Фата-Моргана 5 (Фантастические рассказы и повести) - Харвей Рэймонд (электронные книги бесплатно TXT) 📗
Но на душе у всех было неспокойно.
Слуги бросали тревожные взгляды на своего хозяина, восседающего во главе стола. На противоположном конце сидела Матильда, терпеливо ожидая разрешения приступить к церемонии. Хьюберт пристально смотрел на невысокого худощавого человека, единственного гостя за этим столом. Грубые черты этого несчастного существа вызывали жалость. Как можно быстрее он старался отложить ломтик от каждого соблазнительно вкусного блюда, стоящего перед ним на столе. Он клал его себе на тарелку и осторожно обнюхивал. Беря горячее сочное мясо тонкими жирными пальцами, он откусывал от него небольшой кусочек, затем резко отбрасывал голову назад и, уставившись в потолок, переваливал языком во рту.
После нескольких, как бы пугливых, жевательных движений он проглатывал его, закрывая при этом глаза, будто глотал что-то острое. На некоторое время он сохранял эту позу. Глядя со стороны, можно было подумать, что он замер в молчаливой молитве. Потом медленно голова его опускалась, глаза открывались, и со вздохом облегчения он кивал своему господину, давая понять, что пища не отравлена.
Но Хьюберт был необычайно голоден. И то, что ему приходилось ждать, пока слуга старательно не проверит все блюда на столе, окончательно лишало его терпения.
— Давай, давай быстрее, — рявкнул он неожиданно, насупившись и сдвинув к переносице свои косматые черные брови. Дыхание его участилось, ноздри крупного носа раздувались, выдавая возбуждение. — Пока тебя дождешься, все на столе остынет.
— Я, я… я думаю, что все в порядке, сэр, — запинаясь, пролепетал в ответ слуга неприятным высоким голосом.
— Давно бы так, — прорычал Хьюберт, погружая толстые короткие пальцы в стоявшее рядом блюдо с едой.
Матильда со скрытым отвращением наблюдала, как он рвал на части куски мяса и впивался в них своими пожелтевшими зубами. Рывком головы оторвав ломоть, он, увлеченно чавкая, торопливо глотал непрожеванную пищу, покрывая, черные усы и бороду стекающими каплями жира.
— Вино, попробуй вино, — невнятно пробормотал он, так как рот был набит едой. Слуга вскочил, услышав новый приказ, и маленькими глотками начал потягивать красную жидкость.
— Боже мой, и так каждый раз, — проворчала недовольно Матильда.
— Не нравится? — взревел Хьюберт, швыряя в ее сторону остатки куриной ноги. — Мне слишком хорошо известно, как многие стараются изо всех сил, чтобы поскорее отправить меня на тот свет. — Лицо его побагровело от гнева. Он с остервенением срывал зубами остатки мяса с куриной ноги, отправляя все это в рот. — И еще я должен сказать тебе, что не доверяю этому твоему братцу, — высказал он давно вынашиваемую им мысль. Он отбросил в сторону кость и всадил нож в ветчину, лежащую поодаль.
Матильда поджала тубы, но ее круглое, бледное лицо сохраняло прежнее выражение.
Не стоит в очередной раз вовлекать себя в этот никому не нужный спор. Она углубилась в свои мысли, стараясь не обращать внимания на громкое чавкание, доносящееся с противоположного конца стола. В конце концов, сегодняшняя ночь должна быть последней.
Через несколько часов Хьюберт будет лежать у ее ног бездыханным, и она вновь обретет свободу.
«Ешь, Хьюберт, ешь хорошо. Ты делаешь это последний раз в жизни», — подумала она, с отвращением глядя на его жадное, голодное, покрытое потом лицо.
Вечер постепенно сгущался и переходил в ночь. Один за другим, по велению хозяина, слуги покидали зал, выполнив свою работу, и наконец за столом остались двое — Матильда и Хьюберт. Матильда давно уже поела, но ее супруг, казалось, мог поглощать пищу до бесконечности.
— Мне нужно еще кое-что сделать, Хьюберт, — сказала она, поднимаясь из-за стола.
— Да, да, дорогая, иди, я скоро приду к тебе, — ответил он, даже не оторвавшись от тарелки.
