Джоанна. – Но какую роль вы отводите мне на время, пока вы играете в Шерлока Холмса?
Алекс указал на телефон, стоящий на ротанговом столике в углу комнаты.
– Вам надо сделать пару важных звонков.
– Кому?
Алекс снова улыбнулся.
– Лондонскому поверенному по имени Вулрич…
– Который на самом деле не существует?
– Верно.
– Тогда зачем…
– На его уведомлении есть телефонный номер, – сказал Алекс. – Мы обязаны попытаться. Любой приличный детектив сделал бы так. Это перво-наперво.
– Кому еще я должна позвонить?
– В Лондонское отделение Объединенной Британско-Континентальной страховой ассоциации.
– С ограниченной ответственностью?
– Да.
– Зачем?
– По той же самой причине, зачем любопытный маленький мальчик сует острую палку в гнездо шершней: посмотреть, что получится.
Глава двадцать девятая
Японскому оператору понадобилось более двух часов, чтобы связаться с Англией.
Джоанна села за ротанговый столик, а Алекс рядом с ней. Пока они ждали, он прочитал еще несколько протоколов из досье.
Когда пробился первый звонок, в Киото была полночь, но в Лондоне было два часа пополудни.
Телефонистка страховой компании обладала приятным, но немного детским голосом. Она звучала слишком молодо, чтобы быть служащей.
– Чем могу помочь вам?
– Это Британско-Континентальное страхование?
Пауза. Затем:
– Да.
Джоанна сказала:
– Мне надо с кем-нибудь поговорить из вашего искового отдела.
Другая пауза, еще длиннее, чем первая. Затем:
– Вы знаете имя адвоката, с которым вы хотите поговорить?
– Нет, – сказала Джоанна, – мне все равно.
– Какого сорта претензию содержит ваше заявление?
– Страхование жизни, – сказала Джоанна.
– Минутку, пожалуйста.
Некоторое время трубка молчала, но определенный звуковой фон был все время: упорный свист, прерывистое шипение и любопытные гудки переговаривающихся компьютеров.
Наконец, человек из искового отдела вышел на связь. Он отрывисто бросал слова, как будто его голос был ножницами.
– Филлипс говорит. Чем могу быть полезен?
В качестве извинения Джоанна рассказала Филлипсу историю, которую они сочинили с Алексом, пока ждали звонка.
Ее отец был застрахован этой компанией, и после его смерти страховка была выплачена незамедлительно. Вскоре после этого она переехала в Японию, чтобы начать новую жизнь. Теперь, объясняла Джоанна, у нее возникли заморочки с японской налоговой инспекцией. Они хотят быть уверены, что капитал, с которым я начинала, мой собственный. И что-то там еще с налогами. К несчастью, я выбросила письмо, пришедшее с чеком этой страховой компании, которое могло бы подтвердить происхождение этих денег.
Джоанна говорила очень убедительно. Даже Алекс подумал так. Он постоянно кивал ей в подтверждение, что она делает все правильно.
– Так вот, мистер Филлипс, не могли бы вы, если это возможно, выслать мне копию того письма.
Филлипс спросил:
– Когда вы получили свой чек?
Джоанна назвала ему дату.
– О, – сказал Филлипс, – тогда я не могу помочь. Наши записи не идут так далеко.
– А что с ними случилось?
– Выбросили их. По закону мы обязаны хранить их только семь лет. А вообще-то удивительно, почему это до сих пор вас беспокоит. Разве в Японии нет срока давности?
– Но не в налоговых делах, – сказала Джоанна. Она ни малейшего понятия не имела, правда это или нет. – Наученная горьким опытом, теперь я век ничего не выброшу.
– Да, но все это занимает место, – сказал Филлипс.
Немного подумав, Джоанна произнесла:
– Мистер Филлипс, а вы работали в этой компании, когда оформлялось мое дело?
– Нет. Я здесь только восемь лет.
– А другие служащие в вашем отделе? Может быть, кто-нибудь из них работал десять лет назад?
– О, да. Есть несколько таких человек.
– А как вы думаете, кто-нибудь из них мог бы помнить?
– Помнить о выплате десятилетней давности? – недоверчиво спросил Филлипс. – Что-то не верится.
