Последний долгожитель (Сборник) - Молнар Пал (прочитать книгу txt) 📗
Мария Сепеш завоевала интерес читателей тремя необычными, психологически напряженными романами. Из них наиболее удачным, пожалуй, можно назвать "Зеркальную дверь в море" — роман, который совершенно по-новому подает знакомую тему "встречи миров", представив нам жизнь подводных городов будущего со всеми ее сложностями и противоречиями.
Далее следует многочисленная группа писателей, причисляемых более или менее к одному поколению. Дюла Фекете, Эрвин Дертян, Дюла Хернади, Лайош Мештерхази, Петер Жолдош, Золтан Чернаи, Миклош Ронасеги, Ласло Немеш, Клара Фехер, Деже Кемень — если перечислить лишь наиболее известных — входят в эту группу, но только по возрасту, потому что по содержанию и жанру своих произведений и по творческой манере они резко отличаются друг от друга. Дюла Фекете, полемически заостряющий актуальные проблемы, — подлинный утопист. Дюла Хернади писатель, экспериментирующий в области современной художественной формы, любитель парадоксов. Лайош Мештерхази реагирует на проблемы, волнующие человечество в целом, столь же чутко, как и на нужды собственной страны. Золтан Чернаи свою трилогию, вскрывающую жгучие тайны, сумел написать в спокойной, классической повествовательной манере. Эрвин Дертян использует роботов, чтобы высмеять диктаторов или капиталистических дельцов, спекулирующих на сокровенных чувствах человека. Петер Жолдош в своих увлекательных, отлично скомпонованных романах повествует о приключениях космонавтов будущего, о жизни на далеких планетах или о силе человеческого духа, побеждающего даже смерть. Деже Кемень — превосходный мастер научнофантастических детективных рассказов. Клара Фехер, обращаясь порой к юному, порой к взрослому читателю, рассказывает поучительные притчи об "острове землетрясений", или о необычной общественной структуре «Оксигении». Сюжеты книг Миклоша Ронасеги так или иначе связаны с таинственными изобретениями, порожденные его фантазией ученые получают в своих лабораториях удивительные химические соединения или насекомых, наделенных злой волей. Воображение Ласло Немеша привлекают проблемы анабиоза и искусственного охлаждения. Однако самое время остановиться, иначе перечислению нашему не будет конца.
К следующей группе — но опять-таки лишь по возрастному принципу! — можно отнести писателей, сравнительно недавно вошедших в литературу; это авторы отдельно изданных романов или сборников рассказов: Петер Сентмихайи Сабо, Кальман Папай, Иштван Касаш, Бела Балаж и другие, чьи имена вряд ли стоит тут перечислять, поскольку они мало что скажут советскому читателю. Эти молодые писатели пишут более лапидарно, сжато, предпочитают мелкие жанровые формы; они пренебрегают «традиционными» темами научной фантастики, подыскивая новое содержание для своих произведений. И вообще они заняты поисками новых путей, своим новаторством то повергая редакторов в испуг, то (гораздо чаще) вселяя в них надежду. Многие из этих писателей имеют высшее техническое образование, им больше, чем писателям-"гуманитариям", известно о благословенной н опасной силе науки, должно быть, поэтому они более сдержанны и осторожны, не проявляют энтузиазма к идее «всемогущества» человека и не считают технику панацеей от всех зол.
А вслед за этой писательской волной идут совсем молодые двадцати-двадцатипятилетние фантасты — со своим поэтическим или шутливым подходом к теме, с присущей им иронией и самоиронией, подчас со стремлением высмеять самый жанр научной фантастики, а стало быть, стремлением новаторским. Они неохотно берутся за написание романов, их жанр — короткий рассказ в две-три странички, они хотят спасти мир и человечество при помощи своих творений, но желание это бескорыстно и несмотря на всю их юношескую ироничность — наивно и чисто.
