Гражданская игра (СИ) - Яценко Владимир (список книг TXT) 📗
Нет. Не всё. Парашют.
Снова палуба. Люди, как соляные столбы. Любуются брызгами, под которыми уже нет бомбы. Парашют по совиному кувыркается в километре от судна. Попрежнему высоко над водой…
Вернулся в Эрмитаж и сухо кивнул Никанорову:
— Минут двадцать буду приводить себя в порядок. Вам не сложно приготовить что-то горячее? Две недели крошки во рту не было.
Он нервно кивнул, а я оставил парашют на полу и, как был — голым, спокойно прошёл мимо него в ванную комнату. Душ, бритьё, чистка зубов…
Боже мой! Сколько счастья в простом прикосновении полотенца к коже!
Александр робко постучал в дверь.
— Я принёс вам халат.
— Спасибо! Что будет на завтрак?
— Четыре часа дня. Это больше похоже на полдник.
— И всё-таки?
— Куриный суп с лапшой. В пакетиках. Не возражаете? Могу разогреть замороженные котлеты…
— Супа достаточно. Сейчас выйду.
На кухне приглушённо бормотал телевизор. Новости, CNN. Насупленные брови диктора не оставляли сомнений, что конец света близок, как никогда. Александр внимательно следил, как я ем, но первый вопрос прозвучал, только когда я отодвинул пустую тарелку.
— Почему две недели? Мы расстались три часа назад!
— На Марсе время движется иначе.
— Да ну? — ухмыльнулся он.
Я не ответил. При всей своей гениальности, что он понимает в Марсе? Он сто раз совал щуп себе в глаз, но ему в голову не подселили ни одного марсианина. О чём с ним вообще говорить?!
«Надеюсь, это шутка?» — озадаченно спросил Демон.
— А что у вас с волосами?
Я провёл ладонью по колкой макушке:
— Понравилась ваша причёска. Собезьянничал.
Он улыбнулся:
— Чаю хотите?
— Хочу. Сделайте, пожалуйста, громче.
Он прибавил звук в телевизоре и захлопотал над чаем. А я уставился в телевизор.
…Инцидент в Северном море! Очередной демарш Мегасоца. Военный бомбардировщик неудачно сбрасывает ремкомплект пассажирскому судну. Только добрая воля и крепкие нервы Запада сохраняют мир. А если бы самолёт нёс бомбу? Вооружённые силы альянса в полной боевой готовности. К «Аркадии» спешат крейсер Её Величества и группа американских субмарин…
— Вы знаете английский?
Я посмотрел на Александра и сообразил, что ломаная речь диктора — не косноязычие журналистов, а мой беглый перевод. Я выучил английский?
В халате было тепло и уютно. После двух недель, проведенных голышом в камне, впечатления потрясали. Никогда не думал, сколько радости в тактильных ощущениях.
По телевизору рассказывали, как здорово живётся американским подводникам: всего полсотни метров в длину, а целый год автономного плавания. Минимальный экипаж, максимальная безопасность, автоматизировано всё, что возможно. Тонны воды, еды и пива. Регенерация воздуха настолько эффективна, что они могут курить в подводном положении! Ещё немного, и я бы поверил, что возвращение домой для этих моряков — сущее наказание.
— Прошу прощения, — извинился Александр, выключая звук. — Терпеть не могу скрытой рекламы.
Будто услышав его нарекания, по телевизору снова пустили кадры падения бомбы. Вспышка и огромный купол ткани съеживается, как сдутый мяч. Серое тело стремительно несётся к волнам…
— Знакомый парашют, — небрежно сказал Александр. — Это действительно была бомба?
Я отрезал ломтик лимона и зачерпнул ложкой сахар. Стояла такая тишина, что слышался шорох, с которым сахар сыпался в кипяток.
— Да, Александр. Это была атомная бомба. Всего тридцать килотонн, но, по сценарию, свидетели должны были превратиться в пепел и смешаться с морской водой. И «картинки», — я указал ложкой на телевизор, — не предполагалось.
— А теперь?
— А теперь Мегацос будет врать, что сбрасывал «Аркадии» запчасти, а Запад приложит все усилия, чтобы это враньё разоблачить.
— Перед тем, как груз сорвался с парашюта, что-то полыхнуло, — сказал Александр. — Хотите, запущу в замедленном воспроизведении? Я записал видео…
— Не нужно, — отмахнулся я свободной рукой. — И что вас заинтересовало?
— Как вы уцелели?
