Страх перед К - Эллисон Харлан (книги онлайн полные версии TXT) 📗
- Там, во втором туннеле. Свет.
- Ради Бога, Ноа, твои ножи его не остановят, нужно разложить липучки.
Ноа вращал рукоятки все быстрее и быстрее, на конце стального прута вертелись ножи, в разные стороны летели искры, круг сверкающей стали закрывал вход в убежище. Ноа даже решил, что ножи сделаны не из жести; ему казалось, он вспомнил: жесть не проводит электричество, однако уверен не был.
- Он переступит через липучки, -сказал, тяжело дыша, Ноа. - А сквозь это не пройдет.
- А что, если у него нет плоти? Если он из газа, или света, или воздуха?
- Невозможно. В противном случае нам бы уже давно пришел конец. Помоги! У меня устали руки.
Он в последний раз отчаянно налег на рукоятки, а потом отскочил в сторону. Клаудиа быстро заняла его место, и устройство продолжало вращаться с прежней скоростью.
Ноа подошел к огромной горе палок, обмотанных тряпками, и зажег одну при помощи пламени, постоянно горевшего в старом контейнере. Тряпки были пропитаны какой-то горючей жидкостью - через равные промежутки времени они находили новые контейнеры с этой жидкостью, которые кто-то оставлял вместе с другими припасами возле их жилища. Факел запылал желто-голубым пламенем, и Ноа встал сразу возле входа, за сверкающим кругом вращающихся лезвий. К был где-то поблизости.
В глубине туннеля мерцал свет, постепенно приближаясь к ним, наподобие огненного шара.
- Вот он! - крикнул Ноа.
Теперь песнь заглушала все, чудовищным громом звучала в ушах, В ней смешивались боль, голод и что-то еще: невыразимая мелодия безымянного языка, словно нечто невиданное, пыталось научиться говорить при помощи голосовых связок, вовсе не предназначенных для того, чтобы произносить слова.
К бросился к ним.
Они взвыли, потому что не могли удержаться. Что-то огромное, пылающее и бесформенное мчалось к ним из туннеля, обжигая глаза, так что мужчине и женщине пришлось зажмуриться. Им не удалось увидеть К - они никогда его не видели. Ножи вращались, Клаудиа крутила рукоятки все быстрее и быстрее страх удвоил ее силы, в горле, не давая дышать, стоял соленый ком. В этот миг не было ничего, кроме страха, беспредельного ужаса... вот сейчас, сейчас отвратительное существо из второго туннеля набросится на них!
К врезался во вращающиеся ножи, и в одно бесконечное мгновение, когда вертеть рукоятки стало труднее, словно что-то и в самом деле попало между лопастями клинков, раздался вопль безысходной ярости и боли, Ноа метнул пылающий факел через ножи, в самый центр пульсирующего светового пятна, окружавшего К. Свет вспыхнул, точно занялось сухое дерево, воющий стон стал стихать, мерцающее сияние, окружавшее существо, быстро исчезло во втором туннеле.
К ушел.
Наверное, в миллионный раз с тех пор, как они оказались в своем зеленом убежище, им удалось спастись.
Ноги больше не держали Клаудию, и она опустилась на зеленое стекло пола. На спину-темные волосы, длинные и густые, образовали подушку у нее под головой. Страх удалялся; сухие рыдания женщины вскоре перешли в тихий плач. В бессильном молчании она из стороны в сторону мотала головой: этому нет конца, ужас продолжается и продолжается, без всякой надежды на облегчение.
Она тихо плакала от отчаяния и пережитого страха.
Ноа сидел, прислонившись спиной к стене, и тупо смотрел в пустоту. Его руки мелко дрожали. Он снова и снова облизывал губы. Во рту так пересохло, что трудно было даже сглотнуть. Ему вдруг показалось, будто убежище становится меньше. Когда последние отголоски песни стихли во мраке, Ноа захотелось бежать.
Но отсюда некуда бежать. Он здесь пленник... всегда здесь. И останется пленником. Ему не дано познать мир, освобождение, надежду.
Он слышал, что Клаудиа плачет. И на четвереньках подполз к ней. Она почувствовала прикосновение его тела и слепо потянулась навстречу. Они обнялись и продолжали лежать на теплом полу зеленого стекла, пытаясь найти друг в друге защиту от окружающего мрака.
Некоторое время спустя, как обычно, они занялись любовью, и это помогло им успокоиться.
Смутно, еще не до конца все осмыслив, существо поняло, что сделало ошибку, когда подарило им ножи и штуку, которую они называли генератор. Оно лишилось больших кусков своего тела, которые, истекая темной жидкостью, остались лежать у входа в убежище. Существо просто реагировало на мысли, желания, и, хотя не понимало, зачем мужчине и женщине нужен этот механизм, оно тем не менее принесло им его. Они были связаны друг с другом. Нерасторжимо. Вечно. Ему следовало давать им все, в чем они нуждались, все, кроме свободы. Потому что их свобода принесла бы существу смерть, а ненависть и страх дарили ему жизнь. Теперь оно лежало, пульсируя, в темном туннеле, окружавший его ореол света заметно потускнел. Ему было невыносимо больно. Оно даже не могло скулить от голода, издавая вопль рассекающих воздух рептилий. Просто лежало скорчившись и думало о том далеком. навеки утраченном месте с иными цветами и ласкающим тело теплом. И оно по-прежнему хотело есть. Очень. Гораздо больше, чем когда-либо раньше.
- Я намерен найти отсюда выход, - заявил Ноа. Потому что больше не могу это терпеть.
- Ты говоришь так всякий раз, когда приходит К. Потом бесконечно долго возишься со своими факелами, делаешь один шаг из нашего убежища, темнота наводит на тебя ужас, и ты возвращаешься назад. С дурацкими оправданиями мол, время сейчас неподходящее.
- На этот раз я действительно уйду.
- Ты умрешь.
- А тебе-то, черт возьми, какое дело?
- Меня это беспокоит только потому, что мне будет трудно отбиваться от него, если ты погибнешь - никакой другой причины нет. Я презираю тебя, твою слабость, злобу, бесчувственность и глупость... Но без тебя мне не выжить.
Он бросил на нее тот обиженный взгляд, который она ненавидела всеми силами души - уж лучше бы он скалил зубы от ярости.
- Я должен найти выход, - очень тихо проговорил Ноа.
Они долго молчали. Если бы они могли видеть луну, или солнце, или звезды, или сумерки, или зарю, или свет, или отсутствие света, можно было бы предподожить, что прошли дни. Им нечего было сказать друг другу. Им всегда было нечего сказать друг другу- Они знали все, что дано знать о другом человеке, и не было ничего в каждом из них, что не вызывало бы у другого отвращения.
