Вампиры пустыни (Том I) - Мопассан Ги Де (книги регистрация онлайн бесплатно .TXT) 📗
В качестве профилактических мер доктор Гейнрих рекомендовал после наступления темноты оставаться в помещениях (за одним-двумя исключениями, как он указал, в закрытых домах никто не пострадал), использовать растворы карболки и другие дезинфицирующие средства и избегать возбуждения, переедания, изнурительной физической деятельности или нервозности.
Бедный старый доктор Гейнрих! На следующее утро после того, как он опубликовал свой доклад, не содержавший для нас ничего нового, он был найден мертвым на крыльце собственного дома — еще одна жертва «ночной смерти», как называли теперь болезнь.
И, будто его смерть стала сигналом, снова начались дожди и сообщения о смертельных случаях прекратились.
— Мне вот кажется, что вам в Негритосе недостает кучи пожарных шлангов, — заметил Торренс, рослый инженер из Техаса, обладатель крепких челюстей и волевого подбородка. — Эти жуки не кусаются, когда вокруг мокро. Устройте по всему лагерю фонтаны, и они не подступятся.
— Не уверен, что это сработает, — отозвался я. — А другим это не поможет. В этом ужасном деле есть еще одна странность. Ни одного случая в районах, еще оставшихся сухими — ни здесь, в Лангосте, ни в Какамакилье или в районе Уараная.
— Думается мне, жуки любят места, где солнце чередуется с дождями, — в южной манере протянул Торренс. — Может, они в пустыне высыхают и превращаются в жучиные мумии. Черт, я сам, чего доброго, превращусь в мумию, если еще немного здесь проторчу! Но шутки в сторону: возможно, они не выносят яркого солнца или жары и потому сюда не забираются. Как ни кинь, дела обстоят плохо, и я чертовски рад, что у нас нет этих проклятых микробов. Господи Боже, тут и без них адское пекло.
Со следующей почтой мы получили новые известия. Дожди возобновились, и в течение десяти дней не поступало никаких сообщений о новых вспышках заболевания. Врачи и эпидемиологи добрались до Талары и с головой ушли в исследования. Однако, насколько я видел, они так и не пришли к определенным выводам или какому-либо согласию — все сходились лишь на том, что в смертях были повинны необычайные и доселе неизвестные науке бациллы или микробы. Некоторые ученые, правда, считали возбудителей не микробами, а микроскопическими животными, другие винили споры каких-либо грибов или плесени, третьи продолжали настаивать на микробах.
Происхождение, способы распространения и образ жизни возбудителя болезни также вызывали жаркие споры. Его появление связывалось то с климатическими изменениями, то с переносом из какой-то иной местности, то с эволюцией или видоизменением загадочной лихорадки чан-чан.
Один ученый был уверен, что микробы переносятся ночными насекомыми, и в подтверждение своей теории указывал, что такие насекомые неизменно в изобилии появлялись ясными ночами после проливных дождей. Некоторые его коллеги были убеждены, что микробы разносятся ветром, и в качестве доказательства обратили внимание на то, что по ночам и в сухую погоду всегда дуют сильные ветры, тогда как во время дождей воздух почти спокоен; дожди, заверяли они, прибивают микробов к земле, совсем как пыль. И однако, не могло быть никаких разногласий в отношении действия и смертоносного характера новой болезни, и все проверенные методы оказались неэффективными в смысле предотвращения дальнейших вспышек. Хотя нет, я ошибся: никто из людей, остававшихся в домах и державших окна и двери закрытыми или завешенными, не стал жертвой болезни. Поскольку все белые жители района следовали указаниям властей и оставались после наступления темноты в помещениях, смертей среди них не было; жертвы отмечались только среди чоло и прочих туземцев, спавших в открытых бараках или под навесами, да еще на постах погибли несколько охранников. Власти узрели в этом луч надежды. Если все будут оставаться в закрытых помещениях от заката до рассвета, говорили они, смертельные случаи прекратятся; и если удастся на какое-то время этого добиться, микробы, по мнению ученых докторов, вскоре вымрут, не находя носителей. Решено было лишить микробов охотничьих угодий. Всех чоло и индейцев ежевечерне собирали и запирали в бараках, и никаким домашним животным или скоту не позволялось бродить по ночам на свободе. Поскольку было установлено, что «ночную смерть» вызывали микробы, а не злая воля человека, полицейские были отозваны с постов, патрули отменили, и по ночам вся округа была тиха и безлюдна, словно кладбище. Трудно сказать, сработали ли эти меры — дожди, как я упоминал выше, возобновились, и никто не знал, следует ли приписывать прекращение смертей погоде или принятым властями предосторожностям.