– Но все равно, не могли бы вы любезно поинтересоваться о моем деле?
– Вы имеете в виду сейчас, когда вы звоните из Японии?
– Нет, – ответила Джоанна, – это будет несколько дорого. Если бы вы собрали нужные сведения, когда у вас будет время, я бы оценила это. И если кто-то что-нибудь помнит, пожалуйста, напишите мне немедленно.
– Воспоминания – не официальная запись, – с сомнением произнес Филлипс. – Я не уверен, что чьи-то воспоминания принесут вам пользу.
– Но они не принесут и вреда, – сказала Джоанна.
– Ну, конечно.
– Так вы похлопочете?
– Договорились.
Джоанна дала Филлипсу адрес, куда писать, поблагодарила его и повесила трубку.
– Ну что? – спросил Алекс.
Она рассказала, что ей сказал Филлипс.
– Убедительно, – уныло сказал Алекс.
– Это ничего не доказывает.
– Точно, – сказал Алекс. – Это ничего не доказывает – так или иначе.
Двадцать минут первого ночи по времени Киото телефон зазвонил снова. Японский телефонист связался с лондонским номером, который был указан в официальном письме от Дж. Комптона Вулрича.
Женщина, ответившая на другом конце провода в Лондоне, никогда не слышала о поверенном по имени Вулрич. Она была владелицей и менеджером антикварного магазина на Дермин-стрит, и этот телефонный номер принадлежал ей уже более десяти лет. Она не знала, кому он мог принадлежать раньше, до открытия здесь магазина.
Еще одна глухая стена.
Глава тридцатая
"Прогулку в лунном свете" закрыли полдвенадцатого ночи, почти час назад, и весь персонал уже ушел домой, когда Джоанна была занята переговорами с Лондоном. Музыка больше не доносилась с первого этажа, и без этого звукового сопровождения зимняя ночь казалась сверхъестественно тихой, невыносимо темной и угрожающей.
Джоанна включила стерео. Бах.
Она села на диван рядом с Алексом, продолжавшим пробираться через серо-зеленые папки досье, лист за листом.
Внезапно Алекс воскликнул: "Черт побери!" – Он достал из папки пару черно-белых снимков восемь на десять дюймов.
– Что это? – спросила Джоанна.
Алекс поднял их повыше, чтобы она смогла получше рассмотреть изображенное.
– Увеличенные снимки отпечатков больших пальцев Лизы Шелгрин. Мы получили их с ее водительских прав, а другие – с часов-радио в ее спальне. Я совсем забыл, что они здесь.
Со смешанным чувством смотрела Джоанна на эти фотографии. Либо они разрушат, либо утвердят теорию Алекса, что она – Лиза, и, наконец, решат, ждет ли их впереди долгое и, возможно, опасное тяжелое испытание.
– Веское доказательство, – кратко сказала Джоанна.
– Нам понадобится чернильная подушечка. И лист бумаги… но не слишком впитывающей: надо, чтобы отпечатки были ясными, а не смазанными, без значения. И еще нам надо увеличительное стекло.
– Бумага у меня есть, – сказала Джоанна, – чернильная подушечка тоже найдется. А вот увеличительного стекла, кажется, нет.
Алекс поднялся в порыве внезапно нахлынувшего возбуждения.
– Где мы можем купить его?
– В такой час? Нигде. По крайней мере до утра. – Джоанна заколебалась. – Подождите, дайте подумать. У меня, кажется, есть что-то вроде увеличительного стекла. Идемте.
Они вышли из гостиной и по узкой лестнице спустились вниз, в кабинет, расположенный на первом этаже.
Увеличительное стекло лежало на ее большом письменном столе. Оно служило пресс-папье – чистая линза в дюйм толщиной и четыре дюйма в диаметре. У него не было ни рамы, ни ручки, но, что касается оптики, оно было безупречным. Когда Алекс поднял его над бухгалтерской книгой, заполненной мелким почерком Джоанны, буквы и цифры стали крупнее в три или пять раз, чем если бы он смотрел невооруженным глазом.
– Пойдет, – сказал Алекс.
Из среднего ящика письменного стола Джоанна достала чернильную подушечку и бумагу. После нескольких попыток ей удалось сделать два почти несмазанных отпечатка больших пальцев.
