Журнал «Если», 2000 № 04 - Уильямс Шон (читаем книги .TXT) 📗

— Или hubris [6].

— Что?..

— Ты не знаешь этого слова? Оно означает попытку украсть работу у богов.

Кили успела обдумать реплику Маркса в хрупкий момент между угасанием океана и абсолютной пустотой ночи. Украсть работу у ленивых богов? Очень даже стоящая мысль, решила она.

Доктор Маркс дотошно проверил охранный периметр вокруг мобильной амбулатории. Все, казалось, было в полном порядке. Тяжелый, влажный воздух джунглей одуряюще благоухал мятой. Запах мяты на самом деле представлял собой любовную песнь процветающих в тропическом поясе планеты насекомоподобных созданий. С виду они более всего смахивали на мерзкую помесь осы и паука. Зная, откуда берется сей сладкий аромат, доктор Маркс дышал часто и неглубоко, борясь с отвращением. Интересно все-таки, как сильно информация влияет на восприятие! Сам по себе аромат прелестный, но может вызвать у человека бурную тошноту, лишь только ему укажут на источник.

Он слишком устал, чтобы далее развивать эту мысль. Вернувшись к мобилю, он вскарабкался по лесенке и тщательно запер за собой дверь. Потом прошел по коридору и заглянул через окошко в палату, где Кили спала мертвым электрическим сном.

Ему не следовало высказывать пациентке свои сомнения. Конечно, он страшно вымотан, подавлен и уже почти решил сменить профессию. И все же, пока ты еще исполняешь свой долг, у тебя нет права вести себя непрофессионально.

Голова Кили мирно покоилась на подушке. В изголовье койки светящиеся зеленым панели демонстрировали работу ее сердца и легких. В физическом плане она полностью восстановилась. В эмоциональном, интеллектуальном, духовном… возможно, ее уже никогда не удастся починить.

Доктор Маркс отвернулся от окошка и прошел мимо своей спальни в помещение контрольного центра. Раздевшись, он лег на плоское ложе и позволил нейросети нежно обнять себя — испытывая, как обычно, подспудное чувство вины, если не сказать предательства.

Этот виртуал объявился на Информационной Магистрали две недели назад, когда доктор уже вывез Кили из госпиталя и продвигался со своей амбулаторией на запад, через дикую природу Пит Финитума, все дальше и дальше от Нью-Вегаса и «Дополнительных ресурсов».

Врага надо знать в лицо. Вот почему доктор Маркс коллекционировал демонстрационные версии популярных виртуалов. Он просматривал их при самом низком разрешении и максимальных мерах безопасности, чтобы потом общаться с пациентом со знанием дела. Однако о «Доме на полпути» он никогда ничего не слышал, и новинка сразу привлекла его внимание.

Тренировочная игра, причем отнюдь не развлекательная. Она состояла из серии мотивированных, шаг за шагом обучающих виртуалов, специально разработанных для подготовки высококлассных вилсонов, опекающих виртоманов.

Отчего же этот полезный тренировочный курс возбуждает в нем глубокое чувство вины?.. Впрочем, доктор Маркс и сам знал ответ: все его вмешательства там приводили к добру, все проблемы удачно разрешались, все пациенты прекрасно исцелялись.

Конечно, он мог сказать, что занят изучением самых новых и ценных методов реабилитации.

Но он также мог признаться сам себе, что поддался миру иллюзий, который убивает его пациентов, купился на обманчивую безмятежность, где добро неизменно торжествует, зло увядает и гибнет, награды падают с неба без особых усилий, а если этого недостаточно, можно попытаться перейти на следующий уровень.

Конечно, он зарекался. Пристраивая нейросеть, он повторял, как молитву: «Я буду очень, очень осторожен».

То же самое говорили его пациенты.

Она ждала, хмуро глядя на тусклый океан. Обычно доктор Маркс являлся вскоре после того, как Кили восставала из своего темного сна.

Но он не пришел. Когда солнце доползло до зенита, она начала кричать, призывая его. Без всякого толку, разумеется.

Она вбежала в океан, но это был всего лишь призрак с низким разрешением, вогнавший ее в виртуальную панику. Кое-как добравшись до шезлонга, Кили попыталась утешить себя рациональным доводом: кто-нибудь обязательно придет.

