«Анитра» распределяет лавры - Михановский Владимир Наумович (лучшие книги txt) 📗
– Забавно, – не выдержав, расхохотался Фигль. – Вообрази себе роман, в котором наиподробнейше, со всеми деталями описана стыковка двух галактических кораблей, со всеми включениями и выключениями тысяч маневровых дюз. Или, скажем, автор скрупулезно описал на сотне страниц доменный процесс. Несут ли такие книги информацию? Безусловно. Является она новой для среднего читателя? Является. Значит, по твоей теории получается, что…
– Это разные вещи, – упрямо нагнул голову Абор – И потом, у тебя примитивное представление об информации. По-твоему, информация – это обязательно какие-нибудь технические данные.
– А что же такое, по-твоему, информация? – спросил Дон, подумав, что этот графоман не так прост, как может показаться с первого взгляда. Вообще Абор Исав, прежде чем начинал читать свою писанину, по всем статьям походил на нормального человека.
– Информация… – Абор на минуту задумался. – По-моему, информация – это все, что содержит для человека элемент новизны. Все новое, что узнает человек.
– Неважно что?
– Неважно. Лишь бы новое. Новые чувства, новые понятия, новые слова… Новые характеры, если угодно.
– В этом есть смысл, – согласился Дон Фигль. – Но как же все-таки быть с доменным процессом?
– Во второй половине двадцатого века, когда кибернетика делала первые шаги, теория информации многим вскружила головы. Но тогда же были и здравые попытки применить ее к оценке литературных произведений. С помощью математики сравнить разные книги.
– Я читал об этом. Бред собачий.
– Не скажи. Некоторые результаты были любопытными. Например, один ученый еще в 1962 году установил, что в среднем стихотворение несет в себе в полтора раза больше битов информации, чем прозаический отрывок такого же объема. И электронная машина блестяще подтвердила этот вывод.
– Ладно, бог с тобой, – устало согласился Дон Фигль, которому было уже все равно. – Информация так информация.
– Мы на правильном пути! – горячо заговорил Абор Исав. Полное количество информации, содержащееся в книге, это главное и единственное мерило ее ценности. Каждая по-настоящему талантливая книга – это Монблан информации. Разве, прочтя такую книгу, ты не чувствуешь себя духовно обогащенным?
«Кто его знает, может, он в чем-то и прав, – мелькнуло у Дона. – Можно же писать бездарнейшие опусы, в то же время оставаясь, в общем-то, неглупым человеком».
Абор принялся разматывать чистую перфоленту.
«Чем черт не шутит, – подумал Дон Фигль. – Неужели „Анитра“ решит признать его чемпионом? А что! Информации он мог понапихать в свою поэму предостаточно. Количество информации… Неужели это все, что нужно для художественного произведения? Нет, что-то неладно в нашей программе…» Но что именно неладно. Дон Фигль определить не мог.
Оба не отрываясь смотрели, как длинная лента шурша уползает в плоскую щель посреди панели.
– Сейчас все решится, – сказал Абор и оперся на панель «Анитры». Глаза его возбужденно блестели.
Дон Фигль почувствовал неопределенную тревогу. Словно ему доверили охранять сокровище, а он не уберег. Или упустил опасного преступника, и тот рыщет теперь на свободе.
Между тем «Анитра» осваивала новую программу.
Странные они, эти люди. Хотя бы вот эти двое. Болтают бог знает о чем, и что ни слово-то загадка. Вдобавок ко всему они по сути не понимают друг друга. Конечно, в разговоре они употребляют одинаковые слова, но беда в том, что в одно и то же слово каждый из них вкладывает свой смысл. Математический анализ их беседы показывает, что они как бы говорят на разных языках…
Поглотив программу, «Анитра» заработала вовсю. Тысячи книг одна за другой проносились перед ее памятью ровным строем, словно на параде летательных аппаратов. «Анитра» дотошно сравнивала между собой египетские папирусы и модерновые фоноблоки, похожие на малюсенькие карандашики: вставляешь его в ухои услужливые голоса наперебой читают тебе захватывающий боевик с выстрелами, погоней и красотками. «Анитра» с неуловимым проворством перебирала запечатленные в ее памяти тексты старинных фолиантов в обложках из телячьей кожи и неопрятные издания XX века, похожие на грязные кирпичики.
