Испанские нищие - Кресс Нэнси (Ненси) (читать книги онлайн бесплатно полностью без .TXT) 📗
Она ничего не ответила.
– Я останусь здесь, в конторе. Может быть… черт, без всяких «может быть», когда контракт Стейглица будет подписан и суд завершится, тогда я вернусь домой.
– Конечно, Кев, – ответила Лейша. – Конечно.
– Я знал, что ты поймешь, дорогая.
– Да, – сказала Лейша. – Да. Я тебя понимаю.
– Лейша…
– До свидания, Кевин.
На кухне она сделала себе сандвич, гадая, перезвонит ли он. Не перезвонил. Лейша выбросила сандвич в мусоропровод и вернулась в библиотеку. Голографическое изображение Кенцо Иагаи изменилось. Японец сосредоточенно склонился над моделью И – энергетического конуса. Рукава белого лабораторного халата закатаны выше локтей.
Лейша села на простой деревянный стул и обхватила колени руками, тотчас вспомнив о Ричарде. Она подошла к окну, переключив его на прозрачность, и посмотрела на улицу с высоты восемнадцатого этажа, пока вдруг возникшее среди крошечных демонстрантов волнение не навело на мысль, что кто-то разглядел ее в бинокль. Она снова затемнила окна, вернулась к стулу и села, выпрямив спину.
Лейша потеряла счет времени. Ей вспомнился случай тридцатилетней давности. Однажды они со Стюартом пошли погулять вдоль реки Чарлз. Дул резкий, холодный ветер, и они хохоча бежали ему навстречу, а потом, не обращая внимания на погоду, сидели на берегу реки и целовались. Вдруг, ковыляя по увядшей траве, к ним подошел член секты калнапов (калек – напоминателей). Калнапы уродовали свое тело, чтобы напомнить миру о страданиях в странах, где царит тирания, и просили милостыню для уничтожения мук на всей земле. Этот отхватил себе три пальца на руке и половину левой ступни. На изуродованной кисти было вытатуировано «Египет», на голой синей ноге – «Монголия», а на покрытом уродливыми шрамами лице – «Чили».
Он протянул свою чашку Лейше и Стюарту. Лейша, преисполненная знакомого стыдливого отвращения, опустила стодолларовую бумажку. «Половина для Чили, половина для Монголии», – прокаркал он; его голосовые связки тоже были изувечены в назидание. Он бросил на Лейшу такой чистый, радостный взгляд, что она отвела глаза и крепко вцепилась в ледяную траву. Стюарт обнял ее и пробормотал на ухо:
– Он счастлив, Лейша. Счастлив. Он собирает подаяние для страдающих всей планеты. Он выбрал для себя дело и не обращает внимания на свои увечья.
Глава 12
Ярмарка на набережной к Восьми часам вечера была в полном разгаре. Миссисипи, бесшумная и темная, скользила внизу, под стеной из мыльного камня. Невидимый купол И-поля, диаметром с добрый стадион, накрывал излучину реки, сотню ярдов широкой набережной и полукруг жесткой травы между фабрикой скутеров и рекой. Из дальних кустов иногда доносились хихиканье и шумная возня.
Вокруг киосков с закусками, топографических будок и лотерейных терминалов толпились люди. Движение «Мы спим» частично субсидировало крупные выигрыши. Шумный оркестр, название которого Джордан позабыл, разрывал ночь танцевальной музыкой. Каждые тридцать секунд трехмерная эмблема «Мы спим» вспыхивала шестифутовыми буквами над головами кружащихся пар. За рекой целомудренно сияли огни «Самсунг-Крайслера», слегка размытые краями И-купола.
– Твоей тете Лейше следовало бы родиться в восемнадцатом веке, – заметил Хок. – Съешь мороженого, Джорди.
– Не стоит. – Джордану не хотелось обсуждать с Хоком Лейшу. Он пытался увлечь их к танцплощадке, где музыка заглушала голоса.
Но Хок гнул свое.
– Это мороженое из натуральной земляники сделано по последнему биопатенту «Генефреш Фармз». Два рожка, пожалуйста.
– Я, правда, не хочу…
– Ну и как тебе, Джорди? Ты бы догадался, что это соя? В прошлом квартале получили 17 процентов прибыли.
– Потрясающе, – кисло сказал Джордан. Мороженое вопреки ожиданиям оказалось превосходным.
