Мечтатель (СИ) - Аверин Сергей Игоревич (бесплатные книги полный формат .TXT) 📗
— Я знаю, брат мой, я знаю.
— Мы наделим его силой. Может быть, он сможет то, что не можем мы. Он понимает свой мир, а мы, как бы долго в нем не прожили, никогда не сроднимся с ним.
— Мы — нет. Он — да.
— Идем?
— Идем.
Две фигуры слитным синхронным движением, наполненным непонятной, миллионолетиями отрепетированной пластикой, сдвинулись с места. До открытых ворот города оставалось не так уж и много.
— Плохо? — заботливые руки обхватили меня за плечи. Я разогнал круги перед глазами и первым делом полез к аптечке дока. Таблетка против радиации прошла в горло незаметно, будто ее и не было. Вторая, восстанавливающая, хуже, будто глотаешь камень с кулак размером.
— Карлан? — Лейтенант подхватил меня сзади и рывком поставил на ноги. — Господин хронист, вы в порядке?
— Что это было? — кое-как выдавил я. Кости похрустывали, голова была готова оторваться с шеи и начать автономную жизнь, как безымянный герой старорусской сказки.
— Ловушка. — Лаконично пояснил рядовой из дна ямы, в которую я имел честь провалиться. — И еще какая! Ни разу подобного не видел!
— Тихо там! — гаркнул лейтенант. — Как она сработала?
— Проще некуда. — Я помассировал многострадальную шею, отстранился от Изалинды и спрыгнул вниз. Обшарил дно взглядом, остановился на своем обруче. Он сумрачно поблескивал серебром в слепящем свете фонарей. — Механика. Я наступил сюда, створка опрокинулась, я рухнул на дно. Вот этот трос, — я показал пальцем на плетеную веревку, оплетающую систему бобин, — должен был поднять колья на дне. Но во время падения я инстинктивно зацепился за него руками и порвал. Колья не поднялись.
— Хронист, да ты счастливчик! — донесся нечленораздельный выкрик из группки солдат. Что было сказано, я понял не сразу. А когда понял, произнесшего было искать поздно.
Эх, времена средневековья б щас, когда за «ты» на кол сажали!
— Согласен. Мне повезло. Второй раз родился. Правда, шея болит, но, думаю, скоро заживет.
— Постояли, хватит. Двигаемся! — приказал лейтенант. — Но на сей раз я первый. Господин хронист, вы меня слышите?
— Четко и ясно. — Соврал я. В мозгах бродил подлый туман. Никогда раньше терять сознания ни от удара по затылку, способного сорвать голову с плеч, ни по какой другой причине не приходилось. Я был потрясен, я был шокирован, я был в ужасе.
Миллиметр до смерти. Меня спасла случайность. Господи!
Внешне я пытался держать некую маску, а внутри меня царствовал беспредельный ужас и страх. Сейчас я был даже счастлив, что обруч при падении спал. Он не обхватывает мои виски, а значит, Игнесса не может меня читать.
— Вам, наверное, не по себе, да? — Изалинда имела странное свойство подкрадываться незаметно, как кошка. Ее нет, ты идешь в прострации, придерживаясь направления, оглядываешься по сторонам и никого не видишь. И тут — бац! Она! Откуда, как? Непонятно.
— Я идеально себя чувствую! — Подташнивает от радиации, да? Ну конечно, от радиации! Страх и спазмы в желудке это две совершенно не связанные вещи. И ноги от радиации подкашиваются. Она ведь такая, всепроникающая!
— Александр, у вас в глазах все видно. Они стеклянные и неживые!
— Я…
— Страх — это не позор! Вы ведь читали мой отчет? Знаете, каково это, когда человек срывается в пропасть? И от него ничего не останется! Его нельзя будет похоронить! Лететь — километры!
Страх естественен. Он не чужд человеку. Не закрывайтесь в себе, найдите силы посмотреть вокруг себя и принять мир!
— Я… Я просто не привык.
— Мониторы — другое? — она улыбнулась и исчезла. Точнее, приостановилась и пристроилась к рядовому, шедшему позади. Я не успел отреагировать, и ноги сами вынесли меня на один уровень с лейтенантом.
Да, мониторы — это другое.
И опять некоторое время идем молча. Такова особенность современности: лично никто не общается, вести диалог можно только через сеть. Видеть, слышать, реально ощущать собеседника, быть способным дотянуться до него рукой — необычное явление.