Проходя мимо, она взглянула на него с ненавистью и вышла, открыв массивную дубовую дверь за его спиной. В коридоре все было тихо и спокойно. На цыпочках, чтобы никто не слышал, она приблизилась к главной входной двери и обрадовалась, увидев, что засов на ночь не задвинут.
Она вернулась обратно, стараясь поменьше шуметь, с большой предосторожностью прошла мимо дверей пиршественного зала и прокралась по каменным ступеням в свою комнату. Оказавшись у себя, она закрыла дверь, прижалась к ней, прислушиваясь к малейшему шороху, доносящемуся снизу.
Сколько же пройдет времени, прежде чем раздастся предсмертный вопль Хьюберта, когда Руфус сделает свое дело? Она стояла в полной темноте с закрытыми глазами, тяжело дыша от волнения. Все, что оставалось сейчас — это ждать.
На мгновение Руфус остановился перед входной дверью. Затем, крепко сжав кинжал в руке, он тихонько отворил ее. В коридоре никого не было, ни звука не доносилось до его настороженного слуха.
Он бесшумно прошмыгнул по первым камням в проходе и остановился перед дверями пиршественного зала. Он приложил ухо к двери, не рассчитывая, однако, услышать голоса. Там все было спокойно.
Стараясь дышать как можно ровнее, он приоткрыл дверь. Медленно просунул голову в щель, чтобы убедиться собственными глазами, что в комнате никого нет, и в то же время гото- вый в любой момент ринуться обратно по коридору в темноту ночи, если случайно наткнется из воинов Хьюберта. К его радости, в зале находился только Хьюберт. Над спинкой стула возвышался его затылок, голова поворачивалась в разные стороны, когда он рвал мясо зубами. Губы Руфуса искривились в улыбке, обнажив сломанные зубы.
Он улыбался, предвкушая удовольствие, при виде беззащитного и ничего не подозревающего Хьюберта. Крепче ухватившись за свой кинжал, он приготовился нанести смертельный удар. Но при этом движении он нечаянно задел дверь, и она приоткрылась, увеличивая щель.
Старые петли заскрипели, издавая резкий и неприятный звук.
Хьюберт, обеспокоенный неожиданным шумом, оторвался от тарелки с едой и повернул голову, чтобы узнать, в чем дело, и как раз вовремя. Он увидел незнакомого человека в темно-синем одеянии, приближающегося к нему с кинжалом в правой руке. С пронзительным криком, выражающим неподдельный ужас, он вскочил со стула, швырнув его в нападающего. Руфус не почувствовал боли, когда стул упал на него, но потерял равновесие, а вместе с тем и возможность удержать Хыоберта, если тот подумает поспешно удрать.
— Охрана! Убивают! Убивают! Охрана! — вопил Хьюберт, спасаясь бегством вокруг стола и бросая в своего преследователя все, что попадало под руку.
Храбрость и воинственный пыл Руфуса быстро уступили место панике, когда град тяжелых оловянных тарелок, кубков и яблок обрушился на него.
Они обежали вокруг стола, практически вернувшись в исходную точку, а Руфусу так и не удалось даже приблизиться к Хьюберту. Он был готов прыгнуть на стол и с него броситься на Хьюберта в последней попытке добиться успеха, когда услышал в коридоре топот бегущих охранников.
Теперь было слишком поздно, он уже не сможет поразить свою жертву, шанс упущен. Ему надо подумать о побеге, чтобы спасти собственную жизнь. Он повернулся и побежал к двери. В тот же момент в дверях появился охранник с мечом наготове. В отчаянии Руфус вонзил кинжал по рукоятку в его горло. Захлебываясь криком, охранник выронил оружие, судорожно хватаясь за глубокую рану в горле, и рухнул на колени, будто собираясь произнести молитву.
Темно-красная кровь струей била из широко открытого рта, воин опрокинулся вниз лицом, тело его скорчилось от боли, на полу росла и растекалась лужа крови.
Мгновенно Руфус подхватил упавший меч и был готов перепрыгнуть через убитого, чтобы выскользнуть из западни, которую устроил сам себе, но в этот момент еще три охранника с обнаженными мечами устремились в зал.
Резкий звон оружия наполнил комнату, Руфус с отчаянием рубился в неравной схватке. Но сквозь этот грохот и шум донесся возбужденный возглас Хьюберта.
— Не убивайте его! Не убивайте его! Он нужен мне живым, вы слышите? Живым! — кричал он изо всех сил, стараясь чтобы его услышали.
