Приказано сохранить - Беляев Александр Романович (чтение книг .TXT, .FB2) 📗
- Не торопи, лейтенант, - попросил Борисов. - Тут с наскока не возьмешь. Голову подставить - это легче всего. А задание не выполним.
- Хорошо, думайте. Время пока есть, - сказал Фомичев.
Командир партизанского отряда народного Войска Польского капитан Стефан Тодорский, слушая доклад капрала Берека, делал на карте необходимые пометки. Тодорскому было уже за сорок. Он воевал с фашистами с 1 сентября 1939 года в составе армии "Познань". Участвовал в контрударе по левому флангу 8-й немецкой армии, в составе своих войск попал в окружение между Вислой и Бзурой, был взят в плен и находился в концлагере до мая 1943 года. В мае вместе с несколькими другими пленными совершил побег, тайно перебрался в лесистый район Мазурских озер и организовал там партизанский отряд. С того времени он снова активно воевал за свободу своей многострадальной родины. Тодорский был немногословен, очень сдержан и требователен.
- Я уверен, что русские уже что-нибудь предприняли для того, чтобы взорвать этот мост, - сказал Тодорский.
- Но фронт ещё далеко, - заметил начальник штаба отряда.
- Да. Но и сейчас не сорок первый год, - ответил Тодорский. - Русские научились заранее готовить свои операции. Они во всем нам показывают пример. Они не разговаривают, а действуют.
- Мы выполняем все ваши приказания, пан капитан, - с обидой сказал капрал Берек.
- У меня к вам претензий нет. Но мне будет стыдно смотреть русским в глаза, если их солдаты, а не мы уничтожим этот мост. Русские гибнут за нашу свободу, а мы сидим тут и смотрим, как фашисты гонят навстречу им свои эшелоны. Везут для своих войск подкрепление, технику, боеприпасы. И каждый эшелон - это новые потери для Красной Армии, которая движется нам на помощь. А мы сидим тут и слушаем, как эти эшелоны целыми и невредимыми один за другим идут через мост.
В штабе отряда в эту ночь никто не спал. К двум часам ночи на основании данных разведки было выработано окончательное решение. В половине третьего Тодорский собрал командиров боевых групп и объявил им приказ.
- Мы обязаны помочь русским. Мост к восьми утра должен быть взорван, сказал он.
В три часа отряд был поднят по тревоге и в полном составе выступил на выполнение боевой задачи.
3
...На островке уже отчетливо слышался гул разрывов снарядов и бомб. И был он теперь уже не такой далекий и неясный, как накануне. А это значило, что начавшееся наступления советских войск развивается вполне успешно. Оборона врага прорвана, и наши продвигаются на запад, расчищая перед собой дорогу огнем. Словно в подтверждение тому в небе появилась эскадрилья наших пикирующих бомбардировщиков, Они летели на запад в сопровождении истребителей. В девятнадцать часов Еремеев принял долгожданный сигнал - три ноля.
- Три ноля! - выпалил он Фомичеву.
Фомичев сразу поднялся.
- Ну вот и наш черед пришел, - сказал он и посмотрел на небо. - С темнотой выступать, а погода, как назло, только рубашки сушить. Эх, тумана бы сейчас или хоть дождя бы подсыпало...
- Проскочим, товарищ лейтенант, - успокоил его Борисов.
- Известно, тут не останемся, - согласился Фомичев и добавил: - Итак, действовать каждому строго по плану.
...Вечер выдался теплым, даже душноватым. Но луна уже на ущербе, всходила теперь поздно. И в этом десантникам повезло. Вечерние сумерки легли незаметно. Но сгустились быстро. В десять вечера на островке стало темно - хоть глаз коли.
- Пора, товарищи, - сказал Фомичев. - Выходим все сразу. Пошли.
В первой, большой группе, которую возглавлял Фомичев, были Дзюба, Еремеев со своей рацией, Базилевич, Пормалис, Саркисян и Джафаров. Под командованием Борисова пошли Шариков, Пахомов, Синицын и Галиев. Вторая группа должна была выйти к реке, переправиться на тот берег, занять позиции перед взводом зенитчиков с таким расчетом, чтобы огнем пулеметов и автоматов блокировать их в блиндажах.
Группа Фомичева перешла железную дорогу в двух километрах от моста.
