Нам, живущим - Хайнлайн Роберт Энсон (библиотека книг бесплатно без регистрации txt) 📗
— Ну, дорогой, как ты себя чувствуешь?
Перри обдумал вопрос.
— Не знаю. Я готовился к неприятному исходу, но со мной обошлись очень достойно. С другой стороны, мне нужно куда-то от тебя уехать и подвергнуться лечению неопределенной продолжительности и непонятной природы. Это унизительно, и меня совсем не радует. Мне не нравится, что меня считают сумасшедшим, когда я точно знаю, что это не так.
Диана погладила его руку.
— Никто не считает тебя сумасшедшим, дорогой. Они полагают, ты страдаешь от злокачественных эмоциональных реакций, связанных с некорректным воспитанием. Теперь они попытаются переучить тебя, чтобы ты мог быть счастлив.
Он грубо вцепился в нее.
— Эти идиоты думают, что смогут отучить меня от любви к тебе, засыпав умными словами?
Прежде чем ответить, она нежно поцеловала его.
— Вовсе нет, дорогой. Ты будешь любить меня так же или даже больше, но ты будешь более счастливым, потому что твоя голова не будет забита ворохом ложных рефлексов и неверных представлений.
— Возможно, так и будет, но я этого не понимаю. Не понимаю, как можно изменить природу человека.
— Ты поймешь лучше через несколько дней. Расслабься и сейчас об этом не беспокойся. Иди ко мне, дай мне тебя обнять. — Она обвила его руками, качая его мускулистые живые плечи, словно младенца. Она разгладила морщины на его лбу и закрыла ему глаза. Наконец маленькие упрямые линии у его рта исчезли, и он задышал медленнее. Диана заподозрила, что Перри уснул, и сидела тихо. Под ними мелькали километры. Затем она легонько потрясла его за плечо.
— Перри. Перри, любимый. Пора садиться.
— Я не спал.
— Нет, но садиться все равно пора. Вот посмотри, та площадка слева. Посади «Облако» как можно ближе к зданиям, где сможешь найти место.
— Ладно.
В крыле администрации Диана проинструктировала Перри:
— Спроси магистра Гедрика и объясни, кто ты. Они скажут, что делать.
Их попросили подождать несколько минут.
Магистр Гедрик оказался совершенно неприметным маленьким человечком, худым, с редкими седыми волосами и птичьими манерами. Мелкими шажками он приблизился, протягивая руку.
— А, вот и вы. Мы вас ожидали. Добро пожаловать в Шангри-Ла.
— Шангри-Ла?
— Просто поэтическое выражение, старческая прихоть, это из одного образчика классической литературы, прочитанного мной в детстве. Вы, наверное, никогда о нем не слышали.
— Я его читал, — резко ответил Перри.
— О, вот как? Тогда вы оцените эту аллюзию. Возможно, тут не такое уж блаженство, как описывается в книге, но здесь очень красиво, очень красиво. — Магистр Гедрик весь светился, будто самолично возделывал местные сады. — И мы стараемся, чтобы это место производило тот же эффект, тот же эффект. Надеемся, надеемся. — Он склонил голову набок и посмотрел на них с живой добротой. — Позвольте, чего же мы ждем? Посетителей Шангри-Ла следует прежде всего накормить. Вы уже завтракали? Тогда, возможно, чай или ликер? Нет? А сигарету?
Перри взял из протянутой пачки одну. Она была уже прикурена, когда он ее вытащил. Он с некоторым удивлением рассматривал сигарету. Гедрик снова засветился.
— Умно, а? Для меня ее спроектировал один из наших гостей. Весьма умный человек, но чуть слишком увлеченный механическими устройствами. Спроектировал устройство, чтобы взорвать Землю. Не сработало, ну а теперь он больше ничего такого не хочет. Вместо этого проектирует интегрированные промышленные предприятия. Очень изобретательный. Очень изобретательный. Никогда не понимал, как это устроено, однако работает отлично, работает отлично. Пойдемте же, вас ведь еще нужно поселить. Желаете жить в холостяцком здании? Нет — разумеется, нет. У нас есть шикарные апартаменты. Или, быть может, предпочитаете домик?
Перри не ответил, однако Диана робко предложила рассмотреть последний вариант.
— Да, понимаю. Идемте со мной. — И он быстро запрыгал вниз по лестнице, а затем в проход, в котором движущаяся лента доставила их к другой лестнице. Одолев подъем, они оказались в приятной и удобной гостиной, оборудованной всем необходимым, за исключением кухонных приборов. Отличное видовое окно смотрело на озеро Тахо. Никаких других зданий видно не было. Гедрик указал на тропинку, уходившую вправо вдоль берега.
— Основные здания в паре сотне метров в ту сторону. В хорошую погоду вам понравится ходить туда пешком. Теперь я вас ненадолго покидаю. Чувствуйте себя как дома. Как следует мы примемся за вас только завтра. — И он ускакал прочь.
Перри посмотрел ему вслед.
— Забавный малыш. Он что, какой-то прославленный швейцар?
