Журнал «Если», 1995 № 07 - Волков Павел (мир бесплатных книг TXT) 📗
— О Звезда, Рок и Пневма! Я не знала. Народу говорили…
— Все политики лгут, — напомнил Мирский, — когда видят в этом выгоду. Как раз народ-то и вынуждает их к этому.
Ланье побледнел.
— Оружие?
— В залах Пуха Чертополоха хранятся остатки оружия последней Яртской войны, — уклончиво ответил Ольми.
— Все это время? — спросил Ланье. — С первой нашей высадки?
Ольми и Корженовский кивнули. Рам Кикура с мрачной усмешкой следила за реакцией Ланье.
— А если бы мы его…. — Он не договорил фразы.
— Погибель все равно случилась, — отмахнулся Корженовский: он терпеть не мог, когда ему расставляли логические ловушки. — Даже если Путь под яртами, можно, на худой конец, захватить плацдарм.
— Если только они не овладели новыми технологиями, — мрачно заметила Рам Кикура.
— Верно. Как бы то ни было, Нексус обратился ко мне за содействием. Отказать не могу, как ученый я слишком долго пользовался исключительными привилегиями. Наша проблема в другом: как повлиять на общественное мнение Гекзамона…
— В обход Нексуса, — подала идею Рам Кикура. — Напрямик обратиться ко всем гражданам, в том числе к землянам.
— Без Земли за открытие выскажется подавляющее большинство, — задумчиво произнес Ланье. — Мы смоделировали… вернее, господин Ольми смоделировал социологический опрос.
— А почему — без Земли? — спросила Карен. — Она что, слишком дикая?
— Слишком провинциальная, к тому же ей хватает своих забот, — ответил Корженовский. — Все это, конечно, так, но в процедурном отношении они хватили через край и тем самым дали нам козыри. Можно почетче обрисовать угрозу яртского нашествия. Можно использовать сам факт существования оружия, настроив mens publica против Нексуса. Госпожа Рам Кикура подозревает, что по части техники ярты впереди, — вот вам еще один весомый контраргумент. Думаю, еще до выхода обращения мы его блокируем в судебных инстанциях. Довод следующий: ни одна из территорий Гекзамона не может быть лишена избирательных прав.
Мирский опустился на стул, сцепил руки перед грудью и поднял их над головой.
— Тут надо действовать тонко, — сказал он. — Надеюсь, Гарри хорошо это понимает.
Карен посмотрела на мужа. Ланье решил посостязаться с русским в фамильярности.
— Павел утверждает, что Путь необходимо демонтировать.
— А если не получится? — спросила Рам Кикура.
— Получится, — заверил Мирский. — Не мытьем, так катаньем. Правда, я не предвидел таких сложностей. Если я уйду ни с чем, последствия будут весьма трагичными.
— Это угроза? — вскинулась Рам Кикура.
— Нет. Уверенность.
— И насколько трагичными будут последствия?
— Не знаю. Я не учитываю всех вероятностей. Да мне это, наверное, и не по плечу при моих сегодняшних способностях.
— Слишком много неясностей, — грустно произнес Корженовский. — Господин Мирский, скоро ваша история станет достоянием гласности… Как вы думаете, сколько наших сограждан поверят вам, а сколько заподозрит уловку ортодоксальных надеритов, мечтающих навсегда привязать нас к Матери-Земле?
— Я могу быть красноречивее, чем сейчас. — Русский разомкнул руки и потянулся. — Не верите? — Вопросительно подняв густые брови, он окинул собеседников взглядом.
Карен, не присутствовавшая на его допросе в зале Нексуса, промолчала. Корженовский, Ольми и Ланье тотчас сказали, что верят.
Рам Кикура неохотно кивнула.
— Нужен стратегический план, — сказал Ланье.
— Мы можем придумать что-нибудь путное и подговорить несогласных сенаторов и телепредов, чтобы они брались за дело. А Рам Кикура пускай действует через суд. Двойной удар.
— Пожалуй, мне лучше начать на Земле, — возразила Рам Кикура. — Через несколько дней состоится сессия Совета Земного Гекзамона. Нам все равно надо отчитываться о результатах конференции, и, если под этим предлогом мы с Карен улетим на планету, Нексус не всполошится. Насколько все это конфиденциально?
— Абсолютно, — сказал Корженовский. — До выхода обращения мы обязаны молчать.
