Демон - Варли Джон Герберт (Херберт) (книги полностью .txt) 📗
— Ажур, — выговорила она и тыльной стороной ладони вытерла рот. Затем, словно удивившись, взглянула на Криса и взяла салфетку. Сперва Фея вытерла Руку, затем рот.
— Извини, — сказала она и нервно хихикнула.
— Твои застольные привычки меня не касаются, — отозвался Крис. — Между прочим, это и твой дом.
— Да, но свиньей тоже быть ни к чему. Просто так вкусно. Все-таки настоящая еда.
Крис понял, о чем она. Сирокко все последнее время питалась подножным кормом. Но при слове «настоящая» удержаться от улыбки он все же не смог. Еще бы. Под так называемой грудинкой имелось в виду мясо смехача со свиными генами у предков, продукт поразительной гейской системы скрещивания, которая свела бы Лютера Бербанка в сумасшедший дом. Так называемые яйца происходили от одного кустарника, обычного для Диониса. Если их не собирали, из них со временем вылуплялись многоногие рептилии, в чьих экскрементах содержались семена того самого кустарника. На вкус плоды очень напоминали настоящие куриные яйца.
Кофе, как ни странно, был самый что ни есть настоящий, сваренный из семян приспособленного к слабому освещению Геи гибрида. С крушением торговли «Земля — Гея» стало выгодно выращивать кофе на нагорьях заодно с кокаином, традиционным гейским экспортом.
— Конг умер, — проглотив еще порцию, сообщила Сирокко.
— Правда? И кто же постарался?
— Ты еще спрашиваешь?
Крис подумал — и нашел только одну вероятную кандидатку.
— Не хочешь рассказать?
— Если еще грудинки на ту сковороду шлепнешь. — Сирокко ухмыльнулась. Крис со вздохом поднялся.
Пока грудинка аппетитно шипела, Сирокко рассказала Крису про то, что увидела в Фебе. За рассказом прикончила и добавку. Сполоснула тарелку. Потом встала рядом с Крисом и, нарезав громадную буханку хлеба, разложила ломти на поддоне для гренков, — Думаю, он все-таки должен умереть, когда ему раскурочат мозги. Разве нет? — Сирокко присела на корточки и сунула поддон в самый низ плиты, под топку, чье тепло будет медленно его нагревать.
— Наверное. — Крис поморщился.
Сирокко встала и распустила волосы, затем встряхнула их и пробежала пальцами. Крис подметил, что волосы у Сирокко теперь почти сплошь седые. Опускались они чуть ли не до самого пояса. Крис задумался, будет ли она их еще когда-нибудь подстригать. До трепанаций черепа, пять лет назад, она редко отпускала их нижа плеч. Затем ей выбрили голову, и Сирокко, казалось, вновь обрела вкус к длинным волосам.
— Еще что-нибудь расскажешь? — спросил он.
— Опять с Габи разговаривала.
Крис молчал, продолжая ворошить куски грудинки. Сирокко стала рыться в шкафу.
— Что она сказала?
Найдя титанидскую скребницу, Сирокко принялась расчесывать волосы. Она немного помолчала, затем вздохнула:
— Я ее дважды видела. Первый раз примерно за три гектаоборота до того, как на горе Конга оказалась. А еще раз в Тефиде — вскоре после Конга. В первый раз она сказала, что Робин возвращается в Гею. Она не сказала почему. У Робин с собой дети.
Крис опять промолчал. Не так давно он бы кое-что высказал, но с некоторых пор стал кое о чем задумываться. Например — над определением «рационального», смыслом магии, гранью между живым и мертвым. Крис всегда считал себя рационалистом. Человеком цивилизованным. И в колдовство не верил. Хотя он прожил двадцать лет в месте, где ему довелось пообщаться с «Богом», заняться любовью с «Демоном», которая прежде была «Феей», он не принимал эти слова в их буквальном смысле. Гея — низкопробная богиня. Сирокко замечательная, но никаких магических сил — добрых ли, злых — у нее нет.
Перед лицом того, о чем Крис слышал или чему сам был свидетелем, стоило ли тревожиться по поводу какого-то жалкого воскрешения?
Хотя это уже доставило ему массу переживаний. Ведь Габи умерла у него на руках. Никогда Крису не забыть ее ужасные ожоги. Когда Сирокко в первый раз сообщила ему, что виделась с Габи, он взорвался. Позднее стал относиться к этому деликатно, полагал, что его старая подруга впадает в маразм. Впрочем, маразм был слишком простым объяснением. Даже если рационализм следовало выкинуть на свалку, прагматизм по-прежнему оставался в цене, а Крис считал себя прагматиком. Действует, следовательно, существует. А по разговорам Сирокко с Габи можно было очень неплохо предсказывать будущее.
— И когда она сюда прибудет? — спросил Крис.
— Куда сюда? В Гею? Она уже здесь. Собственно говоря, сейчас она уже должна приближаться к Клубу.
— Она идет сюда?
— Их ведет Конел. С ними еще несколько титанид. А что? Ты не хочешь, чтобы они здесь оказались?
— Не в этом дело. Славно будет снова ее увидеть. Никогда не думал, что доведется. — Он оглядел кухню. — Я просто подумал, хватит ли для гостей того, что тут под рукой. Может, мне сбегать к Хуа и посмотреть, нет ли там...
Сирокко рассмеялась и обняла его. Заглянув ей в лицо, Крис подметил озорную нотку.
— Бога ради, Крис, не превращайся в хозяюшку, — сказала Сирокко и поцеловала его. — У титанид куда лучше выходит. К тому же им это нравится.
— Ладно. Так чем ты хочешь заняться? — Скользнув руками к ее ягодицам, он легко ее приподнял.
— Для начала давай снимем с плиты грудинку и вынем гренки, пока они не подгорели. По-моему, я уже не так голодна, как мне казалось.
— Правда?
— Ну, не в этом смысле. Я чуть не все это чертово колесо обежала, а кроме железных мастеров и глянуть было не на кого. — Она сунула руку вниз его живота — и сжала. — А твое домашнее лицо вдруг показалось мне странно привлекательным.
— Эх, старушка, это же не лицо.
— Ничего, сойдет, — отозвалась она и снова сжала.
Под конец ее тринадцатого десятка скука стала одним из главных страхов Сирокко. Она была избавлена от опустошительных набегов старости, притупления эмоций и умственных сил. И все же легко было себе представить, что однажды ей надоест ложиться с любовником в постель и исполнять древний ритуал совокупления. Пожалуй, в такой день Сирокко будет готова умереть.
Но пока что...
Они забрались в «воронье гнездо», на мансарду, возвышавшуюся над главным зданием «Смокинг-клуба». В каждой из шести стен здесь было по окну. Одна лестница спускалась на третий этаж, другая вела еще выше, на колокольню. Сквозь дырки в потолке оттуда свисало две дюжины веревок.
