Переменная звезда - Робинсон Спайдер (читаем книги txt) 📗
"Сильвер" пискнул, предупреждая о смене направления, немного сбросил скорость и, свернув налево, полетел над вторым Нэрроуз-Бридж через залив Беррард.
– Да? Наверное, мне надо махнуть в Вегас, сыграть на рулетке и превратить двухкредитную бумажку в мегасоляр?
– Блэк-джек, – сказала Джинни. – Все остальные игры – для сосунков.
– Мои опекуны на Камушке взбеленятся. Через десять минут мне придется понять как быстрее скорости света смыться от уголовной ответственности. Нет, я даже готов к отсидке, но ведь меня закуют в налоговые кандалы. Больше ничего в голову не приходит.
Джинни молчала. Можно сказать, она молчала на редкость громко. "Сильвер" пискнул, еще раз повернул налево и, направившись к побережью, набрал скорость.
– Послушай, малышка, – продолжал я, – ты отлично знаешь, что нынешние предрассудки на Земле мне не нравятся точно так же, как тебе, и я вовсе не настаиваю на том, чтобы тем, кто будет нас обеспечивать, становился я. Но кто-то должен будет это делать. Если ты подыщешь для нас обоих работу с частичной занятостью, где бы платили достаточно для того, чтобы прокормить семью, мы завтра же поженимся.
Ответа не последовало. Мы оба знали, что мое предложение носит чисто риторический характер. Зарплаты за две работы с частичной занятостью вряд ли хватило бы для того, чтобы при нынешнем состоянии экономики на эти деньги смогла прожить растущая семья.
– Послушай, – сказал я. – Мы уже как-то раз об этом говорили. Помнишь? В ту ночь на Везучем холме?
На самом деле этот холм называется Обзорным, потому что с него открывается вид на океан, но это такое романтическое место, и многим молодым людям там действительно здорово повезло. Увы, не мне.
– Мы говорили…
– Я помню, о чем мы говорили!
Ну что ж, может быть, я забыл. Чтобы разобраться, я попробовал воскресить в памяти тот наш разговор – можно сказать, быстро пробежался по корневому индексу. Посередине поиска я занервничал. Был один момент, который мы действительно обсуждали в ту ночь на Везучем холме – я о нем с тех пор ни разу толком не вспоминал, поскольку не думал, что Джинни это понадобится. Я не был уверен в том, что теперь она намекает именно на это… Но если нет, то стоило намекнуть мне.
– Послушай, Скинни, ты действительно хочешь немедленно сменить фамилию и из Гамильтон превратиться в Джонстон? Тогда давай сделаем это завтра утром – и улетим на "Шеффилде"! – Она рот раскрыла от изумления. Я продолжал: – Если уж мы собираемся начать наше брачное разорение, так давай сделаем это там, где разорение – это не гандикап и даже не клеймо, – где-нибудь в окрестностях новой звезды, на какой-нибудь новой планете в восьмидесяти световых годах отсюда, а не здесь, на Земле. Что скажешь? Ты же говоришь, что ты старомодная девушка – ты готова стать первопоселенкой вместе со мной?
По ее лицу пробежала тень – такое выражение я видел только раз в жизни, на лице тети Тулы, когда нам сообщили, что мой отец умер. Невыразимая печаль.
– Я не могу, Джоэль.
Что же я ухитрился так жутко испортить?
– Конечно, сможешь…
– Нет. Я не могу.
Она повернула сиденье и отвела взгляд. Печальное выражение ее лица меня настолько огорчило, что я замолчал и стал вспоминать обо всем, что случилось после нашего танца. Я пытался найти ту точку, начиная с которой орбита моего вращения пошла кувырком. За бортом машины незаметно пролетали километры. С третьего раза я наконец вспомнил метод, который не раз выручал меня раньше при общении с женщинами: надо перестать анализировать каждое сказанное слово и попытаться понять, какие слова я не сказал. Забрезжил свет в конце тоннеля – или по крайней мере чуточку развеялась тьма. Я крутанул к себе ее сиденье и постарался заглянуть в ее глаза. Глаза у нее были просто огромные. Я не стал медлить.