Я шагаю рядом с лейтенантом, пытаясь придумать предмет для беседы. В голову ничего не приходит. Есть вариант надеть подобранный обруч и посоветоваться с Игнессой, которая точно сумеет дать дельный совет, но мне слишком не хочется перед ней раскрываться. Она увидит мой страх. Она обязательно почувствует его, даже зарытый на самое дно моего внутреннего «Я».
Компьютеру ее производственной мощности ведомо и сознательное, и подсознательное. Спасу нет. Поэтому приходиться вращать обруч на указательном пальце, почти уподобившись доку, вечно что-то теребящему в руках.
Жаль, я не маг и чародей, заглядывающий в людские души и в совершенстве познавший себя. Я ребенок своего времени, я выполняю предназначенную мне работу, и ни на что более не способен. Жалкая попытка убежать от самого себя результата не дала. Я был хронистом, стал обычным историком. Поменялись слова, титулы, меня обозначающие, поменялось отношения людей ко мне и мое место в социальной иерархии, но не поменялся я. С ехидной насмешкой собственная память стучится в ворота мозга и напоминает об этом.
«Ты это только ты Карлан, жалкое ничтожество, полезшее, куда тебе не следует. За тобой наблюдают, за тобой следят, а ты эгоистично идешь к загадке собственных снов, обрекая других на страдание.
Ты натягиваешь маски геройства и командирства, ты лезешь выше и выше, притворяешься каменным и неприступным, не понимая, что для истинного психолога — твоя игра не сложнее детского мата для шахматиста. Что твои маски, кто ты под ними? Ответь себе, Карлан. Пойми себя».
— Пришли. — Лейтенант скинул с плеча винтовку, прикоснулся к сенсорному экрану на рукоятке, запалив несколько лампочек. Остальные солдаты последовали его примеру.
— Это здесь? — шепотом спросил кто-то из рядовых. Его сосед шикнул, заставив товарища замолчать.
Да, это было здесь. Сплошная металлическая дверь, отделяющая от внешнего мира целый район, скрытый за толстыми стенами небоскреба. Шершавая стена, несущая на себе тонны и тонны верхних этажей. Закрытые пластиковыми ставнями окна, не пропускающие внутрь неосторожный взгляд. Толщи породы и неприступных стен, искусственная система жизнеобеспечения, минимум радиации.
Именно такими предстали перед нами ворота в жилой сектор.
— Может быть теперь, Карлан, вы скажете мне, какого хобота мы поперлись в такую глухомань под непрекращающимся обстрелом ионов радиации? — Шепот лейтенанта резанул по ушам как рев мамонта, пронзенного сотней стрел и копий.
Что я мог ему сказать? «Люди! Там люди! Там живые люди! Но ваша устаревшая слепая аппаратура этого не видит! Поверьте мне, поверьте сумасшедшему психу-историку!»
Поверьте… поверьте…
А они поверят? Они воспримут меня всерьез? Или они решат, что я на самом деле свихнулся? И в правду, какие люди под слоем жесткого рентгеновского излучения, в сотнях метров от «чистой» зоны, у самого основания белых башен, без света и почти без кислорода? Ответ однозначный: никаких. Люди в подобных условиях не живут. Но я видел. Я себе верю. Не до конца, но все же…
И пусть моя жизнь стала похожа на вечную загадку изобретенной Лемом планеты Солярис. Когда-нибудь, когда я спущусь вниз и своими глазами увижу Храм, по проекции которого я имел возможность побродить лишь виртуально, я узнаю ответы и разгадаю тайны. Я в это верю. Без веры человеческая жизнь бесцельна. Без веры остается только забраться на верхушку белой башни и спрыгнуть с трехкилометровой высоты. Без веры и надежды жизнь напрасна.
— Карлан! Господин хронист!
Я сложил руки на бронированной двери и положил на них голову. На меня накатывали тошнота, апатия, непонятная, бесконечная усталость. Такой не было даже от трех суток беспрерывной работы. Я готов был сползти на пол, закрыть глаза и забыться тяжелым сном, наполненным дьявольскими кошмарами. Правда, когда я проснусь, мне не будет легче. Тело не отдохнет, разум останется разбитым. Ну и пусть, правда? Мгновения забытья этого стоят.