По болоту шли цепочкой, один за другим. Когда кто-нибудь проваливался в трясину, цепочка останавливалась, бойца вытаскивали и шли дальше.
К реке вышли под грохот несущегося на восток эшелона.
- Теперь все зависит от вас, - не удержался от напутствия Фомичев, посылая Саркисяна, Пормалиса и Базилевича на выполнение задания.
Десантники молча пожали командиру руку. А Фомичев с Еремеевым, Дзюбой и Джафаровым переправились вплавь через реку и двинулись лесом по противоположному берегу к дзоту. Возле проволочного заграждения залегли, пользуясь темнотой, прорезали в заграждении проход, изготовили к бою гранаты, мощный заряд тола, автоматы и затаились, ожидая условленного сигнала.
От дзота до зарытого в землю танка было не больше двухсот метров. Саркисян, Базилевич и Пормалис преодолели их с величайшей осторожностью и остановились у колючей проволоки, огораживающей танк.
Было темно. И, может быть, именно поэтому десантники сразу же увидели красную светящуюся точку зажженной сигареты. Какой-то охранник курил. Но где? Сначала всем троим показалось, что курит кто-то из патрульных на полотне железной дороги. Потом догадались: человек с сигаретой сидит на башне. Пришлось ждать. Наконец куривший выбросил окурок и опустился в башню. Тогда Саркисян пустил в ход ножницы и перекусил проволоку.
До танка оставалось не более десяти метров, когда над его башней снова показался силуэт человека. Десантники замерли, прижимаясь к земле. Ожидали: вот-вот снова появится красная точка сигареты. Но вместо этого послышался неожиданно стук кованых сапог по броне. Фашист вылез из башни, спрыгнул на землю и, не торопясь, пошел к полотну железной дороги. О таком десантники даже мечтать не могли. Упустить момент было преступно. Базилевич приготовился и, как только фашист повернулся к нему спиной, метнул нож. Враг даже не вскрикнул. Ноги у него подогнулись, он медленно начал опускаться на траву. Валдис оттащил поверженного врага к проволочному забору. А Базилевич тем временем уже забрался на броню танка и заглянул в люк. В танке было темно, как в колодце. Бесшумно подошел Валдис. Оба стояли и напряженно слушали. На востоке гремела стрельба. За проволокой, в болоте, сонно переквакивались лягушки. И вдруг в этот уже привычный десантникам шум ворвался тонкий, требовательный зуммер телефона. Он доносился из открытого люка и в общем-то еле был слышен. Но на десантников он произвел впечатление выстрела. Из люка донесся глухой голос:
- Второй пост, обер-ефрейтор Раузер слушает... Я вас отлично слышу, герр обер-лейтенант... "Сирена", герр обер-лейтенант... Есть смотреть в оба, герр обер-лейтенант.
Зуммер прозвучал еще раз, и в черной дыре люка все смолкло. Потом по бронированному днищу танка стукнули кованые сапоги, и перед самым носом у Базилевича на край люка легла рука. В следующий момент над башней появилась голова в пилотке. Охранник вылезал, не торопясь и покашливая.
- Куда ты запропастился, Ви... - проворчал он и не договорил. Железные руки Базилевича как клещи сдавили ему шею. А Пормалис как вихрь влетел на броню и схватил врага за руки. Еще несколько секунд - и его буквально выдернули из люка. Охранник оказался совсем не большим и не тяжелым. И совершенно не сопротивлялся. Ему заткнули пилоткой рот, обезоружили и его же брючным ремнем связали за спиной руки, а ремнем, на котором висел парабеллум, крепко-накрепко перетянули ноги. После этого Базилевич, не теряя времени, нырнул в люк. Прикрывая луч, включил фонарик. Внутри танк был похож на склад боеприпасов. Повсюду, где только было можно их втиснуть, лежали металлические ящики со снарядами и коробки с пулеметными лентами. В носовой части танка, там, где должен находиться механик-водитель, тоже стояли ящики со снарядами. А поверх них был брошен матрац. Тут же на одном из ящиков стояли полевой телефон, два котелка, лежали две ложки и переносная электрическая лампа. На матраце - две шинели. Базилевич первым делом отыскал рукоятку механизма поворота башни и опробовал его. Башня послушно развернулась сначала в одну, а потом в другую сторону.,