– Джинни, выслушай меня. Я хочу на тебе жениться. Я просто умираю, как хочу жениться на тебе. Только на тебе. С самого первого мгновения, как только ты на меня посмотрела, я ни разу не сомневался в том, что ты – моя вторая половинка, та женщина, с которой я хотел бы прожить до конца моих дней. Понятно?
– О… – еле слышно проговорила она.
– Ты даешь мне то, что мне нужно, а тебе нужно то, что могу дать я. Я хочу всего того, чего, как ты сама говорила, хочешь ты – всех этих старомодностей типа "пока смерть не разлучит нас", и чтобы мы не изменяли или хотя бы почти не изменяли друг другу, как мои родители. Чтобы не было никаких этих глупостей вроде временного брака и брачного контракта вроде "пятьдесят на пятьдесят", что мое, то твое, и тому подобное, и мне все равно, проживем мы до ста лет или нет. Я на тебе так сильно хочу жениться, что у меня даже зубы болят. Так сильно, что у меня болят даже волосы. Если ты пойдешь за меня, я готов с радостью пешком дотопать до Бутэ и нести тебя на закорках, и тащить чемодан. Стоит мне на тебя посмотреть, и у меня глаза пересыхают. А когда я тебя не вижу, у меня слезы наворачиваются.
Тут слезы навернулись у нее.
– О, Джоэль… Ты действительно хочешь на мне жениться! – Ее улыбка была подобна свету зари.
– Конечно, хочу, глупенькая. Разве ты могла в этом сомневаться?
– Значит, просто все дело…
– Все дело в финансах. Больше ни в чем. Мы поженимся в тот же день, как только сможем себе это позволить. – Я ослабил свой страховочный ремень и приготовился к пылким объятиям, которые, как я был уверен, должны были непременно воспоследовать.
Она улыбнулась еще шире. А потом улыбка пропала, и она отвернулась, но я все же успел заметить, что она плачет.
Господи, да что же я теперь-то не так сказал?
Конечно, это тот самый вопрос, который нельзя задавать женщинам. Довести женщину до слез – само по себе паршиво, но не понимать, как тебе это удалось, просто непростительно.
Но как бы я ни старался анализировать последние произнесенные мною фразы, на мой взгляд, я не сказал и не умолчал ни о чем таком, что могло заставить Джинни плакать.
"Сильвер" немного сбавил скорость, а это говорило о том, что мы пересекали пролив Джорджия. Скоро мы окажемся около маленькой квартирки Джинни на острове Ласкетти. Я не знал, за что мне просить прощенья. Да и надо ли это делать?
– Джинни, прости. Я в самом деле…
Она резко прервала меня:
– Джоэль, представь себе такое – ты точно знаешь, что стипендия у тебя в кармане. Однозначно.
Она повернула сиденье так, что оказалась вполоборота ко мне.
Я нахмурился, озадаченный ее непоследовательностью.
– Ты что-то слышала?
Насколько мне было известно, до принятия решения о назначении стипендий должно было пройти еще несколько недель.
– Проклятье, Стинки. Я просто говорю: допустим, ты точно знаешь, что ты – среди лауреатов стипендии Калликанзароса на этот год.
– Ну… это было бы просто замечательно. Верно?
Она повернулась ко мне лицом, чтобы я видел ее гневный взор.
– Я тебя спрашиваю: если бы это произошло, как бы это повлияло на твои планы насчет женитьбы?
– О… – Я все еще не мог понять, к чему она клонит. – Ну… тогда бы мне стало намного легче. Тогда бы мы с тобой точно знали, что сможем пожениться всего через четыре года. То есть на все сто быть уверенным ни в чем нельзя, но все же мы бы гораздо больше…
Я замолчал, потому что понял: я говорю совсем не то, что ей бы хотелось услышать. Мне пришлось чуточку наклониться, потому что "Сильвер" заложил крутой вираж вправо. Я не имел понятия о том, что же так хочется услышать Джинни, а по ее лицу я никак не мог догадаться. Может быть, мне стоило…
Крутой вираж вправо?
Я снял затемнение с окна с моей стороны. И точно: мы направлялись на север, похоже – почти строго на север. Но это было неправильно: мы не могли находиться так уж далеко к югу от Ласкетти.
– Джинни, я…
Она откровенно разрыдалась.
О господи… Стараясь говорить как можно спокойнее, я сказал:
– Детка, тебе придется перейти на ручное управление. "Сильвер" чокнулся.
