Невеста из морозильника - Макинтош Уилл (электронные книги бесплатно .txt) 📗
Было видно, что Ликан сожалел о своем вопросе, и Мира сменила тему, спросив о его спутниках. У него их было двое: отец и бабушка.
«Я не понимаю», сказала Мира. «Почему спутники до сих пор существуют если уже есть возможность оживлять людей?» В ее время медицина продвинулась достаточно, чтобы у человека была надежда остаться в чье-нибудь голове в качестве спутника и это было довольно распространено, но мертвые оставались мертвыми.
«Тела изнашиваются,» сказал Ликан «Если оживить женщину, которой 99, она просто продолжить умирать. Лучше расскажи мне о себе. У тебя тоже был спутник?»
Мира рассказала Ликану о своей матери, и он принес соответствующие соболезнования, а она притворилась что они были подходящими. Но у нее не было иллюзий на счет того почему она согласилась принять свою мать. Она действовала в некотором роде с эгоистичным мотивом: она знала что не сможет жить с виной за отказ. Это был эмоциональный шантаж, который провела ее мать, но все же это подействовало.
«Я умираю, Мира. Я боюсь. Пожалуйста». Даже после восьмидесяти лет и смерти Мира все еще слышала ее постоянно раздражающий голос.
Отвратительная темнота наполнила ее когда она подумала о матери. Она чувствовала себя виноватой и ей было стыдно. Но почему ей должно быть стыдно? Что ты должна своей матери если единственным ее добрым делом для тебя было родить тебя на свет? Должна ли ты выделить ей место в своем сознании? Что если ты любила женщину вместо «хорошего мужчины» и твоя мать едва ли разговаривала с тобой? Каково это если твоя любовь умерла в страданиях, и попытка утешить тебя со стороны матери заключалась в фразе: «Может теперь, наконец, тебе попробовать завести отношения с мужчиной?» Будто смерть Джанетт оправдывала мнение матери.
«Что если я найду здесь кого-то, и она согласится выйти за меня в обмен на оживление?» говорил Ликан. «Не будут ли люди думать, что она слишком хороша для меня и догадываться, что я встретил ее в «морозильнике невест»? Нам нужно будет придумать какую-нибудь убедительную историю о том как и где мы встретились — что-то что звучало бы правдиво».
«Морозильник невест?»
Ликан пожал плечами. «Так некоторые называют это место».
Даже если кто-то оживит ее — она обречена быть изгоем. Люди не захотят иметь с ней ничего общего. Голос матери возник у нее в голове, очень хорошо гармонируя с этой мыслью.
«Я не хочу иметь с тобой ничего общего. Ни с тобой, ни с твоей подружкой».
«Боюсь мне пора. Есть еще дела. Но может мы поговорим еще позже?» сказал Ликан.
Она не хотела умирать вновь. Не хотела быть брошенной в эту бездну. Ей столько всего нужно было обдумать, вспомнить. «Было бы здорово» — сказала она, едва сдерживаясь чтобы не закричать, не умолять этого человека не убивать ее. Если она так сделает, он никогда больше не вернется. Когда он протянул руку чтобы выключить ее, Мира воспользовалась последними секундами, попытавшись вспомнить аварию. Авария было как заноза под кожей.
Ликан вернулся. Он сказал что прошла неделя с его первого визита. Мира не чувствовала сколько времени прошло, точно так же как когда мы спим. Неделя чувствовалась также как и тридцать лет.
«Я поговорил с одиннадцатью женщинами и ни одна из них и на половину не такая интересная как ты. Особенно женщины которые умерли недавно. Современные женщины такие поверхностные, совсем без желания найти что-то общее. Я не хочу отношений, которые со временем превратятся в борьбу — я хочу заботиться о своей жене, чтобы я мог сказать — нет дорогая давай пойдем на фильм, который ты хочешь посмотреть — и рассчитывать что она ответит — нет, все в порядке, я знаю как ты хотел посмотреть тот другой фильм. — И иногда мы будем смотреть ее фильм, а иногда мой».
«Я понимаю о чем ты». — сказала Мира надеясь что это прозвучало интимно. Настолько интимно насколько мог позволить ее кладбищенский голос.
