Милые чудовища - Линк Келли (читать полностью бесплатно хорошие книги txt) 📗
Нет, это он сам до чего-то дотронулся. Не будь идиотом, Майлз. Он рванул крышку вверх так быстро и с такой силой, как только мог, похожим жестом срывают с раны повязку, если есть подозрение, что под нее заползли пауки. «Черт, черт, черт, черт, черт!»
Он дернул, а кто-то другой подтолкнул. Крышка взлетела в воздух и упала на кучу земли. Мертвая девушка, вцепившаяся Майлзу в ботинок, отпустила его ногу.
Это было первое из многих неожиданных и неприятных потрясений, которые Майлзу предстояло перенести во имя поэзии. Второе нагоняло тошноту — нет, скорее повергало в шок — он раскопал не ту могилу. Могилу не той девушки.
Не та мертвая девушка лежала в гробу, улыбалась Майлзу, и глаза ее были распахнуты. Она была на несколько лет старше Бетани и обладала куда более развитой фигурой. У нее даже была татуировка.
Улыбка у не той девушки была белоснежная, сразу видно — дантист постарался. Бетани же носила брекеты, из-за которых поцелуи превращались в героическое деяние. Приходилось целовать вокруг брекетов, скользить языком вверх, или в сторону, или вниз, все равно что обходить колючую проволоку: упоительное и полное опасностей приключение в девственных уголках природы, где еще не ступал человек. Бетани, когда целовалась, морщила и выпячивала губы. Если Майлз забывался и слишком сильно прижимался к ее губам своими, она награждала его подзатыльником. Почему-то сейчас, глядя на не ту мертвую девушку, Майлз особенно живо вспомнил именно этот эпизод.
Не та девушка заговорила первой.
— Тук-тук, — произнесла она.
— Что? — оторопел Майлз.
— Тук-тук, — повторила не та девушка.
— Кто вы? — спросил Майлз.
— Глория, — ответила не та девушка. — Глория Пальник. А ты кто, и что ты делаешь в моей могиле?
— Это не твоя могила, — заявил Майлз, отдавая себе отчет, что ругается с мертвой девушкой, да к тому же с не той мертвой девушкой. — Это могила Бетани. Лучше скажи, что ты делаешь в могиле Бетани:
— Ну уж нет, — отрезала Глория Пальник. — Это моя могила, и вопросы здесь задаю я.
Заявление было липким и пугающим, как лапка мертвого котенка. Возможно, он совершил опасную ошибку, за которую потом придется расплачиваться.
— Стихи, — только и смог вымолвить он. — Я… э-э… случайно оставил в гробу своей девушки кое-какие стихи. А теперь близится конец сдачи работ на поэтический конкурс, так что мне нужно получить бумаги назад.
Мертвая девушка сверлила его взглядом. У нее было что-то не то с волосами, Майлзу от этого сделалось не по себе.
— Прости, но ты это на полном серьезе? — сказала она. — Уж больно смахивает на неумелые отмазки. Вроде: мою домашнюю работу сжевала собака. Или: я совершенно случайно похоронил свои стихи вместе со своей умершей девушкой.
— Послушайте, — сказал Майлз, — я и памятник проверил, и все остальное. Здесь точно должна быть могила Бетани. Бетани Болдуин. Мне очень жаль, что я потревожил вас и все такое, но на самом-то деле я не виноват.
Мертвая девушка не сводила с него задумчивого взгляда. Ему хотелось, чтобы она хотя бы иногда смаргивала. Она больше не улыбалась. Ее волосы, черные и гладкие (в отличие от каштановых и курчавящихся летом волос Бетани) слегка шевелились, как змеи. Майлз подумал о сороконожках. Чернильно-полуночные щупальца.
— Может, мне лучше уйти, — предложил Майлз, — и оставить тебя… м-м… покоиться с миром, или как там говорят?..
— «Извините», как и «спасибо», на хлеб не намажешь, — отрезала Глория Пальник. Сквозь вдруг навалившуюся на него дремоту Майлз заметил, что она почти не двигает губами, когда говорит. И при этом дикция у нее безупречная. — К тому же мне это унылое местечко уже осточертело. Тут скучно. Может, мне лучше пойти с тобой?
— Что? — переспросил Майлз и стал ощупывать стенку могилы позади себя в поисках веревки с узлами.