Я сделал осторожный глоток чая (вкусно!), поставил чашку на стол и вопросительно поднял брови.
— Я — физик, — пояснил Александр. — Представляю светочувствительность объектива любительской съёмки. Солнечный день, время известно, координаты известны… зря отказались от замедленного просмотра. Засветка объектива — десятая доля секунды, но могу представить выделившуюся энергию. Похоже, что-то пошло не так?
— Будет вам играть в Шерлока Холмса, землянин! — я позволил себе великодушную снисходительность. — Признайтесь, пока я был в душе, вы осмотрели парашют, обнаружили обугленные стропы, и судили об энергии не по видеосъёмке, а по оплавленному полимеру, из которого сделаны стропы. Так?
Он рассмеялся и покачал головой.
— Вот теперь я вижу, что вы марсианин, и ни фига не смыслите в нашей жизни.
Я нахмурился. По всем признакам я вновь где-то протупил. А он вышел из кухни, и через минуту вернулся с зеркалом.
— Вы же брились! Когда намазывали пену, ничего необычного не заметили?
— Нет.
— Давайте вместе посмотрим…
Он присел рядом и поставил зеркало так, чтобы в нём отражались оба наших лица.
Да. Так я, конечно, видел. Рядом с его белым лицом, моё казалось чёрным.
— Подумаешь, загорел немного.
— Ага. На мартовском балтийском пляже. Без плавок. Судя по всему, у вас оставалось мало времени, и вы, не раздумывая, шарахнули по стропам чем-то опасным для здоровья. Волосы у вас обгорели, а кожа загорела. Но в любом случае, спасибо за спасённые жизни. Кстати, вы в курсе, что до сих пор не сказали, как вас зовут?
— Максим, — неохотно выдавил я.
Мне было грустно. Все мои новые знакомые — гении. Поголовно. Мария, Александр, Светлана… три минуты беседы, и они рассказывают обо мне либо то, о чём я им не говорил. Либо то, о чём сам не знал.
— А знаете, Максим, я ведь должен был плыть на этом пароходе, да.
Я был слишком потрясён новым открытием и промолчал. Короткие волосы можно объяснить набегом в парикмахерскую. Но, чёрт подери, как объяснить Марии чудовищный загар?! Чтоб отрасли волосы, в камне нужно прятаться месяц. Чтобы сошёл загар — год!
— Бленкер! — сказал Александр. — На этом судне Борис собирался вывезти меня на Запад. Вместе с бленкером смерти. Поразительно! Я уже на Западе. Борис застрелен. Бленкер неизвестно где. А судно всё ещё плывёт! И с ним всё время что-то происходит! Странно, правда?
Да, странно.
От кожи ничего не могло остаться. Так что к моему загару пиропатроны отношения не имеют. А вот ультрафиолет от камня вполне возможен. Отсюда и равномерность загара. Проклятье! Мне никогда в жизни не справиться со всем этим. Это невозможно. Я играю шахматные партии на двадцати досках одновременно как чемпион дворового домино. А ведь с той стороны играют отнюдь не любители!
И тогда я решился:
— Мне нужна помощь, Александр. Ваша помощь.
— Я слушаю.
— У меня есть возможности, но я действительно мало, что понимаю в вашем мире. Мне кажется, я могу помочь, могу сделать что-то полезное, но ситуация с каждой попыткой только ухудшается. Мегасоц пытался отправить на дно «Аркадию» по-тихому: подводная лодка, торпеда… никто бы не заметил. Но я не позволил. Тогда они сбросили бомбу. И снова я вмешался. Теперь к месту падения бомбы спешат корабли Запада. Не на помощь «Аркадии», нет! Они спешат к бомбе. Потому что если первой там окажется подлодка Мегасоца, то Запад потеряет аргумент в давлении на Мегасоц…
— А если первыми найдут бомбу субмарины амеров, — подхватил Никаноров, — то Мегасоц из миролюбивого первого государства рабочих и крестьян превратится в дьявола. Но ведь бомбы там уже нет?
Он выразительно сделал вид, что выглядывает в коридор, где бледным холмом возвышался парашют.
— Нет, — вздохнул я. — Бомбы там нет.
— Тогда в чём проблема?
— В том, что обе стороны об этом не знают. Мегасоц хочет искать бомбу, и Запад хочет искать бомбу. В течение трёх часов здесь, в Северном море, сойдутся два флота, у которых взаимно исключающие приказы. И когда они начнут стрелять, местный инцидент неуправляемо перерастёт в неконтролируемую эскалацию.
