Операция «Гроза плюс» (СИ) - Михайловский Александр Борисович (читать книги без сокращений .TXT) 📗
— Наверное, это от переутомления, — подумал Сталин, — надо бы отдохнуть. Но времени нет, и в ближайшие годы не предвидится. Ведь работы много, и ее не каждому доверишь. Скорее наоборот, страшно мало тех людей, которым можно по настоящему доверять, кто работает не за страх, а за совесть и идею. Остальных, стремящихся использовать свое положение в партии или на государственной службе в личных целях, надо в свою очередь использовать на все сто процентов, а как только они становятся бесполезными, то освобождать без сожаления от всех занимаемых ими постов. Какой мерой мерили вы, дорогие товарищи, такой вам и воздастся, в лагерном бараке, или у расстрельной стены…
От размышлений товарища Сталина отвлек появившийся на пороге его кабинета Генеральный комиссар Госбезопасности Лаврентий Берия. Ну, не был он ни садистом, ни бабником, а был человеком до конца преданным Советской власти. А все страшные сказки про него рассказал люто его ненавидящий Никита Хрущев. Ненависть эта была не меньшей, чем та, которую «кукурузник» питал к товарищу Сталину. Так ничтожества, у которых, за что бы они ни взялись, все выходило сикось-накось, могут ненавидеть только по-настоящему талантливых людей. Но теперь тому Кукурузнику оставалось жить недолго, скорее всего, до первого чиха Хозяина.
— Проходи Лаврентий, — Сталин сделал приглашающий жест рукой, — присаживайся. Разговор будет серьезный. Учти, что о том что я тебе сейчас скажу не должна знать ни одна живая душа. Когда будешь давать задание своим сотрудникам, никто из них не должен понять общей картины: что делается, по какой причине, и с какой конечной целью. Он — Сталин указал на дверь в приемную чубуком трубки, — знает только то, что после вчерашнего совещания, я приказал никого не пускать, а потом всю ночь работал с документами.
— А на самом деле? — непроизвольно поинтересовался Берия, и тут же поправился, — Я вас слушаю, товарищ Сталин.
— А, ничего, — махнул рукой Сталин, — Действительно работал с документами. Только вот документы эти, как говорится, «из ряда вон»… Привет из будущего! Поневоле тут поверишь во всякую чертовщину. Вот полюбуйся, Лаврентий, — Сталин взял со стола одну из книг, — история СССР с сорок первого по девяносто первый год. Причем, если верить этой книге, в девяносто первом году кончается не только история, но кончается и сам СССР. Реставрация капитализма, исключительно по причине измены партийной верхушки.
— Провокация? — поинтересовался Берия, — Британская или германская разведка…
— Разве немцы или англичане могут сделать так, чтобы в моем кабинете эти книги появились из ничего и упали прямо на мой стол? — спросил Сталин, и сам тут же ответил на свой вопрос, подавая Берии еще одну книгу, — Они не могут, а этот может! Между прочим, Лаврентий, человек в прошлом работник твоего наркомата.
— Хитрющий, сразу видно, — заметил Берия, посмотрев на портрет на обложке, — но ничего, и не таких обламывали…
— Обламывать пока не надо, — сказал Сталин, и подал Берии письмо с предложением о переговорах, — Сначала надо понять, что этот человек хочет получить от нас, и что согласен предложить взамен. А так же продумать методы по предотвращению — как это будет по научному, побочных явлений.
— Эффектов, — машинально поправил Берия вождя, — побочными бывают только эффекты.
— А, ладно, — махнул рукой Сталин, — ерунда!
— Потом Лаврентий Павлович долго читал письмо, вникая в каждое его слово, а прочитав, положил на стол и задумчиво сказал, — Значит, все-таки война? С Гитлером?
— 22 июня 1941 года нас придут убивать, — ответил Сталин, — это будет не обычная война за территорию или выгодные условия торговли, это будет библейская война на истребление одного народа другим. Может, мы справимся сами, а может, и нет. Как-никак, теперь на Гитлера фактически работает уже вся Европа. Даже нейтралы, мать их за ногу… В том прошлом мы заключили союз с британскими и американскими империалистами. И потом слишком дорого за это заплатили. Самое главное, что это дело немыслимо доверить кому-нибудь из НКИДа. Там еще не вычищен литвиновский гадюшник. А это значит, что все секреты станут тут же известны англичанам. Придется этими переговорами заняться нам с тобой лично.