— О небо, нет. Он главный психиатр и директор всего этого института.
Перри присвистнул и сменил тему.
— Как скоро тебе нужно будет ехать?
— Что ты, мне не нужно уезжать. До вторника у меня нет эфиров.
— Хочешь сказать, они позволят тебе остаться здесь?
— Конечно же. Почему нет? Мне придется часто уезжать, поскольку здесь нет места для репетиций и для эфиров. Возможно, они попросят, чтобы я уехала на какое-то продолжительное время, однако я определенно останусь сегодня на ночь и на все другие ночи, если меня попросят. — Она опустила ресницы.
Перри прикоснулся пальцем к ее подбородку, приподнял ее лицо и поцеловал.
— Конечно же, тебя попросят.
На следующее утро пришел Гедрик и спросил, можно ли ему войти и переговорить с Перри. Пока мужчины устраивались для более подробного знакомства, Диана объявила, что собирается слетать за Капитаном Киддом. Беседа продолжалась несколько часов. Перри обнаружил, что его провоцируют говорить как можно больше и что ему очень легко это делать. Человечек странно обезоруживал. Его птичий щебет и мягкие подходы пробили молчаливую защиту более молодого человека. В разговоре Перри все больше описывал фактические события. Гедрик неизменно слушал с благожелательным вниманием, склонив голову набок, его взгляд горел и не упускал ничего. Когда он поднялся, чтобы уйти, Перри, слегка нервничая, поинтересовался, когда начнется лечение. Гедрик улыбался.
— Оно уже началось. Вы разве не знали? — И он удалился, дав слово как можно скорее пригласить на беседу компетентного экономиста, о котором просил Перри.
Разговоры продолжились как с участием других людей, так и без оного. Гедрик частично передал дело Перри Ольге, крепкой и на вид простоватой блондинке, которая, казалось, была не на своем месте в штате психиатрического заведения. Ее грудь и бедра предназначались для рождения детей, и она смотрела спокойным взглядом опытной матери. Но Диана заверила его, что Ольга не единожды делала сложные операции на мозге. Оказалось, что «простушка-блондинка» довольно часто работала вместе с опытнейшим хирургом — матерью Дианы.
Ольга направляла Перри в более тщательном изучении современного мира чем то, которое он прошел с помощью Дианы. Помимо технических и нелитературных работ, Ольга отобрала для него множество вещей драматического и литературного характера и настаивала, чтобы он читал или смотрел их. Две женщины поладили, словно старинные подруги. Часто Ольга появлялась с книгой или записью, которую Перри следовало употребить, а затем дамы отправлялись на продолжительную прогулку по холмам. Во время многочисленных отъездов Дианы Ольга часто обедала и ужинала вместе с Перри и проводила с ним вечера.
Ольга требовала, чтобы Перри много писал, — ее задания он шутливо называл домашней работой или своими экзаменами. Он получил целую серию упражнений, в которых ему предлагалось давать определения словам. В первых заданиях слова, которым требовалось дать определения, были сравнительно простыми: прогулка, дорога, яблоко, кошка. Перри начал выполнять упражнения, полный беспечной решимости доказать, что у него нет глюков. Однако задания вернулись к нему с указаниями на несоответствия и путаницу в определениях — и с просьбой формулировать определения более точно. Он весь раскраснелся и вспотел, стараясь как можно точнее выразиться. Со второй попытки он получил в ответ поздравления за тщательность определений, однако был еще и комментарий к определению слова «лошадь»: включает ли это определение лошадиные зубы, лошадиные силы, ставку на скачках, дареного коня? Перри мрачно засел за правку определений, которые считал невероятно точными. Он изобрел уловку — фразу, которую добавлял ко всем определениям. И с ее помощью разъяснял и многие другие значения слова, определяемые контекстом, говорящим, слушателем, а также идиоматическим смыслом исторического периода. И, наконец, он сделал заявление, что слово определено адекватно, когда используется таким образом, что слушатель и говорящий понимают его одинаково. Он отослал работу в надежде, что вопрос улажен. На следующий день его отрезвили заданием определить следующее: человеческая природа, патриотизм, справедливость, любовь, честь, долг, пространство, материя, религия, бог, время, общество, правильный, неправильный. Через три дня бесплодных попыток сделать что-нибудь с этими словами он отослал такое сообщение: «Насколько я могу судить, у этих слов нет каких-либо значений, поскольку я неспособен придумать способ определить их таким образом, чтобы для говорящего они означали то же самое, что для слушателя». На это пришел загадочный ответ: «Оставь проблему, но не покидай ее. Можно ли спроектировать турбину без знаний о дифференциальном исчислении и энтропии?» Затем его попросили дать определения механики псевдогравитации для закона тяготения, основанного на обратных кубах вместо обратных квадратов. Его захватила красота логических выводов этой задачи, и он написал целую монографию по баллистике для такой среды. Затем его спросили, сможет ли он спроектировать прицел для орудия, стреляющего в описанных условиях. Эта просьба показалась ему идиотской, и он потребовал объяснений у Ольги.