— Я говорю, может, мне лучше пойти с тобой, — сказала Глория Пальник. И села. Теперь ее волосы действительно двигались, действительно закручивались кольцами. Майлзу померещилось, будто он слышит легкое шипение.
— Нет, тебе нельзя! — возразил он. — Извини, но нет. Нет, и всё тут.
— Что ж, ладно, тогда ты оставайся здесь и составь мне компанию, — предложила Глория Пальник. Волосы у нее были — в самом деле что-то с чем-то!
— Нет, так тоже не пойдет, — сказал Майлз. Он хотел уладить спор побыстрее, пока волосы мертвой девушки не удушили его. — Я собираюсь стать поэтом. Если мои стихи так и останутся неопубликованными, это будет огромная потеря для человечества.
— Ясно, — сказала Глория Пальник таким тоном, будто ей действительно было все ясно. Ее волосы спокойно улеглись и наконец начали вести себя, как и подобает волосам. — Ты не хочешь возвращаться к себе вместе со мной. И здесь оставаться со мной не хочешь. Тогда как тебе такой вариант: если ты такой великий поэт, так напиши для меня стихотворение. Сочини что-нибудь такое, чтобы всем сразу стало грустно из-за моей смерти.
— Это я могу, — сказал Майлз. В душе у него клокотало чувство облегчения, похожее на крошечные пончики, подпрыгивающие в огромной промышленной фритюрнице. — Давай договоримся так. Ты лежишь себе тихо-мирно, как тебе удобнее, а я снова захороню тебя. Сегодня у меня будет контрольная по истории США, я собирался подготовиться к ней на свободном уроке после обеда, но могу вместо этого написать для тебя стихотворение.
— Сегодня суббота, — напомнила мертвая девушка.
— Ах да, — промямлил Майлз. — Тогда вообще никаких проблем. Я сразу пойду домой и засяду за твое стихотворение. К понедельнику должно быть готово.
— Не так быстро, — возразила Глория Пальник. — Если ты собираешься написать обо мне стихотворение, тебе нужно знать о моей жизни все, верно ведь? И как я могу быть уверена, что ты напишешь, если позволю, чтобы ты опять меня закопал? Как я узнаю, что это стихотворение хоть чего-то стоит? Тут нет места случайностям. Мы вместе пойдем к тебе домой, и я не отстану от тебя, пока не получу свое стихотворение. Ага?
Она встала. И оказалась на несколько дюймов выше Майлза.
— У тебя не найдется гигиенической помады? — спросила она. — А то у меня кожа на губах совсем высохла.
— Вот, — Майлз протянул ей тюбик. И добавил: — Можешь оставить себе.
— А, боишься что-нибудь подцепить от мертвячки? — усмехнулась Глория Пальник и демонстративно почмокала губами.
— Чур, я вылезу первым, — сказал Майлз. Ему пришло в голову, что если он сможет достаточно быстро взобраться по веревке, если сможет выдернуть веревку после себя, если успеет убежать и добраться до ограды, где привязан его велосипед, то ему удастся оторваться от Глории. Она ведь не знает, где он живет. Она даже имени его не знает.
— Отлично, — произнесла Глория. Вид у нее был такой, будто она в курсе всех Майлзовых хитростей, но ее это не слишком волнует. Когда Майлз наконец взлетел вверх по веревке, выдернул ее за собой из могилы, бросив телескопическую лопату, кусачки и вырытую по ошибке мертвую девушку, когда он снял замок со своего велосипеда и припустился по пустой (что неудивительно в пять часов утра) дороге, а маленькая красная точка света от его налобной лампы прыгала по ухабам, он почти сумел убедить себя, что все это была устрашающая галлюцинация.
Всё, кроме того факта, что вокруг его талии вдруг обвились холодные руки мертвой девушки, ее холодное мертвое лицо прижалось к его спине, а ее влажные волосы вились рядом с его затылком, пытались забраться к нему в рот и заползали за ворот грязной рубашки.
— Больше не бросай меня вот так, — сказала она.
— Хорошо, — ответил Майлз, — не буду Прости.
Он не мог привести мертвую девушку к себе домой. Не мог придумать, как объяснить ее присутствие родителям. Нет, нет и нет. И к Джону домой ее тоже не отведешь. Это было бы чересчур хлопотно. Не только девушка, но и он сам с головы до ног в грязи. У Джона слишком длинный язык, он не сможет удержать его за зубами.
— Куда мы едем? — поинтересовалась мертвая девушка.