Так обстояли дела, когда я, закончив работу в Лангосте, вернулся в Негритос.
Я тут же отправился к своим заброшенным растениям. Дожди продолжали идти, и я был уверен, что влажная погода защитит меня от опасности. Любого, кто появлялся на улице после заката, ждало суровое наказание, но я готов был рискнуть, если обнаружится, что странные растения собираются зацвести — так мечтал я увидеть их в цвету. Я был не слишком удивлен, обнаружив, как они разрослись. Удивило меня другое: их широкое распространение. Они были буквально повсюду, усеивали все джунгли, иногда поодиночке, иногда группами, а в некоторых местах образовывали миниатюрные леса и покрывали большие участки склонов.
Цветочные почки обнаружились на сравнительно небольшой части растений, хотя и те, что не собирались в скором времени цвести, были такими же крепкими и полностью сформировавшимися, как прочие. Я предположил, что некоторые растения были стерильны (как часто бывает у кактусов и родственных растений) и неспособны к цветению; мою теорию более или менее подтверждал тот факт, что на таких кустах вместо цветочных почек развились листья.
Эти листья были весьма примечательны и больше всего напоминали серый висячий лишайник, известный как «испанский мох». Но по структуре они резко от него отличались и состояли из бесчисленных, немного волнистых нитей или волокон бледного голубовато-зеленого цвета, растущих из короткого мясистого стебля. Заинтересовавшись листьями, я вскоре обнаружил еще одну любопытную особенность замечательных растений. Во всех случаях, когда ростки появлялись из опавших разложившихся цветов, стебли несли нитевидные листья и не имели цветочных почек, в то время как (я установил это далеко не сразу) цветоносные ростки появлялись прямо под свисающими вниз пучками похожих на волосы листьев. Спустя некоторое время я сообразил, что у моих странных растений был самый удивительный жизненный цикл. Цикл этот был двухфазным: цветы производили нецветущие растения с листьями — или, возможно, цветами иной формы — а те, падая на землю, в свою очередь порождали растения, которые несли только цветы. Я вспомнил, что такой способ роста и размножения не был уникален в растительном царстве. Некоторые из паразитических тропических растений, известных в просторечии как «воздушные», размножаются аналогично: из семян появляются нецветущие растения с сочлененными стеблями, которые затем распадаются, и из каждой секции развивается растение, имеющее цветы и семена. Так же размножаются и некоторые папоротники; двухфазный цикл характерен и для ряда морских растений.
Для меня это было вдвойне интересно, так как доказывало, что древние виды растений, пробужденные к жизни дождями из веками спавших семян, были тесно связаны с морскими формами растительной жизни. Я давно придерживался теории, что все растения изначально являлись обитателями морей, отдельные виды и роды которых, с сокращением водных пространств и расширением суши, приспособились к наземному существованию; я даже написал на эту тему несколько монографий. Конечно, мне было очень приятно узнать, что странные растения вокруг Негритоса в известной степени подтверждали мою теорию. По правде говоря, я был совершенно убежден, что многие новые растения на склонах холмов очень напоминали существующие морские формы и что мои странные, членистые, быстрорастущие ночные кустарники с огромными цветами стояли ближе всего к морским растениям.
