Наступает мезозой - Столяров Андрей Михайлович (читать книги онлайн бесплатно регистрация TXT) 📗
Зашумел легкий душ, и зашуршали по воде мелкие капли. Лида со вздохом села. Через двадцать минут она спустилась в широкий каменный вестибюль, крупнопористая облицовка которого поддерживала микроклимат. Удручающая жара, во всяком случае, не ощущалась. Двери были распахнуты, и багровело на мраморе пола закатное солнце. Орхидеи, разбросанные по стене, казалось, насторожились. Блоссопа в вестибюле не было. Лида почувствовала некоторую досаду. Что он в самом деле опаздывает. Вот тебе и джентльмен. Она полистала журналы, раскиданные по столику, посмотрела на солнце, от которого протянулась по морю кровавая полоса, выкурила зеленую тонкую сигарету, хотя курить совсем не хотелось, и, наконец, когда досада уже начала закипать, подошла к сидящему за стойкой портье – разумеется, тут же привставшему и озарившемуся дежурной улыбкой:
– Мадам?
– Господин из триста двенадцатого? – бодро спросила Лида.
– Номер триста двенадцать?
– Да-да, я же вам говорю!
Улыбка портье погасла. Он, как будто проверяя себя, посмотрел сначала на доску с ключами, а потом на журнал регистрации, лежащий под затененным стеклом.
Лицо выразило озабоченность.
– Господин из триста двенадцатого, мадам, уже выехал…
– Как, куда? – в оторопении воскликнула Лида.
– К сожалению, не могу ответить, мадам…
На лице теперь появилось искреннее сожаление. Портье даже развел руками.
Лида, точно окаменев, смотрела в упор.
Зачем же так грубо? Не сказал ни единого слова, не попрощался. Ведь она же ему на шею не вешалась, а хоть бы и так. И потом, завтра они все равно бы расстались.
Она испытывала обиду.
– Могу я вам чем-нибудь помочь, мадам?
Портье как бы присел, и по облику чувствовалась услужливая готовность.
Лида вздернула голову.
– Нет, – сказала она. И добавила – резко, как будто заколачивая гвоздями. – Нет-нет-нет!…
После чего отошла и дрожащими пальцами вытащила из сумочки сигарету. Сигарета почему-то сломалась. Лида пару секунд непонимающе изучала её, а потом быстро смяла и бросила в урну при входе.
– Ну и ладно! – сказала она довольно громко…
2. ЗИМА. ГОРЕЛОВО
Последние километров семь он добирался на стареньком дребезжащем грузовичке, что был нанят в районном центре за хорошие деньги. Эта чудом сохранившаяся полуторка помнила, наверное, ещё военное время – много раз за свою трудную жизнь находилась в ремонте, обновлялась, восстанавливалась из подручных материалов, и теперь представляла собой конгломерат кое-как состыкованных, брякающих друг о друга частей. Казалось, что она должна развалиться на первой же рытвине, но она не разваливалась, а, как жук по грязи, упорно ползла вперед, и лишь завывание двигателя показывало, насколько ей тяжко. Да ещё ударяла по телу внутренняя оснастка кабины: то железная ручка, снятая, вероятно, с «камаза», то какая-то изогнутая штуковина, тычащаяся в коленные чашечки. Штуковина эта ему особенно досаждала. Как ни пробовал Хельц пошире растопыривать локти, как ни упирался руками, чтобы зафиксировать себя самого, все равно на каждом ухабе локти съезжали и проклятая загогулина снова била по кости. Вероятно, там уже образовался здоровенный синяк. Было больно; Хельц несколько раз пытался, представив пункт назначения, просто переместиться в необходимую точку рывком, и всякий раз попытка пропадала впустую, – ширь пространства не желала распахиваться перед ним, никакие усилия не помогали, вероятно, вся область являлась запретной для колдовства, и потому он особенно удивился, когда зимний морозный тракт вдруг раскис, превратился в весенние хляби, воздух изумительно потеплел, проступила трава и лопнули почки в осиннике, а за поворотом, когда полуторка выехала из леса, как оазис, открылась летняя горячая деревенька. Он не удержался от возгласа, где смешивались гнев и досада, а небритый, какой-то изжеванный, мрачноватый, наверное, с похмелья шофер, будто каменный, промолчавший все эти семь километров, поглядел на него глазами, налитыми кровью, и почел по праву хозяина дать необходимые комментарии:
– Источник тут, говорят, открылся, тудыть его, с теплой водой. Говорят, подземное, тудыть его, извержение. Во, как в Африке, ядреный батон, бананы выращивай. Сто ученых приехали, нарасфуфый, изучают…
Впрочем, несмотря на такое рационалистическое толкование, в глубь самой деревеньки он ехать не пожелал, без каких-либо объяснений затормозил на опушке, принял деньги, которые, пересчитав, засунул куда-то под ватник, – гыкнул, хмыкнул, снова врубил мотор, и полуторка утянулась обратно в лесные сугробы. Хельцу вдруг захотелось догнать её – прыгнуть в кузов и уехать к чертовой матери. Собственно, зачем он сюда притащился?
Это была минутная слабость. Он с брезгливостью отметил её в себе и пошел неторопливым прогулочным шагом, оглядывая окрестности. Все увиденное ему чрезвычайно не нравилось: догнивающие избенки, крыши которых почти касались земли, разоренность дворов, заколоченные облезлые ставни. Неужели не нашлось ничего более подходящего? Старик, видимо, спятил, к чему эта дешевая театральность?
Он опять почувствовал раздражение, появившееся ещё когда он нанимал грузовик. Раздражение это усиливалось по мере того, как возникали удручающие препятствия, и особенно оно проявило себя сейчас, когда, выйдя к неказистому длинному зданию барачного типа, над осевшей дверью которого кривело «Амбулатория», он увидел скопившихся на крыльце скорбных черных старух, а среди них – рослого кряжистого мужчину с туповатым лицом, всей застылостью черт свидетельствующим о невежестве. Мужчина этот медленно распрямился, и стало видно, что несмотря на значительный возраст, он физически ещё очень силен – той естественной силой, которая не подточена образованием. Плечи его были шириной с добрую сажень, а могучие узловатые руки сжимали дубинку. Неопрятные брови, как мох, нависали над выпученными глазами.
Мужчина хмуро кивнул.
– Это ты? – сипловато, по-сельски вымолвил он. – Значит, все-таки решил и сам убедиться? Ничего, я тебя уже третий день чувствую…
Дубинка слегка подпрыгнула.
