Космический бог - Биленкин Дмитрий Александрович (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .TXT) 📗
— Уж не хотите ли вы дать мне отпущение грехов? Не приму, учтите.
Гюисманс кротко вздохнул.
— Ну к чему эта бравада? Знаю, что угроза смерти для вас не внове. Но согласитесь, принять смерть из рук вашего Большеголового друга, которому вы неловко сломали челюсть, не слишком приятно.
“Осторожно, — подумал Полынов, — не горячись”.
— Вы забыли, Гюисманс, что я могу уйти из ваших лап, когда захочу. Остановить дыхание не так уж трудно.
Гюисманс задумался, полуприкрыв морщинистые веки.
— Мы серьёзные люди, — он выпрямился. — Предлагаю вам деловой, взаимовыгодный контракт.
— Сначала ответьте на мои вопросы.
— Я не мелочен. Спрашивайте.
— Во-первых: что будет с пассажирами? Во-вторых: куда мы летим? В-третьих: ваша цель?
Гюисманс достал сигару, не торопясь закурил (“Совсем как Большеголовый”, — мелькнула мысль), выпустил сразу штук пять колец и пронизал их струйкой дыма.
— Удивительно, — сказал он. — Удивительно, как благородные чувства мешают людям жить. Вам не кажется, что добро не может победить зло, потому что его способы борьбы бессильны, а бороться со злом оружием зла значит превратить само добро во зло? И что поэтому добро заведомо обречено на поражение? Подумайте. Вспомните историю, она подтверждает мой вывод.
— Это не ответ.
— Ответ разочарует вас. Кто мы? Вы уже сказали: пираты. Зачем нам все это нужно? Второй ответ вытекает из первого. Что будет с пассажирами? Все зависит от их благоразумия, можете убедиться в этом на собственном опыте. Куда мы летим? В пояс астероидов.
— Зачем?
— Не разочаровывайте меня в ваших аналитических способностях. Вы же психолог.
Полынов выругался про себя.
— Хорошо, так что вам от меня нужно?
Он встал с видом хозяина, дающего гостю понять, что его дальнейшее пребывание нежелательно.
— Гордыни в вас много, Полынов, гордыни. — Гюисманс сокрушённо вздохнул, любуясь, как медленно расплываются в воздухе кольца дыма. — Вы с детства убеждены, что истина с вами.
— Да, убеждён и горжусь этим! — с вызовом сказал Полынов.
Гюисманс зло рассмеялся.
— Лишний раз убеждаюсь, как прав был ваш учитель Энгельс, когда писал, что всякий прогресс есть одновременно регресс.
“К чему эта лиса клонит? — недоумевал Полынов. — Что означают эти душеспасительные разговоры?”
— У нас ещё будет время пофилософствовать, — словно отвечая на его мысли, сказал Гюисманс. — Если вы примете моё предложение, конечно. Мы недавно лишились врача, а его помощник — олух. Вы были врачом много лет. Вот и все.
— Та-ак… Вы предлагаете мне участие в ваших грязных делишках?
— Человек всюду человек, а помощь страждущим — моральный долг врача. Делишки, говорите? Я не чувствителен к оскорблениям. Не судите, да не судимы будете, ведь пути человека, как и пути Господни, неисповедимы. Если мы договоримся, я надеюсь убедить вас, что наши помыслы направлены в конечном счёте к благу.
Полынова передёрнуло.
— Нет!
— Подумайте как следует, подумайте. Нам не к спеху. Договоримся, что я не слышал сейчас вашего ответа. Подумайте и, если угодно, попробуйте, насколько приятна… остановка дыхания.
Гюисманс встал, не выпуская сигары, поклонился.
— Приятных размышлений.
Он вышел, оставив Полынова в замешательстве ещё большем, чем прежде.
Но на этот раз психолог быстро собрался с мыслями.
Со стороны могло показаться, что его больше всего занимают маникюрные ножницы, которые он вертел в руках. Но это была манера Полынова сосредоточиваться: большинству для размышлений помогает сигарета, Полынову — любая безделушка.
Пираты…
Он щёлкнул ножницами.
Ладно, пираты. Глупо, дико, но факт. Он им нужен. Значит, есть шанс сохранить жизнь. Будет время, следовательно, возможность вступить с ними в борьбу.
Полынов удовлетворённо кивнул. Это умозаключение сомнений не вызывало.
