Враг мой (Авторский сборник) - Лонгиер Барри Брукс (книги онлайн бесплатно серия TXT) 📗
Тот сезон, когда тает лед, я за неимением лучшего термина окрестил весной. Много воды утечет, прежде чем зазеленеет низкорослый лес и змеи рискнут высунуться из ледовых нор. Небо по-прежнему было затянуто вековечной пеленой злых студеных туч, по-прежнему мела снежная крупка, решительно все обволакивая скользкой твердой глазурью. Однако на другой же день глазурь таяла, а теплый воздух пробивался в глубь почвы еще на один миллиметр.
Я понял, что теперь самое время заготовлять дрова. В канун зимы мы с Джерри не сумели заготовить впрок достаточное их количество. Быстротечное лето придется посвятить сбору и заготовке продуктов на следующую зиму. Я надеялся соорудить более прочную дверь у входа в пещеру и поклялся себе, что изобрету какую-никакую домашнюю сантехнику. Как ни говори, а снимать штаны на морозе в разгар зимы — удовольствие ниже среднего, да вдобавок опасное. Вот чем была у меня забита голова, когда я, развалясь на тюфяке, глядел, как сквозь щель в кровле улетает дым очага. Заммис в каком-то из закоулков играл в камешки, которых я ему насобирал специально для забав, а сам я, должно быть, задремал. Проснулся я оттого, что малыш тряс меня за руку.
— Дядя!
— А? Что, Заммис?
Я повернулся на бок — лицом к маленькому драконианину.
Заммис поднял свою ладошку, растопырив пальчики.
— В чем дело, Заммис?
— Смотри. — Дитя показало мне все три пальчика поочередно. — Один, два, три.
— Ну и что?
— Смотри. — Схватив мою ладонь, Заммис оттопырил мне пальцы. — Один, два, три, четыре, пять!
— Значит, ты научился считать, — кивнул я. Драконианин нетерпеливо отмахнулся кулачком.
— Смотри. — Дитя схватило мою вытянутую руку, а свою положило поверх. Другой ручонкой Заммис показал сперва на свой палец, потом на один из моих: — Один, один.
Желтые глазенки воззрились на меня вопрошающе, стремясь убедиться, все ли я понимаю.
— Так.
— Два, два, — вновь показало дитя, подняло на меня глазенки, затем перевело взгляд мне на руку и опять показало: — Три, три. — Потом малыш схватил два моих лишних пальца. — Четыре, пять! — Он выпустил мою руку, затем ткнул себя в ладошку — Четыре, пять — где?
Я тряхнул головой. Заммис, которому и четырех земных месяцев не сравнялось, частично уловил разницу между драконианами и людьми. Человеческий детеныш начинает задавать подобные вопросы лет... ну, не знаю, лет в пять, шесть, семь. Я вздохнул.
— Заммис!
— Да, дядя?
— Заммис, ты драконианин. У всех дракониан на руке только три пальца. — Я поднял правую руку и пошевелил пальцами. — А я человек. У меня их пять.
Я мог бы поклясться, что глаза ребенка наполнились слезами. Заммис вытянул свои ручонки, поглядел на них, качнул головой.
— Вырасти четыре, пять?
Я сел лицом к малышу. Заммис не мог взять в толк, почему у него отсутствуют целых четыре пальца.
— Слушай-ка, Заммис. Мы с тобой разные... разные существа, понимаешь?
Заммис затряс головой.
— Вырасти четыре, пять?
— Нет, не вырастут. Ты ведь драконианин. — Я стукнул себя по груди. — А я человек. — Впрочем, такое объяснение ни к чему не приведет. — Твой родитель, тот, что дал тебе жизнь, был драконианин. Понял?
— Драконианин. Что это — драконианин? — нахмурился Заммис.
Меня так и подмывало прибегнуть к старому доброму спасительному приему «вырастешь — узнаешь». Однако я не пошел по пути наименьшего сопротивления.
— У дракониан на каждой руке по три пальца. У твоего родителя было на руках по три пальца. — Я поскреб бороду. — Мой родитель был человеком и имел на каждой руке по пять пальцев. Вот почему у меня на руках тоже по пять пальцев.
Опустившись коленями на песок, Заммис принялся изучать собственные пальцы. Посмотрел на меня, на свои ладошки, опять на меня.
— Как это — родитель?