— Понятно, — сверкнул стеклами пенсне Берия, — тайный договор…
— Действительно тайный, — согласился Сталин, — Лаврентий, пойми, 31 июля этого года Гитлер уже поставил перед своими штабистами задачу разработать план нападения на СССР. А вчера ему уже были доложены первые наброски.
И, самое главное, я знаю, что он нападет на нас через год, независимо от того, состоится ли высадка на Британские острова в этом году, или нет. Гитлер считает, что если ему удастся разгромить СССР, то Америка не вступит в игру, сохраняя нейтралитет, а Британия, потеряв последнюю надежду, капитулирует. Так что, товарищ Берия, можно сказать, что война уже началась, и то, что на ней пока не стреляют, это еще ни о чем не говорит. Победит в ней тот, кто еще до начала боевых действий наилучшим образом подготовится к сражениям.
Я думаю, что это будет не сколько дипломатический договор в прямом смысле этого слова, сколько сверхсекретная военная операция. Ее надо хранить в тайне и от большей части наших генералов, которые, как я понял, оказались в критический момент совсем не на высоте…
— Кхм, кхм, — как бы ниоткуда раздался вдруг мужской голос, — коллеги, разрешите присоединиться к вашей беседе?
— Путин Владимир Владимирович, если не ошибаюсь? — так же в пустоту спросил Сталин.
— Он самый, товарищ Сталин, — ответил голос, — Вы не ошиблись.
— Ну, присоединяйтесь, коль уж появились, — кивнул Сталин, — проходите, присаживайтесь.
— Да нет, спасибо, — ответил голос, — я уж лучше пока на своей стороне постою. А то ведь у вас там, коллеги, сесть легче, чем потом встать…
— Ну, как хотите… Стойте на своей стороне, — ответил Сталин, — Кстати, как вас лучше называть, господин или товарищ, Путин.
— Лучше, товарищ Сталин, пока называйте меня нейтрально — коллега, — ответил российский президент, появляясь в овальном окне темпорального канала, примерно в полутора метрах от Сталина с Берией.
— При этом меня вы почему-то упорно называете товарищем? — усмехнулся в усы Сталин.
— Это потому, что я о вас знаю почти все, а вы обо мне почти ничего, — чуть прищурив один глаз, ответил Путин.
— Хорошо, КОЛЛЕГА, Путин, — Сталин сел на свое место за столом и взял в руку отточенный карандаш, — Присаживайся, Лаврентий, поговорим…
Итак, что вы имели в виду под «Договором о дружбе, торговле, сотрудничестве и взаимопомощи», также включающего в себя «Соглашение о коллективной обороне». Начнем с дружбы…
Путину на той стороне тоже принесли стул, он уселся на него и задумался,
— Наверное, дружба должна подразумевать то, что обе высокие договаривающиеся стороны, будут воспринимать друг друга, что называется «как есть», и не будут вмешиваться во внутренние дела партнера. То есть, вы не будете экспортировать к нам социализм, а мы к вам свою суверенную демократию. Какая-то конвергенция обязательно будет, не без этого, но это должны быть совершенно естественные процессы, идущие на благо обеим сторонам…
— Например? — поинтересовался Сталин.
— Имея перед глазами пример успешной экономики СССР, мы могли бы активней вести процесс возвращения крупных предприятий к государственной и общественной собственности. Коллапс тотально огосударствленной позднесоветской экономики так всех напугал, что теперь возврат любого предприятия под контроль государства, проходит под вопли о возврате к неэффективной советской системе, и ее будущем крахе. Ради такого положительного примера мы поделимся с СССР промышленными и сельскохозяйственными технологиями, и в полном объеме осуществим поставки соответствующего оборудования.
— И вы думаете, что это позволит нам лучше подготовиться к войне с Германией? — с недоверием спросил Сталин.
— Если говорить о вероломном нападении фашистской Германии на СССР, то надо обращаться к пункту «о коллективной обороне», — отчеканил Путин, — А то, что я вам сейчас предложил, должно позволить СССР выиграть экономическую гонку на длинной дистанции.