По насмешливым взглядам Хока Джордан догадывался, что один из учредителей «Мы спим» вот – вот сделает «Генефреш Фармз» предложение. Ярмарка на набережной и была устроена в честь компаний, которые стали или станут новыми ячейками в революции, вынашиваемой «Мы спим».
Движение процветало. С появлением первых сообщений о деле Шарафи средняя прибыль подскочила до 74 процентов. Истерия в обществе породила миллионы новых последователей. «Так мы и знали!» – кричали члены движения «Мы спим». «Неспящие нас боятся! Они пытаются контролировать нас с помощью убийств!»
На фабрике скутеров выпуск продукции подскочил вдвое. Хок повсюду развешивал графики роста производства, щедро раздавал свои загадочные улыбки, объявил о ярмарке, «где политики времен моего пра-пра-прадеда устраивали пикники и жарили зубатку».
Калифорниец Джордан не имел представления, кем был его далекий предок, и не знал, что немодифицированная зубатка съедобна. Хок поймал его косой взгляд и рассмеялся:
– Не тот мой родич из племени чероки, Джордан. Этот дед занимал совершенно другое положение в обществе, хоть и не был твоим хозяином жизни.
– Не «моим». Я происхожу не из этого класса, – ответил уязвленный Джордан.
– Конечно, нет, – снова рассмеялся Хок.
И вот теперь Хок как ни в чем не бывало вещал:
– Твоя тетка настоящий анахронизм. Опасно родиться не в свое время.
– Давайте оставим Лейшу в покое, Хок. Ладно?
– Идеалы восемнадцатого века – общественная совесть, рациональное мышление и вера в порядок. С такими взглядами они собирались переделать мир, все эти Локки, Руссо и Франклины, и даже Джейн Остин, а ведь она тоже попала не в свой век. Похоже на Лейшу Кэмден?
– Я же просил…
– Но, конечно, романтики все послали к чертям, и люди никогда больше к этому не возвращались. До тех пор, пока не появились Неспящие. Интересно, а, Джордан? Биологическая новация перевела назад стрелку на шкале социальных ценностей.
Джордан повернулся к Хоку. Над рекой возникла голограмма «Мы спим», задрожала и исчезла во вспышке электронного света.
– Вас и в самом деле не интересуют мои чувства? Прете, как паровой каток. Только ваши слова имеют значение.
Хок насмешливо глядел на юношу.
– Вы взяли меня на работу, чтобы постоянно щелкать по носу, отметать возражения, выставлять меня глупцом и…
– Мне нужно, – тихо перебил его Хок, – заставить тебя рассердиться.
– Заставить…
– Разозлиться. Я хочу, чтобы ты научился отражать нападки, иначе ты никогда не будешь нужен движению. Как ты полагаешь, черт побери, в чем наша цель? Пробудить гнев!
В этом была какая-то фальшь или впечатление портило мороженое, текущее по рукам? Обращается к Джордану со страстной речью, а взгляд сосредоточенно шарит по толпе – зачем? Проверить, слышал ли его кто-нибудь? Только молодая пара, идущая к ним от голографической будки, могла бы их услы…
Миссисипи взорвалась. Вода фонтаном рванула вверх, набережная затряслась и раскололась. Второй взрыв, и голографическая будка разлетелась на куски. Парочку бросило на землю, как кукол. Люди кричали. Под ногами Джордана разверзлась трещина; в следующее мгновение Хок схватил его за руки, толкнув в безопасное место. Падая, Джордан увидел, как над ним вспыхнула и раздулась до чудовищных размеров голограмма. Но почему-то это оказалась не эмблема «Мы спим», а надпись из красных с золотом букв «Самсунг-Крайслер».
Разъяренное правление «Самсунга» отказалось взять на себя ответственность за нападение. Старинная, почтенная фирма; даже рабочие фабрики скутеров не поверили, что «С-К» мог разместить подводные заряды вдоль набережной. Не поверили журналисты, не поверил Совет движения «Мы спим».
– Это ваших рук дело, – сказал Джордан Хоку.
Хок невозмутимо смотрел на него. На столе в пыльной заводской конторе были разложены распечатки из газетного киоска: «За взрывами на ярмарке „Мы спим“ стоит Убежище! Неспящие снова прибегли к насилию!» Дешевая бумага скручивалась по краям крошечных пробоев, сделанных принтером киоска, ненадежным изделием производства «Мы спим», сработанным и проданным в Вичита. Громадными пальцами Хок теребил распечатку. Фабрика содрогалась от грохота ручных инструментов и камнедробилок.