Хорошо, но лечить бандитов? Видеть все мерзости и — молчать? Ведь не удержишься…
А если надо? Простая логическая задача. Вариант первый: снова выкрикнуть “нет!”. Как просто, картинно, гордо… И совершенно бесполезно.
Вариант второй: “да”. Без эмоций. “Да” — чтобы начать схватку. А если проигрыш? Жалкий конец. Но кто от этого в накладе? Никто.
Есть и третий вариант: все то же, но в конце — победа. Тогда поступок оправдан.
Если будет победа.
Если будет. И потому схема ошибочна. Его поражение коснётся многих. Ведь человечество рано или поздно узнает о пиратах. Тогда его поступок будет выглядеть скорей всего так: малодушный трус, то ли он действительно хотел бороться, то ли просто спасал шкуру. Вполне логичное предположение. Земные гюисмансы ой как обрадуются, уж это несомненно.
Полынов зажмурился. Только теперь ему открылся весь ужас положения.
Он огляделся, по привычке ища книжную полку. Но её здесь не было, да и чем могли помочь книги? Это не научная, а моральная проблема, и справочники тут бессильны.
И все же Полынов машинально перелистал лежавшую на тумбочке библию, единственную книгу, которая оказалась в каюте. “Во дни благополучия пользуйся благом, а во дни несчастья размышляй”, — бросилось в глаза. С досадой Полынов перевернул страницы: “Бывает нечто, о чем говорят: “смотри, вот это новое”, но это было уже в веках, бывших прежде нас”.
Полынов отшвырнул пузатую книгу. Ему послышался вкрадчивый голос Гюисманса, цитирующий последние строчки.
Библия шлёпнулась на стол, и звук её падения слился с шумом за дверью. “Сюда”, — послышался грубый голос. Дверь отлетела, толчок в спину швырнул внутрь комнаты девушку. Полынов едва успел её подхватить. Дверь захлопнулась.
3. Крис
— Вы?!
— Я…
Полынов разжал руки. В глазах девушки бились тревога и радость. На подбородке запеклась струйка крови — час назад её не было.
— Вас… били? — только и нашёлся спросить Полынов.
— Меня? А что… — Она тронула подбородок. — Кровь? А, это я прикусила губу. Боялась разреветься… Пустяки. А вас… вы…
— В полном порядке, как видите, — пробурчал Полынов, совершенно не представляя, что теперь делать. — Что с остальными?
— Увели по одиночке. Меня последнюю. Я уж думала…
— Они по ошибке втолкнули вас сюда. — Полынов шагнул к двери, чтобы постучать.
— Не надо! — девушка схватила его за руку.
— Почему?
— Как вы не понимаете! — В её голосе было отчаяние. — Опять коридор и эти…
Объяснений не требовалось, достаточно было заглянуть ей в лицо, но Полынов колебался: какую цель преследовал Гюисманс, помещая их в одной каюте? Тут что-то крылось.
— Но вам самой будет лучше с…
Она перехватила его невольный взгляд.
— Да не все ли равно! И вы… — Она насупилась. — Нет, не все равно… С вами лучше. Вы не будете причитать, как наши… — Она вскинула голову. — Хотите, я стану на колени?
— Что ты, деточка! — опешил Полынов.
— Не называйте меня деточкой! Я взрослая и вообще… — Она топнула ногой. — Представьте, что я ваша сестра. Ну и все…
“Н-да, — подумал Полынов, — не слишком ли это много; впрочем, девчонка права, сейчас не до пустяков, а она, похоже, с характером, бросилась закрывать меня, глупая, ну, ничего, обойдётся; но хотел бы я знать — зачем её сюда, нелепо… Хотя… чем больше нелепостей, тем труднее что-нибудь понять, в этом есть расчёт… Ну, посмотрим ещё, кто кого…”
— Ладно… — Он опять не знал, что сказать. — Как вас зовут?
— Крис. И можете говорить мне “ты”. И ругаться, если хотите.
— Почему — ругаться?
— Не знаю. — Она рассеянно огляделась. — На всякий случай.
Она скинула туфли — теперь она не доставала Полынову до плеча, — вспрыгнула на кровать, резким движением головы отбросила со лба чёлку, уместилась поудобней. Чисто женская особенность в любой обстановке уметь непринуждённо устраивать вокруг себя подобие уютного гнёздышка.
Она притихла. Полынов как дурак стоял посреди каюты.
— Что будет с нами? — вдруг быстро спросила она. В её широко раскрытых глазах снова был страх. Но уже смягчённый, словно она оторвалась от испугавшей её книги.