Но кто?..

Если верить словам вилсона, они пребывали в самой глуши Пит Финитума, в нескольких сотнях миль от Нью-Вегаса, на полпути к жалкой лачуге, упрятанной в каком-то грязном углу захолустного шахтерского поселка, известного под названием Слэш.

Настала тьма, и запрограммированный электроток лишил ее сознания.

Следующий день ничем не отличался от предыдущего, за исключением того, что она ощутила физическую слабость, проникающую из Большой Реальности. Должно быть, в системе внутривенного питания, истощились запасы полезных веществ.

Я умру, подумала она, прежде чем ночь полностью избавила ее от мыслей.

Настал очередной рассвет, но доктор Маркс не пришел. Неужто он умер? А если так, была его смерть случайной или умышленной? А если умышленной, то чей это умысел? А может быть, Макс Маркс сошел с ума и покончил с собой? И все его байки про Виртвану — лишь бред помраченного рассудка?

Она воскресила в памяти отчаяние своего опекуна, и внезапно ее озарило: доктор Маркс сбежал из «Дополнительных ресурсов», не поставив в известность абсолютно никого… Он стал жертвой параноидально-самаритянского психоза, типичного для перетрудившихся вилсонов!

Кили немало повидала за свои двадцать лет. Она испробовала не один смертельно опасный виртуал, но всегда ухитрялась выбраться в реальность. Ну, если честно, ее спасали пару-другую раз, и назвать ее психику устойчивой, наверное, нельзя, но… Загнуться в реабилитации из-за свихнувшегося вилсона — вот это и называется иронией судьбы!

Кили терпеть не могла иронии судьбы, и это отвращение побудило ее к решительным действиям.

Необходимо отключиться от виртуала. Она стала фокусировать внимание на позвоночнике и мягких, едва различимых прикосновениях сенсорных прокладок. Будь ее искусственный мирок хоть чуточку ярче и занимательней, Кили пришлось бы туговато. Но океан, по счастью, бледнел и выцветал с каждым днем, а чайки деградировали до неясных искажений, разрезающих пятнистое небо.

К третьему полудню вынужденного одиночества Кили удалось изменить свою позу с лежачей на сидячую. Восстав с гордо выпрямленной спиной, она набиралась новых умственных и физических сил, поскольку прежние ушли на расчеты и корректировку движений в двух реальностях одновременно. Виртуальный океан, качнувшись маятником, вернулся на место, а небо швырнуло голубые пиксели на песок.

Конечно, будь ее руки жестко зафиксированы, а тело притянуто к койке эластичными бинтами, все усилия пропали бы втуне. Но поскольку Кили охотно сотрудничала с вилсоном, а ее дневной режим включал физические упражнения, дело ограничилось мягкими мышечными релаксантами. У доктора Маркса не было никаких причин подозревать, что его пациентка вдруг захочет силой вырваться в Большую Реальность.

Она и не хотела.

Тошнота и панический ужас. Ужас и невыносимая тошнота. Именно такое действие оказывают противоречащие друг другу передвижения в БР и виртуале.

Но другого выхода все равно не было.

Решив положиться на гравитацию, Кили на ощупь сдвинулась к краю постели и резко наклонилась вправо. Койка под ней немедленно задвигалась, автоматически восстанавливая баланс. Вскрикнув, она отчаянно забилась, рванулась…

Реальное тело Кили упало с кровати, а ее виртуальный мирок взорвался.

Океан ринулся на пляж огромной черной волной. Волна хрипела, верещала и скрежетала, словно огромное механическое чудовище, угодившее под гигантский пресс. Черная вода накрыла Кили с головой, она закашлялась, и вода проникла в легкие. Правая рука ударилась о стенку металлического контейнера: это был ее тренировочный бассейн, для удобства придвинутый вплотную к кровати. Вылезая, Кили поскользнулась и рухнула на пол в мокром, нагом триумфе.

— Привет, Большая Реальность! — сказала она и слизнула кровь на губах.

Доктор Маркс разрешил системе вернуть его в реальность. Учебный кабинет затуманился до черноты, потом появился свет, и он снова был в ярко освещенном контрольном центре амбулатории. Освободившись от нейросети, он сел на своем плоском ложе, спустил ноги на пол и с наслаждением потянулся.