Тут уж я принялся изучать малыша. У него не иначе как кризис становления личности. Единственное разумное существо, им когда-либо виденное, — это я, а у меня на каждой руке по пять пальцев.
— Родитель — это... такая штука... — Я опять поскреб бороду. — Вот смотри сам: все мы откуда-то беремся. У меня были мать и отец — два разных человека, они и подарили мне жизнь; так получился я, понял?
Заммис окинул меня взглядом, в котором ясно читалось: что-то ты больно много о себе разболтался.
— Это трудно объяснить, — вздохнул я. Заммис ткнул себя в грудь.
— А моя мать? Мой отец?
Я развел руками, уронил их на колени, поджал губы, почесал бороду — в общем, тянул время как мог. А Заммис ни на миг не отводил от меня немигающих глаз.
— Понимаешь, Заммис, у тебя нет матери и отца. У меня есть, потому что я человек, но ведь ты-то драконианин. У тебя есть родитель — только один, ясно?
Заммис покачал головой. Глядя на меня, коснулся своей груди.
— Драконианин.
— Верно.
— Человек. — Он коснулся моей груди.
— Опять верно.
Заммис убрал ручонку к себе на колени.
— Откуда получился драконианин?
Господи помилуй! Малышу, которому еще и на четвереньках-то ползать не положено, я вынужден объяснять, как размножаются гермафродиты!
— Заммис... — Я приподнял было руку, но тут же бессильно опустил. — Смотри. Ты видишь, насколько я больше, чем ты?
— Да, дядя.
— Хорошо. — Я пригладил волосы, всячески выгадывая время и надеясь, что ко мне придет вдохновение. — Твой родитель был такой же большой, как я. Звали его... Джерриба Шиген. — Странно, какую боль вызывает даже простое произнесение имени. — Джерриба Шиген был похож на тебя: у него на руках было только по три пальца. А ты вырос у него в животике. — Я ткнул Заммиса в живот. — Понял?
Заммис хихикнул и прижал ручонки к животу.
— Дядя, а как там вырос драконианин?
Я переместил ноги на тюфяк и улегся. Откуда берутся маленькие драконята? Посмотрев на Заммиса, я увидел, что ребенок ловит каждое мое слово. С недовольной миной я выложил ему чистейшую правду:
— Черт меня побери, Заммис, если я знаю. Черт меня побери.
Через полминуты малютка Заммис с упоением играл в камешки.
Летом я показал Заммису, как ловить и свежевать длинных серых змей, а после научил коптить их мясо. Сидит ребенок, бывало, на отмели над какой-нибудь илистой лужицей, желтых глазенок не сводит со змеиных нор — ждет, чтоб хоть один из тамошних обитателей высунул голову. Ветер дует вовсю, а Заммис и ухом не ведет. Но вот появляется плоская треугольная голова с малюсенькими синими глазками. Змея внимательно обследует лужицу, поворачивается и обследует сперва отмель, потом небо. Чуть-чуть вылезет из норы — и опять все проверит заново. Частенько змеи в упор смотрят на Заммиса, но маленький драконианин недвижим словно камень. Заммис не шелохнется, пока змея не выползет из норы достаточно далеко и, значит, уже не сумеет мгновенно улизнуть обратно, хвостом вперед. Тогда Заммис нападает — ухватит змею обеими руками чуть пониже головы. Змеи эти беззубы и неядовиты, зато энергичны и порой, случается, уволакивают Заммиса за собой в лужицу.
Кожи мы расправляли и обертывали вокруг поваленных деревьев, закрепляя там для просушки. Бревна были сложены на открытой площадке вблизи входа, но под скальным козырьком, обращенным прочь от океана. При такой обработке около двух третей змеиных шкур дубились, остальные же сгнивали.
За кожевенным цехом располагалась коптильня — обнесенная камнями каморка, где мы развешивали змеиные тушки. В яме, вырытой в полу каморки, мы разжигали костер из зеленых веток, а после заделывали маленькое входное отверстие камнями и глиной.
— Дядя, а почему мясо не портится, если его прокоптить?
Я задумался.
— Точно не могу сказать, но знаю, что не портится.
— Откуда знаешь?
Пожимаю плечами.
— Знаю, и все. Читал, наверное.
— Что значит «читал»?
— Чтение — это вот как я сажусь и читаю Талман.
— А в Талмане объясняют, почему мясо не портится?