— Это тоже не совсем законно, — размышляла Рам Кикура. — Фракция неогешелей в Нексусе откровенно наглеет. Удивляюсь, почему Фаррен Сайлиом идет у них на поводу.
— Для него важнее всего сохранить правительство, иначе все достанется оппозиции, — объяснил Ланье.
Рам Кикура изобразила сложный символ — Ланье не смог его прочесть. Тогда она произнесла:
— Я не уверена, что стоит упоминать об оружии. Это против закона об охране государства, а я не очень хорошо в нем разбираюсь.
— Когда я жил в другом теле и обладал гигантским разумом, мне казалось, что все здравомыслящие люди должны со мной согласиться. — Мирский грустно покачал головой. — До чего же я отвык быть человеком!
ПУТЬ
Перед Ритой возник прозрачный грустный Деметриос. Девушка побледнела от ужаса — ничего подобного она не ожидала и только сейчас поняла: никакие боги ей здесь не помогут. Если боги и способны добраться сюда, то лишь недобрые, и помощи от них ждать нечего.
— Мы храним матрицу его разума, — объяснил поводырь. — Тело тоже упаковано. Сейчас он им не пользуется, и процесс мышления идет не в мозгу, а в иной среде. Раньше и ты в ней находилась. — Стоя рядом с Ритой, он изучал ее лицо, ловил реакции. — Ты расстроена?
— Да.
— Желаешь, чтобы я закончил показ?
— Да! Да! — Она попятилась и вдруг истерически зарыдала. Деметриос простер в мольбе руки и исчез, не сумев выговорить ни слова.
В своем беспредельном узилище Рита опустилась на мягкий пол и спрятала лицо в ладонях. В душе истаяли последние крохи самообладания. Сквозь истерику и ужас пришло осознание полнейшей уязвимости: тюремщики способны ввергнуть ее обратно в фантазию, в сон, и она будет счастлива и послушна, и ответит на любые вопросы, лишь бы ее не переселили из места, так похожего на родной дом, в какое-нибудь царство кошмара.
— Не надо бояться, — сказал, наклонясь над ней, поводырь. — У тебя была возможность поговорить с твоим другом, а не с образом, созданным нами. Его мышление не пострадало и не изменилось. Он обитает в уютной иллюзии, как и ты, прежде чем вернуться в собственное тело.
Поводырь стойко ждал, не говоря более ни слова. Гнев улегся, Рита взяла себя в руки. Сколько длилось молчание, она не знала — чувство времени словно атрофировалось.
— Оресиас и остальные тоже мертвы? — выдавила она.
— Смерть у нас — понятие неоднозначное, — ответил поводырь. — Кое-кто активно существует в иллюзиях, другие же пассивны, как в глубоком сне. Никто не умер.
— А я, если захочу, смогу с кем-нибудь из них поговорить?
— Да. Все они доступны. Правда, в некоторых случаях ждать придется дольше.
Надо бы еще раз попытаться, решила она, хоть и сомневалась, что выдержит.
— А нельзя ли сделать так, чтобы Деметриос выглядел реальнее? Он такой жуткий… Точь-в-точь покойник. Или призрак.
Улыбаясь, ее собеседник несколько раз повторил слово «призрак», будто смаковал его звучание.
— Можно сделать его столь же осязаемым, как мы с тобой, но все равно это будет иллюзия. Желаешь?
— Да! Да!
Снова возник Деметриос — более вещественный, но ничуть не менее жалкий. Рита встала, приблизилась к нему и наклонилась вперед, прижимая к бедрам стиснутые кулачки. Ее все еще трясло.
— Ты кто? — проговорила она сквозь зубы.
— Деметриос — механикос и дидаскалос Александрейского Мусейона, — был ответ. — А ты Рита Васкайза? Мы умерли? — Так могла бы говорить тень — тоскливым, дрожащим голосом. У Риты стучали зубы, и она ничего не могла с этим поделать.
— Н-не д-думаю, — ответила она. — Мы в плену у демонов. Нет. — Она зажмурилась, стараясь вообразить, как в такой ситуации действовала бы Патрикия. — Кажется… кажется, они не демоны, но и не люди. У них очень совершенные машины.
Деметриос попытался приблизиться к ней; выглядело это так, будто он ступал по очень скользкому льду.
— Не могу дотянуться, — сказал он. — Мне бы полагалось бояться, но я не боюсь. Может быть, только я один умер?