Дон Фигль глядел на многоцветную, весело подмигивающую вертикальную панель «Анитры», на которой плясали огненные стрелы, доходящие до самого потолка, и в душе его продолжал расти темный бесформенный ком тревоги.
Машина глупа. Всякая! Даже «Анитра» – плод гениального изобретателя. А вдруг она и в самом деле отдаст пальму первенства «Элегиям дуду»?
Неожиданно на выпуклой поверхности кофейного экрана начали четко проступать какие-то буквы. Обычно на этом экране «Анитра» выписывала результаты своих исследований.
– Сейчас узнаем, – сказал Дон.
– Так скоро? – пробормотал Абор. Губы его тряслись.
Но буквы никак не желали складываться в осмысленные фразы. Один набор букв молниеносно сменял другой.
– «Анитра» раздумывает… – догадался Дон Фигль.
Конечно, непросто было «Анитре» выбрать из тьмы книг самую достойную. Сколько мыслей, сколько образов, сколько стилей! Заблудишься в два счета, как в дремучем лесу. Но «Анитра» все переводит на суровый и скупой язык информации. Любые красоты она оценивает по двенадцатибалльной системе. «Анитру» не обманешь.
…Закат на Миссисипи? Море оранжевого пламени? Окровавленные запястья лиан, свешивающихся в мутную воду? Пробковые дубы, которые взобрались на гребень глинистого обрыва? Превосходно, но какое количество информации содержится в этом описании? И много ли этой самой информации придется на одну страницу текста?..
И самые красочные пассажи тускнели, когда к ним прикасалась «Анитра». Машина брала очередную книгу – вернее, ее магнитную копию, – определяла общее количество информации и затем делила его на число страниц. В результате, как правило, получалось число довольно мизерное…
Расправившись таким образом с жертвой, «Анитра» принималась за следующую. Полученные цифры ей предстояло в конце сравнить и выбрать среди них наибольшую.
Хорошо бы каждой книге раз и навсегда выставить оценку, соответствующую тому объему информации, который она содержит. Но люди об этом ее не попросили, а проявлять инициативу «Анитра» не умела.
Буквы на кофейном экране продолжали свою бессменную пляску. В хаосе букв иногда проскальзывали обрывки слов и даже целые слова, но они тотчас таяли, чтобы смениться новыми.
Наконец ход грандиозного процесса начал замедляться. Огоньки на вертикальной панели вспыхивали все ленивей, а огненные стрелы, еще пять минут назад бойко подпрыгивавшие под самый потолок, напоминали теперь сытых питонов.
Экран внезапно очистился, словно школьная доска, с которой все записи вдруг стерли мокрой тряпкой. Медленно-медленно из глубины экрана всплывали буквы. Вероятно, они должны были сложиться в название книжки-победительницы. Абор и Дон одновременно нагнулись над экраном, стукнувшись лбами, отчего последовал звук, похожий на стук столкнувшихся бильярдных шаров. Оба, сгоряча не поняв, в чем дело, отпрянули от светящейся выпуклости, чтобы через секунду снова в точности повторить весь маневр. Но ни Дон, ни Абор не почувствовали боли. До ощущений ли им было, когда сейчас, в эту минуту, решалась судьба самой лучшей в мире книги, книги-короля, царь-книги?..
Абор Исав, машинально потирая на лбу две полнометражные шишки, что-то вычитывал с экрана, беззвучно шевеля губами. В сочетании световых букв ему чудилось нечто, отчего сладко замирало сердце и начинали дрожать коленки.
Дон Фигль вел себя более сдержанно. Он досадливо морщился, трогая ладонью пылающий лоб, затем даже попытался насвистывать что-то бравурное. Но кто знает, что было у Фигля на душе?..
Огненная стрела застыла на полдороге. Многоцветные огоньки на панели таяли, словно догорающие спички. «Анитра» выполнила заданный урок.
– «Лестер Армстронг», «Твой спутник», – вслух прочел Абор Исав, чуть не носом водя по экрану. – Что за дьявольщина!..
– Ты чем-то недоволен?