Очень кратко, поистине лишь в самых общих чертах, мы попытались дать обзор венгерской научно-фантастической литературы, рассказали об истории ее развития, основном содержании, упомянули виднейших ее представителей, обрисовали современное положение венгерской фантастики, а тем самым, пожалуй, и наметили возможности и перспективы ее дальнейшего развития.
В заключение скажем несколько слов о характерных чертах венгерской научной фантастики или — в полюбившемся у нас сокращении — «НФ». Конечно, со стороны легче судить, легче было бы определить ее особенности, направления, и все же попытаемся справиться с поставленной задачей.
Традиции венгерской культуры — по большей части рационального и философского плана, нередко связанные с исследованием так называемых «коренных», «решающих» вопросов человеческого бытия. Многие из этих традиций сохранила и научно-фантастическая литература наших дней; и все же современные наши романы и рассказы в меньшей степени тревожат и будоражат душу, в них больше юмора — от обычной шутки до иронии или сатиры. Венгерскую научную фантастику не прельщают чудеса науки и техники, они, эти чудеса, разве что дают повод для развертывания сюжета, приключенческого или вполне будничного. Да в этом и нет ничего удивительного, ведь Венгрия — маленькая страна, она не может похвастать изобретениями, повлиявшими на судьбы человечества. В центре внимания нашей научно-фантастической литературы находится не техника, но человек. И венгерские писатели свидетельствуют об этом в равной мере как своими произведениями, так и высказываниями в печати.
"Духовная нагрузка человека в нащи дни неизмеримо велика, — говорит Золтан Ф&биан, автор нескольких интересных научно-фантастических романов. — Сотворить порядок, внутреннюю гармонию в самих себе при таких обстоятельствах подчас кажется абсурдом. Создавать, закладывать порядок — задача искусства. Если научно-фантастическая литература возьмет на себя эту миссию, она может стать человеку доброй помощницей в его ежедневной, ежечасной, непрестанной борьбе за гармонию и порядок…"
Петер Куцка
Пал Молнар
Последний долгожитель
Доллину нравилась жизнь; хотя возраст его и приближался к тремстам годам, ему до сих пор не прискучила собственная молодость. Дни его протекали в покое и благоденствии; он работал, учился, развлекался, много путешествовал, каждый раз в новые, доселе неизведанные края. Одним словом, в этом мире он чувствовал себя превосходно. А между тем целое столетие прошло с тех пор, как он остался единственным из всей группы, подвергшейся эксперименту; прочие его сотоварищи-все двадцать девять человек — давным-давно отказались от этой затеи и прекратили принимать регенератин, чудодейственное средство, провозглашенное в былые времена панацеей от всех бед. И лишь один Поллин держался стойко, пережил своих правнуков и с грустью, но и без чрезмерного отчаяния, одну за другой провожал в последний путь своих жен.
Однако с недавних пор он стал испытывать усталость, какую-то необъяснимую отупляющую лень, которая неожиданно охватывала его, парализовала тело и мысли и надолго отравляла настроение. Поначалу Поллин думал, что все это симптомы легкого недомогания, которое пройдет само по себе, и потому не придавал им серьезного значения. Позднее, однако, он заподозрил неладное, и подозрение это стало крепнуть, хотя он и старался отогнать черные мысли.
Переломный момент в его жизни, когда Поллин вынужден был признаться самому себе, что с непреходящей молодостью для него навсегда покончено, произошел сегодня, тринадцатого октября две тысячи четыреста четвертого года.
Из уважения к хронологии, а также для того чтобы восстановить причинно-следственные связи, придется проследить ход событий с самого утра. Хотя гнетущие подозрения уже давно одолевали Поллина, в это утро они окрепли и сменились твердой уверенностью.
В самом пробуждении не было ничего необычного: автомат проиграл запрограммированный музыкальный отрывок, после чего револьверный шприц ввел под кожу Поллина небольшую дозу тонизирующего препарата. Затем автоматическая рука влажной губкой обтерла его тело, а струя сухого воздуха и полоскание для рта освежили Поллина и прогнали остатки сна.
