Девятый день рождения - Пол Фредерик (список книг txt) 📗
На это стоило посмотреть, тем более что в последующие дни рассвета никто больше не видел.
ХУЖЕ ВСЕГО БЫЛА ТЕМНОТА, но поначалу это не казалось таким уж важным. Важнее казался дождь. Триллионы частичек пыли, сажи конденсировали водяной пар. Образовывались капли. Лил дождь. Потоки, моря воды с неба. Реки переполнялись. Миссисипи вышла из берегов, и Ганг, и Желтая река. Асуанская плотина сначала держалась, пропуская воду через края, но потом рухнула. Дожди шли даже там, где дождей никогда не было. Сахара познала наводнения. В Китае десятилетняя норма осадков пролилась за неделю, и водой догола отмыло когда-то плодородные холмы.
А темнота не уходила.
Человечество всегда жило, на 80 дней опережая голод: именно на такой срок можно растянуть суммарные запасы продовольствия всей планеты. И человечество вступило в ядерную зиму, имея запасов ровно на 80 дней.
Ракеты полетели 11 июня. Если бы склады располагались по всему миру равномерно, то к 30 августа человечество съело бы последние крохи. Люди начали бы умирать от голода и умерли бы все недель через шесть.
Однако склады расположены неравномерно…
Северное полушарие катастрофа застала в начале лета. Поля засеяны, но посевы еще не вызрели. Молодые растения тянулись в поисках света, но не находили его и умирали. Солнце заслонили плотные облака пыли, взметенной термоядерными взрывами.
И в июне пришла зима. Точнее даже – ледниковый период.
Конечно, горы продуктов хранились в богатых странах Северной Америки и Европы. Но продукты быстро таяли. Коровы, свиньи, овцы, козы и лошади, кролики и куры, даже котята и хомяки – все они умерли быстро и стали пищей, чтобы подольше сохранились консервы.
Первыми ощутили голод города. Когда вооруженные солдаты и банды стали искать продовольствие, в городах начались погромы, принесшие новую волну смертей.
Агония не заняла много времени. К концу «лета» застывшие остатки городов стали очень похожими друг на друга. В каждом из них выжило немного людей, преимущественно головорезов, денно и нощно охраняющих свои сокровищницы с консервированной, сушеной или замороженной пищей.
Все реки мира от истоков до устий заполнились жидкой грязью; умерли последние деревья и травы, перестав удерживать землю своими корнями, и дождь смывал грязь в реки.
Вскоре дожди превратились в снегопады.
Мороз и голод довершали то, что начали бомбы.
Смерть.
СОРОК ДНЕЙ и сорок ночей падал с неба дождь, а потом снег. Температура тоже падала. Исландия замерзла, замерз океан.
С удивлением и облегчением Гарри Малиберт обнаружил, что Исландия неплохо подготовлена к подобному испытанию. Благодаря своему вулканическому происхождению Исландия смогла выжить, когда все остальные районы планеты погибли от холода.
Уцелевшие власти определили Малиберта на работу сразу же, как только узнали, кто он такой. Разумеется, вакансий для специалиста по радиоастрономии, интересующегося проблемами контактов с далекими (и весьма возможно, несуществующими) цивилизациями, не нашлось. Зато нашлось много работы для человека с хорошей научной подготовкой, тем более для квалифицированного инженера, руководившего в течение двух лет обсерваторией Аресибо. Когда Малиберт не выхаживал Тимоти, медленно, молчаливо справляющегося с пневмонией, он занимался тем, что рассчитывал потери тепла и скорости прокачки геотермальных вод по трубам.
Почти все дома в Исландии обогреваются водой из кипящих подземных ключей. Тепла предостаточно. Но доставить это тепло из долин гейзеров в дома не так просто. Горячая вода осталась такой же горячей, поскольку ее температура совсем не зависела от поступлений солнечной энергии. Но чтобы сохранять в домах тепло при —80°С снаружи, воды требуется гораздо больше, чем раньше.
В Исландии много геотермальных теплиц. Очень скоро из них исчезли цветы, и на их месте появились овощи. Поскольку солнечного света не было, люди перевели на максимальную мощность геотермальные электростанции, и лампы дневного света исправно продолжали освещать стеллажи с растениями. И теперь не только в теплицах. В гимнастических залах, в церквях, в школах – всюду начали выращивать пищу под искусственным светом ярких ламп. Пока хватало и другой пищи: многие тонны белка блеяли и голодали на холмах. Люди ловили, забивали и свежевали отары овец, затем снова отправляли туши наружу – чтобы замерзли до тех пор, пока они не понадобятся. Животные, которые умирали от холода, тоже шли в пищу.
Когда Малиберт не вычислял тепловые коэффициенты, он руководил работами, не прекращавшимися ни в какие морозы. В ледяных норах землекопы, потея от усилий, ремонтировали старые трубопроводы и тянули новые. И все то и дело поглядывали на свои радиационные счетчики и на низкое штормовое небо.
КОГДА МАЛИБЕРТ не выполнял роль технического советника, занятого сохранением тепла в Исландии, или роль приемного отца Тимоти, он пытался вычислить шансы на выживание. Не только их – всего человечества. При огромном объеме суматошно-срочной работы для спасения оставшихся в живых исландцы нашли время подумать о будущем и создали исследовательскую группу, в которую помимо Малиберта вошли еще несколько человек: физик из университета в Рейкьявике, уцелевший офицер-снабженец с авиабазы и метеоролог из Лейденского университета, приехавший в Исландию для изучения северо-атлантических воздушных масс. Они собирались в комнате, где жили Малиберт и Тимоти, и обычно, пока велись разговоры, мальчик молча сидел рядом с Малибертом.
Больше всего их интересовало, как долго будут висеть в небе пылевые облака. Ведь когда-нибудь все взвешенные в воздухе частицы должны выпасть на землю, и тогда мир может быть возрожден. Если, конечно, выживет достаточное число людей, чтобы возродить новую расу. Но когда? Никто не мог сказать с уверенностью. Никто не знал, сколь долгой, холодной и смертоносной будет ядерная зима.
– Мы не знаем, сколько всего мегатонн было взорвано, – сказал Малиберт. – Мы не знаем, какие изменения произошли в атмосфере. Мы не знаем уровня радиации на материках. Мы не знаем уровня радиации в океанах. Мы знаем только, что все будет плохо.