«Вот почему я пришел на самый нижний этаж, к женщинам, которые умерли 100–125 лет назад. Я подумал, а почему бы не познакомиться с женщиной из более «невинных» времен? Возможно, она будет более благодарной. Женщина из ориентации сказала мне, что, выбрать невесту из морозильника вместо живой женщины — благороднейшее дело — ты даешь жизнь кому-то, кто был жизнью же обманут. Однако, я не тешу себя подобными мыслями — я не собираюсь делать это из какого-то благородства, но тем не менее, мне приятно думать, что я могу сделать что-то хорошее для другого человека, а девушкам с нижнего этажа это нужно куда больше чем тем с верхнего. Ты ведь дольше была здесь».
Мира была здесь долго. Однако, это не чувствовалось. Сколько времени прошло с ее смерти, час или около того? Это было трудно измерить, потому что она не помнила как умирала. Мира попыталась вспомнить. Была ли ее авария в городе или на трассе? Была ли она виновником? Ничего не приходило в голову кроме воспоминаний о том, что происходило за недели до этого или о том как ее мать сводила ее с ума.
Однажды приняв мать, она больше не могла любить. Как можно заниматься любовью с кем-то, зная, что твоя мать здесь и наблюдает за этим? Даже с мужчиной, хотя, мужчины были и так исключены в принципе.
«Да, все-таки это странно,» сказал Ликан «Нет ни одного хорошего способа дать понять кому-то что ты в нем не заинтересован. У меня нет опыта как отшить женщину. Всегда было наоборот. Если бы ты не была «в ящике», возможно, ты и не взглянула бы на меня».
Мира видела что он хитрил, хотел чтобы она сказала, что он не прав. Что она взглянула бы на него. Ей было трудно, она не привыкла притворяться в чувствах, которых реально не было. Но у нее не сейчас было такой роскоши — следовать своим привычкам.
«Конечно взглянула бы. Ты отличный парень, и неплохо выглядишь».
Ликан просиял. Как же так происходит, думала Мира, что мы верим любой льстивой лжи, какой бы невероятной она не была?
«Некоторые люди зажигают что-то в тебе, заставляют дыхание учащаться, понимаешь о чем я?» сказал Ликан, «Другие — нет. Трудно понять почему, но в те первые секунды, когда видишь женщину,» он щелкнул пальцами, «сразу же чувствуешь да или нет». Он задержал взгляд на ее глазах на секунду, это было очевидно неудобно для него, затем отвел глаза на свои колени и покраснел.
«Я понимаю, о чем ты говоришь,» сказала Мира. Она попыталась состроить теплую, понимающую улыбку. От этого она почувствовала себя полным дерьмом.
Где то в стороне фоном звучала беседа.
«… через жизнь и оживление, вместе рука об руку…»
«Что я слышу? Это что, свадебная церемония?» спросила Мира.
Ликан глянул через плечо и кивнул. «Они все время здесь проводятся. А иначе рискованно оживлять кого-либо».
«Да, точно,» сказала Мира. Она находилась здесь десятилетия и все еще ничего не знала об этом месте.
«Я должен кое-что тебе сказать,» сказал Ликан. Это было их шестое или седьмое свидание. Мире Ликан был уже слегка приятен, не смотря на то, что единственным, что она видела, были его рыхлые щеки и маленькая выпуклость подбородка, торчащая из них. Он был ее жизнью, уж такой какой был.
«Что-то случилось?» спросила Мира.
Он посмотрел в глубь комнаты, глубоко вздохнув. «Мне никогда не было так хорошо в компании женщины как с тобой. Я должен быть честен с тобой, но боюсь, что потеряю тебя…»
Мира попыталась представить, что же такого этот человек мог сказать, что могло бы заставить ее предпочесть быть мертвой вместо его компании. «Я уверена, этого не случится, что бы ты не сказал. Верь мне».
Ликан закрыл глаза руками. Его грудь содрогнулась. Мира издала мягкое «Ш-ш-ш-ш-ш» — звуки, которые никогда не издавала ее мать, даже после смерти Джанетт.
«Все хорошо,» проворковала она. «Что бы там ни было, все будет хорошо».
Ликан, наконец, взглянул на нее. Глаза его покраснели. «Ты мне правда очень нравишься, Мира. Я думаю я даже люблю тебя. Но я не богач. Я не могу позволить себе твое оживление, да и никогда не смогу. Даже если продам все, что у меня есть».
Она даже не подозревала сколько надежды таилось в ней пока не услышала это.
